Поль Феваль - Горбун, Или Маленький Парижанин

Ознакомительная версия.

Двигаясь по улице Сен-Дени, она свернула лишь тогда, когда достигла маленькой улочки Сен-Маглуар. Шедшие в толпе в передних рядах увидели два факела у входа на кладбище, что дало новую пищу для предположений. Однако и предположения вскоре прекратились вследствие происшествия, уже известного читателю: регент потребовал привести осужденного в залу особняка де Невера.

Процессия полностью вошла во двор. Толпа заняла позиции на улице Сен-Маглуар и стала ждать.

Церковь Сен-Маглуар, бывшая часовня монастыря того же названия, монахи из которого были изгнаны в Сен-Жак-дю-О-Па, а впоследствии превращенная в исправительный дом, стала приходской полтора столетия назад. В 1630 году она была отстроена заново, причем первый камень заложил Месье, брат Людовика XIII. Церковь была невелика по размерам, но находилась посреди самого большого парижского кладбища.

В располагавшейся несколько восточнее больнице тоже была открытая для всех часовня, в результате чего извилистый проход, соединявший улицы Сен-Маглуар и Медвежью, получил название улицы Двух церквей.

В стене, огораживавшей кладбище, было три входа: главный с улицы Сен-Маглуар, другой с улицы Двух церквей и третий — из тупичка без названия, который за церковью выходил на улицу Сен-Маглуар и на который смотрел увеселительный особняк Гонзаго. Кроме того, в стене был проем, служивший для ежегодного выноса мощей святого Гервасия.

Двери церкви — бедной и обычно пустынной (ее можно было видеть еще в начале нашего века) — располагались со стороны улицы Сен-Дени, в том месте, где теперь помещается дом под номером 166. Две другие двери выходили на кладбище. К описываемому нами времени рядом с церковью уже несколько лет никого не хоронили. Община мертвых переселилась за пределы Парижа. И только у нескольких знатных семейств на кладбище Сен-Маглуар сохранились места для погребения, и в их числе — склеп семейства де Неверов, участок под который был отдан им в ленное владение.

Мы уже говорили, что склеп этот располагался на известном расстоянии от церкви. Он был окружен высокими деревьями, и пройти к нему было ближе всего с улицы Сен-Маглуар.

Прошло уже минут двадцать с того момента, как процессия вошла во двор особняка, rla кладбище царила кромешная тьма, лишь ярко светились окна залы де Неверов да в окошке церкви мерцал слабый огонек. Время от времени сюда долетал шум собравшейся на улице толпы.

Справа от склепа находился пустырь, засаженный погребальными деревьями, которые уже выросли и образовали целую рощицу. Она более всего походила на заброшенный сад, который через несколько лет грозил превратиться в девственный лес. Там поджидали своего предводителя клевреты Гонзаго. В тупике, выходящем на улицу Двух церквей, ждали оседланные лошади. Навайль, обхватив голову руками, расхаживал взад и вперед, Носе и Шуази стояли, прислонившись к кипарису. Ориоль, сидя на траве, испускал тяжкие вздохи, Пероль, Монтобер и Таранн тихонько переговаривались. Эти три проклятых души были преданны принцу не более других, однако их легче прочих можно было склонить на уступки.

Никого не удивит, если мы скажем, что друзей господина I онзаго с тех пор, как они пришли сюда, весьма волновал вопрос относительно возможности дезертирства. Все они до единого в глубине души уже разорвали узы, приковывавшие их к принцу, однако все еще рассчитывали на его поддержку и боялись мести с его стороны. Они понимали, что с ними Гонзаго будет безжалостен. Кроме того, они до такой степени верили в прочность положения принца, что его поведение в течение последнего часа считали комедией.

По всеобщему мнению, Гонзаго просто выдумал опасность, чтобы получше взнуздать их. А быть может, и чтобы испытать.

Ясно одно: если б они поняли, что Гонзаго погиб, долго они его дожидаться не стали бы. Барон де Батц, прошедший вдоль стены до самого особняка, принес известие, что процессия остановилась, а улица запружена толпой. Что это могло значить? Не было ли публичное покаяние у надгробия де Невера очередной выдумкой Гонзаго? Время шло: часы на церкви Сен-Маглуар уже несколько минут назад пробили три четверти девятого. В девять вечера голова Лагардера должна покатиться по двору Бастилии. Пероль, Монтобер и Таранн не спускали глаз с окон залы и особенно с одного из них, где горел яркий свет, на фоне которого вырисовывалась высокая фигура принца.

В нескольких шагах от них, за северными дверьми церкви Сен-Маглуар находилась другая группа людей. У алтаря стоял исповедник принцессы Гонзаго. Все еще коленопреклоненная Аврора напоминала статую печального ангела из тех, что ставят в изголовьях надгробных плит. Плюмаж и Галунье молча застыли по обе стороны двери с обнаженными шпагами в руках, Шаверни и донья Крус тихо беседовали о чем-то.

Раз или два Плюмажу и Галунье послышались подозрительные звуки, долетевшие со стороны кладбища. Оба они не жаловались на зрение, однако ничего не могли разглядеть через зарешеченное окошечко в дверях. Склеп заслонял от них засаду. Лампадка, горевшая перед надгробием последнего герцога де Невера, освещала свод склепа, отчего все вокруг казалось погруженным в еще более густой мрак.

Внезапно наши смельчаки вздрогнули, а Шаверни и донья Крус прервали разговор.

— Матерь Божья, — отчетливо проговорила Аврора, — смилуйся над ним!

Все находившиеся в церкви насторожились: где-то совсем рядом послышался шум непонятного происхождения. Это в леске задвигались сидевшие в засаде. Пероль, пристально глядя на одно из окон залы, произнес:

— Внимание, господа!

Все увидели, как источник света трижды поднялся и опустился.

Это был сигнал к атаке на церковные двери.

На сей счет не могло быть никаких сомнений, и тем не менее верные соратники принца медлили.

Они не верили в возможность краха, о котором должен был возвестить сигнал. Когда же он был дан, они не верили, что им так уж необходимо действовать.

Гонзаго явно вел с ними какую-то игру, желая окончательно поработить их.

И это мнение, которое еще более возвеличивало Гонзаго в их глазах, заставило их набраться смелости даже в минуту его падения.

— В конце концов, — решительно проговорил Навайль, — это всего лишь похищение.

— А лошади в двух шагах, — добавил Носе.

— Из-за какой-то стычки, — рассудил Шуази, — еще никто не терял своего положения.

— Вперед! — вскричал Тарани. — Нужно все успеть до прихода его светлости!

Монтобер и Таранн держали в руках по массивному железному лому. Войско принца бросилось на приступ — Навайль впереди, Ориоль позади всех. После первых же ударов лома мирная дверь вылетела. Но за ней ждало другое препятствие: три обнаженные шпаги. В этот миг со стороны особняка донесся оглушительный гул, словно какой-то неожиданный удар потряс сгрудившуюся на улице толпу. Только один раз сверкнула шпага… Навайль ранил Шаверни, который неосторожно шагнул вперед. Молодой маркиз припал на одно колено, прижимая руку к груди. Узнав его, Навайль попятился и отбросил шпагу.

Ознакомительная версия.