Я снова почувствовала странное покалывание в груди — и поняла, что люди возвращаются. Я не успела ничего сказать: Веррна вздернула уши торчком.
— Люди идут обратно. Их много. — В ее груди что-то заклокотало. — Идут отнять нашу добычу!
Мы разом обернулись к Рууко.
— Сколько их? — спросил он Веррну.
— Семеро взрослых самцов, — подал голос Гладкое Крыло, со вздохом расправляя крылья. — Лучше давайте уносить мясо, пока тут еще что-то осталось, кроме окровавленной травы.
— Может, пойдете с нами к людям? — улыбнулась Рисса.
— Днем — не отказались бы, но днем вы их боитесь, — ответила Песнь Дождя. — Нам-то они не страшны, летаем когда захотим.
— Люди швыряют в нас чем попало, — доверительно доложил Тлитоо, садясь на землю между мной и Аззуеном. — Зато на краю их поляны валяется хорошая еда: тащи что хочешь, лишь бы не заметили. Я вас туда отведу, даже если стая не пойдет. Я знаю дорогу.
— Может, нападем, Рууко? — Твердый энергичный взгляд Веррны впился в вожака.
Я надеялась, что Рууко решится на бой и не оставит волчат в стороне. К медведице нас не пустили — и правильно: любого щенка она убьет одним взмахом лапы. Но люди! Они слабые, мелкие, куда им до медведей…
— Сколько от них шума! — прошептала Марра. Треск и топот разносились по всей равнине Высокой Травы, хотя люди были еще далеко. — Люди такие дураки? Или им все равно? Нам не позволяют так шуметь…
— Они, наверное, уверены в себе — и не без причины, — сказал Аззуен, устремив вдаль блестящие глаза. — Ведь в прошлый раз они нас не боялись, просто осторожничали. Да, люди не такие, как мы.
— Они наши враги, идиот, — процедил Уннан. — Этого не понимают только тупицы вроде тебя.
Аззуен даже ухом не повел.
— Нет, в них есть что-то другое. Разве ты не чувствуешь?
Уннан закатил глаза и отвернулся, зато Марра задумчиво кивнула. Мне хотелось рассказать им, как напивается огнем полумесяц на груди при появлении людей, — умница Аззуен сумел бы меня понять, но я побоялась, что услышат другие. Жжение в груди все росло; мне грезилось, как я в прыжке настигаю кого-то из людей, сбиваю его с ног, к нашему с Аззуеном торжеству, однако сохраняю человеку жизнь и делаюсь его другом — и потом мы бежим бок о бок, оставляя позади луга и рощи… Странная мысль. Ни с добычей, ни с врагом не станешь дружить, на них можно только нападать.
Я помотала головой и вновь обернулась к Рууко.
— Уходим, — объявил он. — Забираем мясо, сколько можем унести, и уходим в лес.
Иллин, Веррна и Тревегг тут же начали рвать тушу на куски. Мне все не верилось, что Рууко решил спасаться бегством…
Минн, пробегая, вцепился в меня зубами, я взвизгнула.
— Луной тебя по лбу, чего ждешь? — рявкнул он. Почему я раньше не замечала, как похожа его узкая морда на ласочью физиономию Уннана? И характерами они схожи. — Делай, что велено!
Все еще сбитая с толку, я двинулась к остаткам кобылы. Иллин успела оторвать от туши переднюю ногу, вместе с лопаткой и несколькими ребрами, и теперь волокла ее к лесу. Мы с Аззуеном кинулись ей помогать; Тревегг уже подгонял остальных щенков, тащивших мелкие куски добычи, вверх по склону и к деревьям.
— Скорее, скорее! — то и дело раздавался его голос. — Люди нынче быстроноги!
— Почему мы не нападаем? — спросила я Иллин, вцепляясь в кобылью лопатку. Аззуен подхватил узкую часть ноги, и Тлитоо, вспрыгнувший между нами на кусок туши, принялся склевывать мясо, стараясь не свалиться на ходу.
— Потому что Рууко боится людей, — ответила Иллин, останавливаясь перевести дух. Она оглянулась через плечо, не услышит ли кто, и понизила голос. — Его брата Хиилна изгнали из стаи за то, что слишком тесно водился с людьми. Хиилн должен был стать вожаком, и Рисса предназначалась в спутницы ему, а не Рууко. И теперь Рууко сомневается в себе и подозревает, что он не самый главный и лучший в стае — ведь даже его имя значит «второй сын». Отец дал им имена, когда Рууко с Хиилном было всего четыре недели от роду.
Рисса пронеслась мимо с куском туши в зубах, одобрительно фыркнув при виде огромной ноги, которую мы тащили.
— Идем скорее, — велела Иллин, вцепляясь зубами в лопатку с ребрами так, что Тлитоо потерял равновесие и чуть не свалился на землю. Снова усевшись на кобыльи ребра, он с укором посмотрел на Иллин.
— Неуклюжая, хуже хромого тура! Ухмыльнувшись ему, я ухватила зубами кобылью ногу, и мы с Аззуеном и Иллин потащили ее к деревьям, за которыми уже спряталась остальная стая. Огромный кусок замедлял движение, мы снова остановились передохнуть. Тлитоо досадливо смерил нас взглядом и улетел к остаткам кобылы. Иллин посмотрела ему вслед.
— Мы должны избегать людей, — продолжила она. — Таков волчий закон, только Рууко уж слишком усердствует. Людей нельзя ранить или убивать, пока они не напали первыми. С ними не позволено общаться. Воровать у них еду и отбивать их от нашей добычи — можно, если не причинять им вреда. И только если позволит вожак. Никто не обязан умирать голодной смертью лишь оттого, что волкам запрещено драться с людьми. Будь я вожаком — я бы дралась.
— Ты не вожак, Иллин. По крайней мере пока. — От слов Тревегга Иллин вздрогнула, однако старый волк улыбался. — Вожак обязан следить, чтобы волки не сближались с людьми, ты это знаешь. А теперь давай прятать мясо, пока его не учуяли даже никчемные людские носы.
— Хорошо, старый волк, — отозвалась Иллин смиренным голосом, даже не попытавшись опустить уши.
Тревегг, видя такое неубедительное послушание, усмехнулся.
— Подаешь дурной пример щенкам? Не спеши, однолетка, тебе еще есть чему поучиться у нас, стариков. — И Тревегг, подхватив всю лошадиную ногу вместе с лопаткой и ребрами, в одиночку потащил ее в лес — мы лишь восторженно глядели вслед. Иллин, будто не заметив упреков Тревегга, как ни в чем не бывало потрусила за ним.
Мы не смотрели, как люди утаскивают нашу добычу: мы засели в кустах, словно пугливые кролики. Люди гомонили как стая воронов, будто им нет дела до того, что их слышат все медведи и длиннозубы Широкой Долины. Мясо мы спрятали у кромки леса — по словам Риссы, на этом месте собирается стая, когда охотится на равнине Высокой Травы.
Потом Рисса собрала щенков. Тревегг сел рядом с ней, тяжело дыша от жары, остальные волки тоже устроились рядом, выбрав самые мягкие и прохладные клочки земли. Лишь Рууко стоял в стороне, глядя туда, где еще гомонили люди, уносящие нашу добычу. Рисса, дождавшись, пока все глаза обратятся на нее, заговорила:
— Широкая Долина отличается от прочих мест, и мы сами не похожи на прочих волков. Мы избраны для исполнения великой задачи, и потому от нас требуется соблюдение правил. Слушайте же внимательно.
