— Родителям моего превосходного друга Яна Хендрикса, которые сколотили состояние в нидерландской Вест-Индской компании и решили пристроить своего старшего сына в Лондоне.
Эш опять кивнул.
— Я могу лишь поместить это золото на депозит и предложить вам эквивалент, которым располагаю в настоящее время, — около пятидесяти тысяч фунтов. А на остальное выписать векселя.
Яну был совершенно непонятен этот язык. Он вопросительно посмотрел на Бриджмена. Тот кивнул.
— Само собой, мистер Эш. Но в обмен попрошу вас о некоторой сдержанности касательно этой операции. Она совершенно законна, но вы сами знаете, что такое деньги. Стоит им появиться, как они вызывают невольное вожделение. Завтра же наши двери будет осаждать толпа желающих попросить в долг. Отказать им было бы знаком душевной черствости и вызвало бы озлобленность.
Не меньше сотни виднейших представителей знати маялись хронической нехваткой денег, вызванной потугами держать надлежащий уровень, а некоторые даже заложили доходы со своих земель и за этот, и за следующий год. Одни страдали от жен, не умевших считать, особенно когда речь шла о нарядах, другие — от вечно праздных сыновей, шатавшихся по игорным и увеселительным заведениям, истощая и мошну, и мошонку.
Эш кивнул с понимающим видом.
— Очень хорошо вас понимаю. Что касается Джошуа, то, насколько мне известно, всякий раз, когда речь заходит о деньгах, его сражает немота.
Упомянутый Джошуа тоже кивнул, беззубо осклабившись.
Через два часа, получив подписанные векселя, Бриджмен и Ян распрощались с мистером Эшем и оказались перед своей коляской.
— Прогуляемся. Поезжайте не спеша, — приказал Бриджмен кучеру, — чтобы мы могли осмотреть дома по дороге.
— Ищете место, где мы могли бы обосноваться? — спросил Ян.
— Да, — ответил Бриджмен, еще раз удивленный живостью его интуиции. — Хочу, чтобы банк был подальше от моей торговли ценным деревом.
— Мы хорошо сделали, взяв только половину золота, — продолжил Ян Хендрикс через какое-то время. — Вашего друга Эша даже она, похоже, сильно взволновала. А вся сумма его бы наверняка встревожила.
— Вы меня удивили, — признался Бриджмен, сдерживая улыбку.
— А что бы вы ответили на моем месте?
— Право, что-то в этом же роде, но, быть может, не так хорошо и быстро, как вы.
Коляска ехала по Бонд-стрит, когда Бриджмен, внезапно велев кучеру остановиться, стал рассматривать какое-то мрачное здание всего в два этажа, считая антресольный, которое выглядело довольно запущенным, если не заброшенным.
— Что вы об этом думаете, Ян?
— Что тут все нужно перестроить.
— Да, но дом кажется нежилым, а сзади я заметил сад. Пойдемте взглянем.
Они постучали в дверь — никто не ответил. В заросшем бурьяном саду дрались кошки. Соломон и Ян обратились в соседнюю лавку, книжную, и узнали, что дом принадлежал семье, пострадавшей от Большой чумы, неким Партриджам, единственная наследница которых, племянница и старая дева, удалилась в Хэмпстедский монастырь. Они опять сели в коляску.
— Я поручу нашему поверенному разыскать мисс Партридж, — сказал Бриджмен.
— Вам так понравился дом?
— Мой дорогой Ян, квартал по большей части принадлежит вигам, а это партия будущего, даже если она сейчас и не в фаворе во Дворце. Думаю, что такое соседство нам не повредит.
Ян обдумывал услышанное до тех пор, пока Бриджмен не объяснил ему, что имел в виду.[24]
За ужином, состоящим из фаршированной куропатки, Бриджмен погладил подбородок и объявил Яну:
— В ближайшем будущем у нас намечается одна поездка. Думаю, будет осмотрительнее сбыть самые крупные из ваших камней в Амстердаме.
— У вас в Лондоне нет ювелиров?
— Есть, но слухи разносятся по этому городу быстро, как миазмы чумы. Если тут прознают, что господа Бриджмен и Хендрикс сперва депонировали у Эша и Бромлея эскудо и райсы на сто восемьдесят тысяч фунтов, а потом продавали камни, достойные короны, мы станем объектом нежелательного внимания. Все попытаются узнать, откуда взялось это неожиданное богатство. И я отнюдь не исключаю, что кто-то свяжет его с исчезновением сокровищ графа Миранды.
Ян кивнул.
— Куда вы собираетесь поехать?
— В Париж или Амстердам.
— Амстердам? — переспросил Ян с сомнением. — Там же сразу заметят, что я не голландец.
Бриджмен рассмеялся.
— Пусть вас это не беспокоит. Мы поедем в Париж. Или вы еще раз смените имя. Я и так уже восхищен, с какой быстротой вы овладеваете английским.
— Благодарю.
— Даже ваше произношение улучшается. Вы теперь говорите с валлийским акцентом. Еще несколько усилий, и вы приобретете шотландский. Не сомневаюсь, что еще до конца года вы будете говорить как уроженец Уэст-Энда.
И он стал тщательно срезать мясо с ножки куропатки, время от времени поднимая на Яна испытующий взгляд.
— Что вы хотите сказать? — спросил тот, понимая, что этот взгляд говорил больше слов.
— Вы меня удивляете, Ян. Никогда бы не подумал, что удача так щедро одарит меня. Прежде мне от нее доставались лишь холодные блюда меланхолии. Не притязая ни на что другое, кроме как на честную и достойную жизнь, я никогда не мечтал о почестях, да и возраст уже отбивает аппетит к ним. И я уже готовился к безотрадной старости, когда вы привлекли мой взгляд в Саутгемптоне. Может, небо вознаградило меня за сочувствие к растерянному существу? Ваш ум подвижен, как ласка. Вы догадываетесь о еще не высказанном, стоит только об этом подумать. Но я все время задаюсь вопросом, что же из вас выйдет. Такие способности могут предвещать как лучшее, так и худшее.
Ян Хендрикс выслушал теплые слова с явным волнением.
— Вы мне так и не дали почитать труды мистера Ньютона, — ответил он с напускным простодушием.
Бриджмен встал, подошел к книжным полкам, снял оттуда два толстых тома и положил на стол.
— Это, — сказал он, — всего лишь два труда из опубликованных моим другом. Они подготовят вас к более эзотеричным его писаниям.
Ян кивнул головой и посмотрел на заглавия: «Заметки о пророчествах» и «De motu corporum in gyrum».[25]
Весьма загадочные названия.
Мисс Элспет Партридж не торопилась покинуть Хэмпстедскую обитель Дочерей милосердия, чтобы встретиться с тремя пришельцами из нечестивого века удовольствий и наживы. Третьим был стряпчий, нанятый Бриджменом для составления необходимых документов, мистер Уильям Стрегуайт. Мисс Элспет оказалась бледной немочью, явно в состоянии естественной мумификации. Возраста у нее не было, как у духа, с кислой миной взирающего на людские дела. Ее сопровождала монашка, наверняка для того, чтобы проследить, как бы трое посетителей не злоупотребили ее невинностью и не завлекли в когти дьявола.
