— Вы за ним охотились?! — криво ухмыльнулся англичанин. — Вынужден его вам отдать под угрозой насилия. Поуперс, уловив тон генерала, ответил ему просто:
— Вы выполняли свое задание, я — свое. Я выполнил его лучше.
— Надеюсь, что со мной и с остальными офицерами станут поступать, как полагается нашему статусу военнопленных? — генерал Уотс выжидательно взглянул на своего врага.
— Видите ли, генерал, — улыбнулся в бороду Поуперс, — нам нужны только вы и ваш портфель. С остальными нам возиться некогда. У нас, в отличие от вас, нет лагерей для военнопленных. Мы ведем партизанскую войну с агрессором, и тащить с собой столько людей не представляется возможным. Они нам не нужны.
— Вы что их всех расстреляете? — ужаснулся генерал.
— Совсем наоборот, — еще шире улыбнулся коммандант, — мы их отпустим на все четыре стороны. Разумеется, без оружия, — добавил он, спрятав улыбку. В это время к Поуперсу спешной походкой подошел фельдкор-нет Логаан и тихо доложил о появлении английских кавалеристов. Лицо комманданта сделалось озабоченным. Решение он принял почти мгновенно. — Англичан назад в вагоны! — приказал он. — И через пять минут все должны быть в седле! Офицеров, как стадо баранов, загнали в два центральных вагона. Их оружие погрузили на подводу со снарядами, к которой прицепили пушку. Бойцы вскочили в седла, и бурский отряд, насчитывающий человек двести пятьдесят, поспешно стал уходить в степь. Сорви-голова, Фанфан, Поль и Леон скакали все вместе рядом, в окружении своих новых знакомых, неподалеку от Поуперса и его свиты. Лошадь с генералом Уотсом велась за уздцы. Руки генерала были привязаны к седлу. Он угрюмо молчал, опустив голову в пробковом шлеме. По лицу его стекали тонкие струйки пота, но стереть он их не мог. Иногда он поднимал голову и оглядывался назад. Должно быть, догадался о причине поспешного отхода бурского отряда. Когда проскакали примерно с километр, Поуперс выслал вперед и назад дозоры. Отдавая эти приказы, он только тут заметил четверку незнакомцев внутри своего коммандо. Двое среди них к тому же щеголяли в английской форме.
— Кто такие? — удивленно вздыбилась его борода. Ближе подъехал Логаан.
— Это французы, — объяснил он, — двое — путешественники, а вот эти — в форме, бежали из английского плена в Капштадте. И, кстати, один из них знаменитый капитан Сорви-голова — командир разведчиков. Может, слышали?
— Сорви-голова? — удивился Поуперс. — Но ведь его убили при отступлении через Вааль еще в прошлом году. А вдруг это какой-нибудь английский шпион, взявший его имя, чтобы проникнуть в наш штаб. Вы слишком наивны, Логаан. А ну-ка, позовите его сюда, — добавил коммандант и сделал суровое лицо. Сорви-голова сблизил свою лошадь с лошадью Поуперса и отдал ему честь.
— Вы кто? — спросил пожилой бур, пристально вглядываясь в молодого "английского офицера". Жан Грандье представился и вкратце рассказал о себе. Неизвестно, поверил ли этому рассказу коммандант Поуперс, но выражение его сурового лица не изменилось. — Вы мне рассказали правду? — спросил он, пристально взглянув в глаза Жану. Тот взгляда не отвел. — Нужны доказательства вашей правоты, — произнес Поуперс после длинной паузы.
— Меня лично знает генерал Бота, — сказал Сорви-голова.
— Генерал Бота отсюда далеко, в Трансваале. А здесь Оранжевая республика и наш командир — Христиан Девет.
— Ну, так отведите меня к нему! — воскликнул Жан. — Я докажу ему свою преданность делу свободы. Докажу в бою!
— Кажется, вам придется доказать это гораздо раньше! — в тон ему проговорил Поуперс, взглянув куда-то назад, через плечо. К нему галопом мчались двое бойцов из арьергардного дозора. Один на взмыленном коне подлетел вплотную.
