Ночной гость поднялся по лестнице и уж было собрался толкнуть тяжелую железную дверь в башню, как вдруг услышал в коридоре звук шагов. Он замер на мгновение – неужто кто-то проснулся и встал? Или это сама графиня спешит узнать о результатах покушения на Лили?
По коридору кто-то шел со свечой. И вот свет от свечи упал на обоих. Тот, кто ее нес, оказался Леоном Брассаром. Навстречу ему по коридору пошел Митнахт.
Вид Леона, недавно положившего к ногам графини труп Гагена, был так ужасен, что Митнахт невольно остановился и несколько мгновений не мог прийти в себя от изумления. К тому же он вообще не знал этого человека с растрепанными волосами и диким взглядом. Движения Леона были бессмысленны, он что-то бормотал про себя.
Он увидел Митнахта, пристально посмотрел на него, потом захохотал и, взяв его за руку, как человека давно знакомого, потащил за собой в комнату, из которой только что вышел.
Его жуткий смех заставил Митнахта передернуться. Кто был этот человек? Что хотел от него? И тут Митнахт вспомнил о докторе, о котором говорила ему графиня…
Леон между тем втолкнул его в комнату и подвел к телу Гагена.
– Мой отец! – громко прошептал он, тыча пальцем в труп.
Сцена эта была крайне неприятна для Митнахта, поэтому он поспешно повернулся и пошел прочь.
Но Леон уже и не вспоминал о Митнахте. Ему вдруг пришло в голову, что мертвый может подняться, отчего он тут же бросился бежать из помещения.
Митнахт же в самом скверном расположении духа вернулся в свою комнату, напоминавшую ему тюремную камеру, и стал размышлять. То, что Гаген наконец умер, было большим шагом вперед. Возможно, Лили тоже погибла, правда, точно этого он не знал. Но если так, то все препятствия устранены. Поэтому пусть графиня только попробует не рассчитаться с ним! Причина будет одна – ее нежелание расставаться с деньгами… От этих мыслей его охватило глухое раздражение и он решил, что хоть силой, но надо заставить графиню выполнить свое обещание…
С рассветом Лили пришла в себя. Около нее стоял какой-то пожилой человек в форменной одежде. Это был новый лесничий Варбурга. Отправляясь утром в замок, он увидел, что между деревьями кто-то лежит. Подойдя ближе, он увидел девушку и догадался, что, вероятно, это сумасшедшая, убежавшая из замка.
Обнаружив возле себя лесничего, Лили попросила оставить ее в покое, но лесничий стал настаивать на том, чтобы отвести ее в замок, где ей окажут помощь. Напрасно Лили просила его этого не делать. Он успокаивал ее, обещал все что угодно, а сам, подхватив на руки, отнес в замок, где передал ее тем, кто был к ней приставлен. Лили снова заперли в ту же комнату, из которой она накануне бежала, и девушка слегла в постель, сраженная головной болью и удручающей слабостью.
А тело Гагена на другое утро было отправлено в город, после чего Филибер зашел к графине, чтобы сообщить, что вернули пытавшуюся бежать Лили.
Но было у него что-то еще, поскольку он не уходил, напустив на себя особенно таинственный вид.
– Мне надо с вами переговорить, Камилла, – сказал он, оглядываясь. – Мы сейчас один на один, и нас, надеюсь, никто не услышит.
– Что вы хотите, Филибер? – спросила графиня. Капеллан подвел ее к дивану и, усадив, сел рядом и взял ее за руку.
– Прежде позвольте спросить вас, Камилла: заслуживаю ли я вашего доверия? Аналеско умер – мир его праху. Вы теперь совершенно свободны, избавились от всяких забот и знаете, что я вас люблю… Почему вы хоть чуточку не отвечаете мне взаимностью? Вы же знаете, что я буду признателен за малейшее ваше внимание, что для вас я готов на всё и желаю только одного – заслужить ваше расположение. Я не могу открыто обладать вами, но я хочу, чтобы моя любовь была наконец по заслугам вознаграждена…
– Остановитесь, Филибер, – прервала его графиня, которая в этот день казалась особенно прекрасной. – К чему все эти объяснения? Вы прекрасно знаете, что я доверяю и расположена к вам.
