— Корней!
Не слышит кабатчик. Лютый встал с кровати и, приоткрыв дверь, хотел снова кликнуть. Но внизу раздался выстрел, и атаман увидел, как обливаясь кровью, свалился под стойку Корней. Какой дурак кабатчика убил? Вдруг в поле зрения появился чертов щусенок с револьвером и выпалил в кого-то.
Тут Лютый действительно отрезвел. Он прикрыл дверь, достал маузер, отшвырнул кобуру и взвел боек. Врешь, его так просто, как пьяных олухов, не возьмешь!
* * *
Данька бегом рванул наверх. Распахнул ногой дверь. В комнате оказалось пусто. Неужели ушел? Хлопец прислушался. Под чьим-то тяжелым шагом затрещала черепица. Данька не раздумывая шагнул в распахнутое окно и увидел, как на крыше пристройки мелькнула вниз белая шелковая рубаха сотника. Парень добежал до этого места, когда Лютый уже пришпоривал коня.
Данька заметил, что внизу стоит еще одна взнузданная лошадь. Он прыгнул прямо в седло и ударил пятками в лошадиные бока. Началась бешеная погоня. Сидор спасал свою жизнь, а Данька больше жизни хотел отомстить за смерть бати и гибель отряда.
Лютый направил коня известной дорогой — в сторону станицы Липатовской. Туда никакие Мстители не сунутся, там Бурнаш. Всадники вылетели за околицу села, по косогору Сидор спустился к берегу и этим чуть срезал путь. Затем скачка продолжалась через кладбище, перестук копыт сливался в одну дробь. В темноте сотник, должно быть, сел не на того коня, — Данькина кобыла постепенно сокращала дистанцию. Сидор хлестал коня неимоверно, но это не помогло. Тогда он повернулся и стал палить из маузера, надеясь, что мальчишка отстанет.
Сжав зубы, Данька продолжал скачку, готовый мчатся так хоть до самого штаба Бурнаша. Все ему нипочем, поклялся про себя хлопец, лишь бы настичь Лютого. Данька достал из-за пазухи револьвер и выстрелил в сотника. В ту же секунду Сидор взмахнул руками и опрокинулся на спину, повиснув на стременах. По инерции его конь все мчался вперед, уже не понукаемый всадником.
Даниил поглядел на уносящееся неподвижное тело, натянул повод и повернул назад…
В трактире Ксанка перевязывала раненного в руку Яшку.
— Больно?
— Хорошо, — невпопад ответил цыган, глядя черными лучистыми глазами.
— Да ну тебя!
— А чего? Я, правда, всю жизнь ходил бы раненый.
Яшка заметил, как один из очнувшихся бурнашей подполз к винтовке. Цыган взял здоровой рукой револьвер и разнес крынку над головой бандита. Тот от испуга свалился замертво.
Ксанка проследила куда он стрелял.
— Сиди, не шевелись, — спокойно сказала она и продолжила перевязку.
— Люблю я ва-ас! — все тянул под гитару Буба Касторский на своем посту у дверей. Вдоль стены стояли уже семь винтовок. Один из их бывших хозяев приподнялся. — Ку-ку, — сказал ему Буба, и успокоил ударом кулака. — Боюсь я ва-а-с!
В дверях наконец появился Данька. Артист накрыл струны ладонью. Командир Мстителей прошел на середину трактира, Буба двинулся за ним.
— Ну? — не выдержал Валерка.
— Убил гада.
— Товарищ Даниил, а что с этими будем делать? — спросил Буба Касторский, обводя рукой помещение.
— Дуй на колокольню, — приказал Валерке командир. — Поднимай хутор. Народ их судить будет.
Валерка кинулся выполнять распоряжение.
— Корней жив? — спросил Данька.
Ксанка указала за стойку.
— Я его первым перевязала, но тут фельдшер нужен.
Данька зашел за стойку и увидел Чеботарева, лежащего на рогоже, с забинтованной головой.
— Эй, дядька Корней!
Раненый не отвечал. Хлопец похлопал его по плечу — никакой реакции.
— Надо его обязательно вылечить, — сказал Даниил. — Мне его кое о чем шибко расспросить надо… Ты как?
— Нормально, — ответил цыган.
— Сдюжит, — подтвердила девчонка, — пуля в кость не попала.
Цыган благодарно улыбнулся ей.
Глухим звоном донесся до них звук набата, — Валерка раскачал самый большой колокол на деревенской колокольне. Обычно звон его казался тревожным, но сейчас был торжественным и печальным, потому что бывший гимназист не мог в одиночку бить быстрее. Медленные удары плы ли над станицей, возвещая о наступлении нового в ремени…
Услышав знакомый колокол, отец Микола опустился на колени перед алтарем и начал творить молитву. Слава Богу, кончилась власть сотника Сидора Лютого…
…После трех дней боев гармонист Коля взял наконец в руки инструмент и растянул меха. Другие красноармейцы тут же собрались и тихонечко, чтобы не помешать, сели в кружок.
Гармонь украшает бивуачную жизнь домашней мирной нотой. Слышишь ее только в часы отдыха, когда нет рядом врага, который — вдруг вздумает атаковать? А разведка не всегда точно может доложить боевую обстановку. Как раз сейчас командарм ждал вестового с уточненными оперативными данными эскадрона разведки. Тогда можно будет разработать план и двигаться вперед. А пока — отдыхай, ребята…
— Слей.
Командарм наклонил голову, и ординарец щедро полил из котелка.
— Уф-ф, — отфыркиваясь, разогнулся Буденный и взял полотенце. Тщательнее всего он вытер пышные усы. Что за командарм выйдет, коли у него по усам ручьи текут? Буденный подмигнул ординарцу, хотел что-то сказать, но услышал гармонь и двинулся на звук. Ординарец пошел сзади, неся гимнастерку и шашку начальника.
Командарм нашел компанию гармониста и остановился невдалеке, заслушавшись.
— Товарищ командарм! — позвал ординарец.
Вдоль бронепоезда, стоящего под парами, скакал всадник в бурке.
Буденный отдал полотенце ординарцу и пошел навстречу вестовому. Тот спешился за пять шагов и подбежал с докладом.
— Срочное донесение, товарищ командарм! — отдал честь вестовой.
Буденный взял бумагу и жестом пригласил гонца в штабной вагон. Там уже ждал их начальник штаба.
Надев гимнастерку и нацепив шашку, командарм подошел к висящей на стене карте.
— Все партизанские отряды, расположенные в этом районе, насколько я знаю, разбиты атаманом Бурнашом, — сказал Семен Михайлович.
— Так точно.
— А здесь что написано?
— Станица Збруевка освобождена отрядом каких-то мстителей, — доложил вестовой.
— Каких-то? А каких? — спросил командарм.
— Простите, неизвестно в точности.
— Вы связь-то с ними пытались наладить?
— Это невозможно, товарищ командарм.
— Почему?
— Их нет.
— Кого?
— Мстителей.
— А Збруевка? — показал Буденный на карту.
— Збруевка есть.
Командарм подкрутил пышные усы.
— Хм, ничего не понимаю. А ты?
Начальник штаба пожал плечами.
