При слове «офицер» Марта побледнела.
— Как зовут этого офицера? — поспешно спросила Камилла.
— Ну, сударыни, — сказал почтальон, — этого я не знаю, но, по-видимому, он такой же барон, как и ваш батюшка.
Марта с облегчением вздохнула, а на губах Камиллы мелькнула улыбка. Почтальон поклонился молодым девушкам и направился к замку.
— Бедная Марта! — прошептала Камилла, сжимая в своих руках руки сестры.
Марта вздохнула, и слезы блеснули на ее ресницах.
— Ты так его любишь? — с волнением спросила Камилла. Марта вздохнула и подняла глаза к небу с выражением отчаяния.
— Что же ты хочешь? Это невозможно!.. — продолжала Камилла. — Бедный лейтенант, без имени, без состояния… Ах, наш отец никогда бы не согласился. Он умер бы с горя…
— Ах, Боже мой! — сказала Марта, глаза которой были полны слез. — Разве он не храбр, не прекрасен, не честолюбив?
— Ребенок! — ответила Камилла. — Отец мечтает для нас о блестящей партии. Он хочет, чтобы ты вышла за человека с титулом. За богача…
Марта молчала и плакала.
— Барышни, — позвал их кто-то издали, — барышни, идите, господин барон желает вас видеть.
Они узнали голос старого слуги и пошли к замку; Марта сильно волновалась, и Камилла вполне сочувствовала ее горю.
Барон Шастенэ ждал дочерей в маленькой гостиной в нижнем этаже замка.
Барон был старик лет семидесяти. Он хорошо сохранился, был представителен, а его густые седые волосы еще более усиливали это впечатление. Лицо его, доброе и мужественное, с первого взгляда внушало почтение и располагало.
В ту минуту, когда дочери вошли в маленькую гостиную, де Шастенэ кончал просматривать газеты, которые ему принес почтальон, и около него лежало нераспечатанное письмо из Куланжа, полученное вместе с газетами.
— Дитя мое, — сказал он, целуя Марту в лоб, — я хочу поговорить с тобою. Сядь рядом… вот сюда, на кресло. — Говоря это, старик улыбнулся Камилле, точно хотел улыбкой вознаградить ее за то, что ничего не сказал ей.
Марта села, а старик взял ее руку.
— Тебе теперь исполнилось восемнадцать лет, — сказал он, нежно смотря на нее.
— Так что же, отец? — спросила Марта, вздохнув.
— Ни ты, ни твоя сестра не можете вечно оставаться в девушках.
Марта страшно побледнела.
— Однако, — продолжал старик, — я, как скупец, который не в силах расстаться со своими сокровищами, решил не отдавать их все сразу.
Марта слушала его, опустив глаза.
— У кого есть две такие жемчужины, как вы, мои сокровища, тот не выдаст их замуж разом. Когда ты, дитя мое, покинешь меня, то я оставлю у себя Камиллу.
— А я непременно должна покинуть вас, отец? — спросила дрожащая Марта.
— Да, — сказал барон, — твой муж приедет сегодня.
— Мой муж?
— Да, генерал барон де Рювиньи; между его семьей и нашей всегда были дружеские отношения.
Марта побледнела. Барон ошибочно истолковал ее волнение.
— Теперь, дитя мое, — сказал он, — иди к себе. Я знаю: все девушки плачут, когда им говорят о замужестве; им надо дать время успокоиться. К тому же, милая моя, если тебе генерал не понравится, то я принуждать тебя не буду.
Марта выбежала из комнаты вне себя: она думала, что умрет от горя.
Все прошлое лето Марта провела в Блэзуа у сестры своего отца, и с того времени сердце ее заговорило. Виконтесса де Мароль — так звали ее тетку — жила очень открыто в своем замке, в окрестностях Блуа, а ее единственный сын, молодой виконт Мароль, страстный охотник, приглашал к себе в гости всех соседей. И вот среди них-то Марта встретила молодого офицера, лейтенанта главного штаба. Он был красив, храбр, но беден, страшно беден и даже в будущем не ждал ниоткуда наследства. Они полюбили друг друга, но скоро оба поняли, что брак их невозможен. Лейтенант притом происходил из буржуазной семьи: звали его Гектор Лемблен, а любившая его Марта должна была получить тридцать тысяч ливров годового дохода и принадлежала к аристократии. Барон де Шастенэ никогда не согласился бы на подобный союз; бедные влюбленные прекрасно понимали это. Гектор решил уехать в Африку и, быстро сделав там блестящую карьеру, заслужить таким образом руку Марты. Она же поклялась ждать его и упорно отказываться от всех партий, которые могли бы представиться ей.
Легко понять волнение девушки, когда она услышала волю отца. В течение нескольких часов она предавалась отчаянию, заперевшись у себя в комнате, и не хотела видеть даже Камиллы, от которой у нее никогда не было тайн. Но когда первый порыв горя прошел, она впала в мрачное оцепенение, и у нее наступило то странное состояние духа, когда люди ожидают смерти и в то же время не имеют мужества пойти ей навстречу. В это время вошла Камилла.
Пока старый отец с любовью гладил по волосам белокурую Камиллу, последняя взяла газету и начала бегло просматривать ее. Вдруг смертельная бледность разлилась по ее лицу. Вот что она прочла:
«В последнюю стычку нашего отряда с кабилами наша армия понесла горестную утрату. Лейтенант Гектор Лемблен найден в числе убитых. Г. Лемблен был одним из самых храбрых наших офицеров».
С этим известием в руках Камилла вошла в комнату Марты.
— Дорогая сестра, — сказала она, — тот, кого ты любишь, уже не существует: не заставляй же нашего отца страдать понапрасну.
Марта в отчаянии призывала смерть, но смерть не явилась. Она осталась жива и, месяц спустя, вышла замуж за барона де Рювиньи.
Прошел ровно месяц, как мадемуазель Марта де Шастенэ вышла замуж за барона Флар де Рювиньи. Свадьба была отпразднована в Бельвю в кругу близких людей и без всякой пышности. Генерал, проведя в Бельвю восемь или десять дней, уехал с молодой женой в свое имение де Рювиньи, находившееся в Нормандии, на берегах Ламанша, между Диеном и Гавром. Рювиньи было старинное феодальное поместье, сохранившее строгий стиль средневековых замков, где дворяне окружали себя всеми средствами обороны, какие только могли изобрести природа и искусство. Замок этот был расположен на высокой береговой скале, два раза в день омываемой морскими приливами. С высоты башни открывался вид на море: однообразное и величественное зрелище, всегда видоизменяющееся, хотя и остающееся одним и тем же.
С противоположной стороны взорам открывалась одна из обширных нормандских равнин, плодородных, но однообразных, покрытых в виде шашечницы черной вспаханной землей и зеленью и там и сям возвышающимися яблонями и усеянных местами фермами, окруженными двойной оградой из буков и вязов.
Сердце Марты, и без того уже удрученное, сжалось еще сильнее, когда она вошла в это холодное и печальное жилище, построенное первыми нормандскими баронами, — гнездо, свитое морскими воронами на вершине скалы, — обширные залы которого были убраны мебелью прошлых веков, с мрачными и от времени полинявшими обоями и строгими и почерневшими фамильными портретами, с темными звучащими страшным эхом коридорами, витыми лестницами со стершимися от ходьбы нескольких поколений ступеньками.