— Коммандант! — задыхаясь и вытирая пот с лица, произнес он. — Англичане окружают нас полукольцом. Вон они, — боец показал ладонью в ту сторону, откуда только что скакал. Вся линия горизонта, словно саранчой, была усыпана мчавшимися во весь опор всадниками. — Их тут, наверное, батальон, а то и больше, — произнес Поуперс, поднося к глазам бинокль. — Да, это уланы, — уточнил он, а затем добавил: — и нам от них не уйти. У нас тяжелое орудие, снаряды. Придется вступать в бой. Прискакал боец из авангардного дозора. Впереди была небольшая речушка, изрядно обмелевшая за последний месяц. Поуперс решил на другом ее берегу принять оборону. Фельдкорнету Логаану он приказал вместе с его людьми скакать дальше в Моодорп, где расположились основные силы генерала Девета. — Возьмите с собой Уотса, его портфель, этих двух французских охотников и возвращайтесь скорее с подмогой. Мы здесь долго не продержимся. А вам, Сорви-голова, предоставляется возможность пострелять в ненавистных вами англичан, — добавил он, обращаясь к Жану. — Посмотрим, какой вы хваленый герой?
Поль и Леон наотрез отказались покинуть своего друга. Само собой остался и Фанфан. Логаан пожал Жану руку. — Надеюсь, мы вас встретим, — сказал он, — вам нужно продержаться часа полтора. Мы поскачем полным аллюром, и, думаю, судьба нас так быстро не разлучит. Логаан и его четверо подчиненных, подцепив лошадь с генералом Уотсом, переправившись через речку, помчались по вельду и скоро скрылись за степным перекатом. С основным отрядом остались пулеметчики Хаессен и Отогер. Буры стали спешно готовиться к обороне. Напоенные лошади были отведены в лощину и спрятаны за кустами. Там же, неподалеку на холмике, установили пулемет, учтя широкий сектор обстрела. Пушку установили по центру линии обороны, тоже в прибрежных кустах, чтобы она могла вести веерную стрельбу. Бойцы рассредоточились вдоль берега и принялись поспешно короткими лопатками рыть себе окопчики. Все делалось быстро и без суеты, что восхитило Поля и Леона и произвело впечатление даже на видавших виды Сорви-голову и Фанфана. Лопаток у них не было, и им помогли вырыть окопчики четверо молчаливых сосредоточенных бура. Они же и расположились неподалеку, и Жан понял, что коммандант ему все же не доверяет. Сам Поуперс находился возле пулемета, на самой высокой точке и рассматривал в бинокль приближающего противника. Англичане неслись, как ветер. Они даже не выпустили вперед разведку и охранение. Да какое может быть охранение при бешенной скачке за убегающим врагом. Численное превосходство и самонадеянность и здесь сыграли с уланами злую шутку. Когда их первый отряд на взмыленных лошадях приблизился к речке, его солдаты слишком поздно заметили успевших достаточно хорошо замаскироваться буров. Пушка ударила картечью по задним рядам уланского эскадрона, а пулемет длинной очередью накрыл сбившихся на берегу для переправы всадников. Тут же открыли огонь стрелки. Ржание коней, крики, стоны, падение в воду тел людей и животных огласило просторы вельда звуками смерти. Красновато-желтая речная вода в мгновение ока стала бордовой и пенной от крови. Передовой эскадрон был уничтожен полностью буквально за две-три минуты. Оставшиеся в живых кони понеслись навстречу другим уланским эскадронам, навеяв на них паническое настроение. Пушка буров вторым картечным выстрелом разметала еще несколько рядов противника. Пулемет бил теперь уже короткими очередями. А бойцы стреляли, выбирая себе жертву. Сорви-голова за этот короткий промежуток времени опустошил уже два раза магазин трофейного ли-метфорда. И ни один его выстрел не пропал даром. Это было похоже на тир, где мишенью служили мечущиеся в панике люди и кони. Но Жан понимал, что это только временный успех буров. Их внезапный огонь из засады. Противник вот-вот придет в себя. А в мужестве англичанам отказать было нельзя. Так, собственно, и получилось. Потеряв в первые минуты около двухсот человек и несколько десятков лошадей, уланы не стали атаковать бурские позиции в лоб, а, отъехав на безопасное расстояние, спешились. Несколько офицеров собрались в кучку для совещания, и хоть до них было довольно далеко, Сорви-голова решил попробовать. Буры к этому моменту стрельбу прекратили, и два выстрела, раздавшихся с промежутком в несколько секунд, прозвучали резко в затихшем было степном воздухе. Поуперсу в бинокль было хорошо видно, как два уланских офицера упали, а остальные разбежались в разные стороны, укрывшись за лошадьми.