– У меня больше нет сил сдерживать свою любовь, Камилла. Этот внутренний огонь сжигает меня… Ты должна быть моею… Ты много обещала мне, но ничего не исполнила… Посмотри, я у твоих ног… – Тут капеллан перешел на исступленное и бессвязное бормотание.
– Встаньте, Филибер. Могут войти…
– Я хочу доказательств взаимности, – умолял капеллан, обнимая колени красавицы. – Твоя красота сделала меня рабом, но я требую награды…
– Вы слишком возбуждены, Филибер. К тому же забываетесь.
– Мне уже поздно вспоминать о себе! – воскликнул Филибер. – Мне нужна только ты. Будь моею! Твоя чудная красота окончательно свела меня с ума…
– Опомнитесь, Филибер, – сказала графиня, вставая.
– Да, я безумный, и чувствую, что тоже стану твоей жертвой, но я хочу обладать тобою. Или… неужели ты любишь его? – вдруг спросил капеллан, пристально поглядев на графиню. – Отвечай! Любишь ли ты его?
– О чем вы, Филибер? Про кого вы спрашиваете? – удивилась Камилла.
– Про него, про него, – прошептал Филибер, указывая на боковую башню.
Графиня вздрогнула и с ненавистью взглянула на Филибера.
– Не понимаю ваших намеков, – ледяным тоном сказала она.
– Ты сказала мне однажды, что не любишь этого Курта фон Митнахта, и даже клялась мне в этом, а теперь…
– А что теперь? – переспросила графиня.
– А теперь ты прячешь его там, в башне.
– Шпионите, капеллан? Это нехорошо, недостойно вас, капеллан, – резко сказала графиня. – И это сводит на нет мое к вам доверие.
– Но я должен был знать, куда ты ходишь по ночам, – стал оправдываться Филибер. – Ревность мучила меня, а неизвестность едва не сводила меня с ума. Однажды я пошел за тобой и… узнал голос Митнахта.
– Я бы предпочла, чтобы за мной не подсматривали.
– …голос Митнахта. Я был поражен. Ты его прятала здесь, в то время как все думали…
– Митнахт в замке недавно.
– Нет, он совсем не уезжал! – воскликнул капеллан. – Теперь я уверен, что ты любишь его и поэтому спрятала его у себя под боком. Ты ходишь к нему по ночам…
– Избавьте меня, пожалуйста, от ваших глупых домыслов! – рассердилась графиня.
– Выслушай меня! – снова бросился на колени капеллан. – Дай мне слово, что ты никого не будешь любить, кроме меня? Я счастлив только тогда, когда ты возле меня.
Нечто вроде сострадательной улыбки мелькнуло на губах графини. Уж она-то никогда бы не позволила любви властвовать над собой.
– Успокойтесь, наконец, капеллан, – сказала графиня. – Идемте в столовую.
Капеллан встал с колен, придал себе спокойный и благообразный вид, а Камилла подала ему руку.
Стол был накрыт на четыре персоны, но место Леона уже несколько дней оставалось незанятым. По правую руку от графини села компаньонка, напротив – капеллан. Графиня была в отличном расположении духа и весело разговаривала со своими собеседниками. Обед уже подходил к концу, как вдруг в передней послышался шум, шаги и голоса, которые приближались. Лакей, только что собравшийся налить вина, обернулся, чтобы посмотреть, в чем дело, но в это время дверь с размаху распахнулась, и в столовую быстро вошел человек в такой поношенной одежде, что с первого взгляда его можно было принять за нищего.
