– За это я попаду в ад, – проговорил он.
– Ты все равно туда попадешь, – заметил Сэм. – Как и все мы.
– Мы попадем на небеса, – возразил Томас, – если только не будем попусту терять время.
Он вдруг обнаружил, что уже не так боится, будто смерть священника забрала страх. Одна стрела попала в церковную колокольню и упала в переулок. Томас провел своих людей мимо церкви и оказался на главной улице Ла-Рош-Дерьена, которая спускалась к сторожевому огню у южных ворот. Томас юркнул обратно в переулок у церкви. На улице было полно народу, но все бежали в ту сторону, где стене угрожал штурм, и, когда он выглянул во второй раз, поблизости никого не оказалось. Только над воротами виднелись двое часовых, и Томас указал на них своим стрелкам:
– Они, наверное, перепуганы до смерти. Убьем ублюдков и откроем ворота.
– Поблизости могут быть другие, – сказал Сэм. – Здесь должно быть караульное помещение.
– Тогда убьем и их, – сказал Томас. – Ну, за мной!
Они вышли на улицу, пробежали несколько ярдов и натянули луки. Просвистели стрелы, и двое часовых упали. Из караульного помещения в башне над воротами вышел человек и вытаращился на стрелков. Но не успели они натянуть луки, как он скрылся внутри и забаррикадировал дверь.
– Ворота наши! – крикнул Томас и с яростным воодушевлением повел своих людей к арке.
Караульное помещение оставалось запертым, так что никто не помешал стрелкам поднять засов и распахнуть ворота. Солдаты графа, увидев открытые ворота и очертания английских лучников на фоне сторожевого огня, издали в темноте дикий крик, который дал понять Томасу, что в ворота хлынул поток разъяренных солдат.
И это означало, что для Ла-Рош-Дерьена настала пора скорби. Англичане взяли город.
Жанетта проснулась от звона колоколов. Казалось, что настал Страшный суд, когда мертвые встают из могил и для грешников широко распахиваются ворота ада. Первым ее порывом было броситься к кроватке сына, но с маленьким Шарлем все было в порядке. В темноте, чуть рассеиваемой рдеющими в очаге углями, она увидела его глаза.
– Мама! – позвал мальчик, протягивая к ней ручки.
– Тише, – сказала она и подбежала к окну, чтобы открыть ставни.
Над восточными крышами занимался рассвет. На улице раздался топот. Высунувшись из окна, Жанетта увидела людей, выбегающих из домов с мечами, арбалетами и копьями. В центре города пропела труба, потом в уходящей ночи забили набат новые колокола. Колокол в церкви Богородицы треснул и издавал глухой звук, как будто молот стучал по наковальне, и от этого было еще страшнее.
– Мадам! – выкрикнула служанка, вбегая в комнату.
– Похоже, англичане напали.
Жанетта старалась говорить спокойно. На ней была лишь льняная сорочка, и вдруг ее охватил озноб. Она натянула плащ, завязала его у шеи и взяла на руки ребенка.
– Все будет хорошо, Шарль, – попыталась она утешить сына. – Англичане снова пошли на штурм, вот и все.
Но сама она не была в этом уверена. Колокола били так неистово! Это был не размеренный бой, обычный сигнал о штурме, а панический звон, как будто звонари силились отбить атаку. Жанетта снова выглянула из окна и увидела мелькающие на фоне крыш английские стрелы. Было слышно, как они втыкаются в солому. Городские ребятишки считали за подвиг вытаскивать вражеские стрелы, и двое покалечились, упав с крыши. Жанетта подумала, что нужно одеться, но потом решила сначала выяснить, что происходит. Она отдала Шарля служанке, а сама побежала вниз по лестнице.
У черного хода ей встретилась одна из кухарок.
– Что происходит, мадам?
– Еще один штурм, вот и все.
Жанетта открыла засов и бросилась через двор к частному входу в церковь Святого Ренана в тот самый момент, когда одна стрела попала в колокольню и соскользнула во двор. Открыв дверь, молодая женщина ощупью поднялась по крутым ступеням, построенным ее отцом. Возвести колокольню Луи Алеви вдохновило не простое благочестие, но также и возможность смотреть на подходящие по реке корабли. К тому же с высокого каменного парапета открывался прекраснейший вид на Ла-Рош-Дерьен. Жанетту оглушил бой раскачивавшегося во мраке колокола. Каждый удар бил по ушам будто не звуком, а всей своей массой. Она пробралась мимо колокола, толкнула люк на верхней лестнице и выбралась на крышу.
В город входили англичане. Она увидела поток людей, текущий вдоль края стены у реки. Они пробирались через грязь и толпились у сломанного частокола, как крысы. «Пресвятая Богородица! – подумала Жанетта. – Пресвятая Богородица! Да они уже в городе!»
Она поспешила вниз и крикнула священнику, тянувшему веревку колокола:
– Они здесь! Они в городе!
– Круши! Хватай! – орали англичане, воодушевляя себя на грабеж.
Жанетта пробежала через двор и вошла в дом. Она стала натягивать одежду, но обернулась, когда под окном раздались голоса, призывавшие к грабежу. Забыв про платье, Жанетта взяла на руки Шарля. «Матерь Божья, – молилась она, – позаботься о нас, позаботься о нас! Пресвятая Богородица, убереги нас!» И заплакала, не зная, что делать. Шарль тоже заплакал, потому что мать прижала его чересчур крепко. Она попыталась успокоить его. На улице раздались ликующие крики, и Жанетта, снова подбежав к окну, увидела, как к центру города течет людская темная река, ощетинившаяся сталью. Рыдая, она рухнула на пол у окна. Шарль ревел. В комнату вбежали две служанки, видимо полагая, что каким-то образом могут найти убежище у госпожи. Но спасения нигде не было. Пришли англичане. Одна из служанок закрыла на засов дверь спальни, но какая от этого могла быть польза?
Жанетта вспомнила о спрятанном оружии мужа, об остром испанском мече, и задумалась, хватит ли у нее мужества направить острие себе в грудь и броситься на клинок. «Лучше умереть, чем быть обесчещенной, – подумала она. – Но что будет с сыном?» Она рыдала от отчаяния, а потом услышала, как кто-то колотит в ворота. Похоже, действовали топором. Жанетта прислушалась к этим сокрушительным ударам, от которых сотрясался весь дом. В городе закричала какая-то женщина, потом другая, и раздались неудержимые радостные вопли англичан. Один за другим колокола в церквях затихали, пока не остался только треснутый колокол, разносивший свой ужас по крышам. Топор все еще рубил ворота. «Меня могут узнать», – подумала Жанетта. Раньше, торжествуя, она поднималась на стену, чтобы стрелять из арбалета мужа в осаждавших. У нее остался синяк на плече, но она радовалась боли, веря, что с каждой ее стрелой у англичан меньше шансов взять город.
Никто не думал, что они смогут чего-то добиться. И вообще, зачем они осадили Ла-Рош-Дерьен? Поживиться здесь нечем. Как порт город почти бесполезен, поскольку большие корабли не могут подняться по реке даже во время прилива. Горожане полагали, что англичане просто устроили наглую демонстрацию своей силы и скоро бросят это дело и уберутся прочь.
