– Он на свободе! – пробурчал Гютри. – Если ему придет фантазия взобраться на дерево – только мы его и видели!
Горилла, пересекши остров по диагонали, подбежала к маленькой бухте. Филипп наклонился и поднял какой-то блестящий предмет, лежавший в кустах: это была черепаховая шпилька.
– Мюриэль! – простонал отец.
Горилла хрипло ворчала, но дальше не двигалась. Когда Гертон положил обезьяне руку на плечо, она ответила почти человеческим жестом.
– Нет никакого сомнения, – заявил Гютри, – они отплыли отсюда. Едем на другие острова…
Их было три и несколько маленьких островков. Исследователи не нашли больше никакого следа прохождения Коренастых.
– Создатель! – молил Гертон, воздев руки к звездам, – смилуйся над Мюриэль! Возьми мою жизнь взамен ее!..
Глава I
Люди, живущие в воздухе
Уамма, Голубой Орел, влез на баобаб. В ветвях дерева были три шалаша, в которых помещались его жены, дочери и сыновья. Снежные пряди серебрились в темной шерсти его волос, но в членах его жила мощь, в груди – мужество, а под черепом из гранита – хитрость.
Янтарный взгляд скользил по делебам, масленичным пальмам, думам, панданусам, драконникам, перемежающимся с фиговыми пальмами и нардами. Среди них баобабы выделялись, как громадные острова. Из века в век в их ветвях строили шалаши Гура-Занка, Звездные люди. Построенные конусом, наподобие громадных муравейников, эти шалаши были непроницаемы для солнца и могли устоять против дождей.
Уамма был военачальником пяти кланов, составляющих род. В них входило до пятисот воинов, вооруженных нефритовыми топорами, дубинами и стрелами. Были и еще племена на Востоке, и еще другие – в долине Мертвых. Они вели войны между собой, так как люди сильно плодились. Пленников и пленниц пожирали. Но иногда они вступали в союз, чтоб отразить нападения Коренастых, зарившихся на эту плодородную землю.
В этом году война только что окончилась. Люди Уамма, одержав победу над сыновьями Красного Носорога и Черного Льва, взяли в плен пятьдесят воинов и шестьдесят женщин. Теперь победители готовились к пиршествам, которые продлятся до новолуния. Пленных держали погруженными в озеро до шеи. Там они будут мариноваться до того, как их заколют: от этого их тело станет нежнее и вкуснее.
На Большой Просеке развели костры. Уамма знал, какие надо произнести слова и какие проделать жесты, чтоб умилостивить всесильные вещи, которые есть и в воде, и в земле, и в ветре, и в солнце.
Гура-Занка были хорошо осведомлены о всей иерархии этих сил. Есть такие, которые, будучи невидимы, походят на людей или животных: это самые малые и наименее страшные. Другие подобны громадным растениям: их власть непостижима. Есть и такие, которые не имеют определенной формы и границ: они текут, меняются, вырастают и уменьшаются. Голос их – это гроза, молния, пожар и наводнение. Это не существа, а вещи: существа пред ними ничто.
Поднявшись на баобаб, Уамма крикнул зычным голосом, и на его клич собрались его сыновья и зятья. Тогда Уамма стал держать речь:
– Сыновья избранных кланов… первых в воздухе… ваш вождь Уамма приказывает вам: пусть по одному воину с каждого десятка соберутся в путь и двинутся на Восток и на Запад, на Север и на озеро… Там ходят неведомые люди, с верблюдами, ослами и козами. Некоторые из них странного вида и не походят ни на Сыновей Звезд, ни на сыновей Красного Носорога, Черного Льва или Болота, ни даже на Коренастых. Лица у них бесцветные, волосы, как солома, и невозможно понять, какое у них оружие… Пусть наши воины окружат их караван. В этот вечер он остановится у наших пределов. Мы их истребим или войдем с ними в союз! Балюама поведет воинов, а завтра Уамма пойдет следом с тремя сотнями человек. Я кончил.
И Балюама собрал по одному воину с каждого десятка, сначала под баобабом Голубого Орла, затем по всему лесу, и отправился в путь, чтоб окружить людей с бесцветными лицами.
– Ладно! – сказал Голубой Орел, когда экспедиция двинулась в путь. – Да будет священна победа!
Хегум, Человек Звучного Рога, затрубил ко всем четырем небесам; все кланы сошлись на Большой Просеке, и Голубой Орел произнес зычным голосом:
– Гура-Занка – властители леса и озера. Когда сыновья Красного Носорога и Черного Льва восстали на нас, мы раскроили им череп, вспороли живот и пронзили сердце. Их кишки валялись по земле, и кровь их текла, как красная река. Мы взяли в плен много воинов, женщин и детей. Двадцать воинов, которые вымачивались в озере целую ночь и весь день, готовы для великого жертвоприношения…
Кланы испустили громкий и протяжный клик, подобный львиному рыканию. Однако, они не были свирепы. В те времена, когда воинственная стрела отдыхала, они были благожелательны и без ярости встречались с людьми соседних племен. Но будучи освящена, война вменяет в обязанность поедать пленных.
– Пусть зажгут костры! – приказал Голубой Орел. Костры зажглись. Их огни вступили в борьбу с уходящим светом надвигающихся сумерек и покрыли свет нарастающей луны, наполовину серебряной, наполовину точно покрытой пеплом.
Потрясая факелами, кланы спустились к берегу озера. Военнопленные мокли в нем со вчерашнего дня. Видны были только их головы, так как тела их были привязаны к гранитным глыбам. Уготованная им судьба была им известна, и они нисколько не удивились при виде факелов.
– Сыны Красного Носорога и Черного Льва! – возгласил Уамма, – в день своего рождения человек уже близок ко дню своей смерти. Где все бесчисленные предки? И где скоро будут те, кто теперь обрекает вас в жертву! Ваша смерть славна, сыновья Носорога и Льва… Вы сражались за свои кланы, а мы за свои… Многие из сыновей Орла пали под вашими стрелами. Мы не питаем к вам злобы, но нужно повиноваться вещам, ибо вещи – все, а люди – ничто…
Пленников уже вынули из ила. Они не держались на ногах, и их нужно было нести к кострам на руках. Увидев женщин, которые несли им, в силу освященного тысячелетиями обычая, пироги с просом, они стали смеяться: трапеза побеждённых священна так же, как пир победителей. Сыновья Черного Льва и Красного Носорога забыли о смерти и стали поедать пироги.
Уамма тем временем дал сигнал и начал обрядовые танцы. Один воин, с лицом, окрашенным в красную краску, как бы вымоченным в крови, бил в коробок из драконника, а двое других играли на флейтах, сделанных из тростника. Выбиваемая дробь нестройно и глухо аккомпанировала монотонному напеву флейт; несколько воинов с потухшими лицами очень медленно изгибались в такт. Но вот флейты заиграли быстрее, дробь посыпала чаще, зрачки загорелись пока еще неясным огнем, тела в такт музыки стали извиваться сильнее, и к мужчинам присоединились женщины. Затем дробь яростно застучала, флейты завыли, как шакалы, и Гура-Занка свились в дикий хоровод. Они сплетались, резко вскрикивая, образовывали волнующуюся массу или же катались по земле с ревом и воем. Дикое опьянение зажглось в глазах. Мужчины и женщины кусали друг друга, текла кровь.
