друга, не совсем равных по своей близости к его сердцу. Первым был Букефал, вторым – Калокир. Весёлого, дружелюбного Букефала все полюбили. И это доброе отношение к существу, которое не могло предать, было для Рагнара важнее потерянной теплоты к нему самому.
К счастью для коней, во Фракии вся растительность и зимой была сочной, свежей. Но всадники и их друг Букефал не могли довольствоваться подножным кормом. Им приходилось туго. Сельские жители поспешили угнать свой скот в Филиппополь, перед которым стоял с войсками патрикий Пётр, и сами укрылись в военном лагере, взяв с собой съестные припасы. Детей и женщин они отправили под защиту городских стен. У воинов Святослава осталось только немного хлеба. Десятка два деревень, которые оказались на их пути, позволили им разжиться одним вином. В каждой удалось обнаружить ещё и некоторое количество стариков, которые отказались перемещаться, решив, что им всё равно пора умирать – так какая разница, где? Но эти упрямцы не отказались выпить с князем вина. От них Святослав узнал о расположении войск Цимисхия. На военном совете, который произвели около дороги на Филиппополь, пустив лошадей пастись, мнения решительно разделились. Князь и его дружинники заявили, что надо брать Филиппополь. Викинги, угры и печенеги стали кричать, что незачем тратить на него силы – лучше его миновать, избежав сражения, и идти прямиком на юг.
– Но нам преградит дорогу Адрианополь, а уж его миновать никак не получится, – возразил Калокир, – там с двух сторон – горы.
– Можно его обойти, но у нас для этого слишком мало провизии, – уточнил Рагнар, – я бы не советовал это делать.
– Тебя спросить позабыли, – хмыкнул Аштар. И чуть не началась драка, так как Рагнар взял его за шиворот и встряхнул. Икмор их разнял, но все печенеги вынули сабли. Больше всего разозлил их лай Букефала, который не собирался давать Рагнара в обиду. За них обоих вступились русские воины. Святославу с трудом удалось предотвратить бой. Все признали, что виноваты оба.
– В уме ли вы, храбрецы? – насмешливым тоном заговорил с союзниками Сфенкал, – вы хотите взять столицу Империи, удирая от её армии? И она, конечно, будет спокойно смотреть на то, как вы занимаетесь грабежом? Это что-то новое! Я не слышал о таких войнах.
– Нет, мы ударим по Варде Склиру, который стоит под Адрианополем, – сказал Харальд, – и таким образом уничтожим лучшую половину ромейской армии, чтобы взять сначала Адрианополь, а уж затем – столицу.
– Но ведь патрикий Пётр у нас останется за спиной! И когда мы вступим в сражение с Вардой Склиром, которое неизвестно сколько продлится, его напарник обрушится на нас с тыла! Шестьдесят тысяч конных схолариев вонзят копья в наши зады! Это соответствует вашим замыслам?
– Нет, конечно, – вступил в разговор Михась, – этого не будет. Я очень хорошо знаю Петра, потому что дважды вёл с ним переговоры. Он – исполнительный человек. И если ему велели стоять у стен Филиппополя, он от них не сдвинется ни на шаг, пока не получит другой приказ! И этот приказ непременно должен быть письменным.
– Убедили, – принял решение Святослав, – идём на Адрианополь!
Дружинники промолчали. Они неплохо знали своего князя. И Филиппополь остался справа, за длинной грядой холмов, на гребне которых среди кустов прятались разведчики. Через три часа они доложили Петру о том, что армия Святослава двинулась на Адрианополь.
Это движение продолжалось с полудня до поздней ночи, когда был сделан привал у сосновой рощи, на берегу маленькой речушки. Но не успели воины напоить коней и нарубить хвороста, как Лидул вдруг на ровном месте и непонятно из-за чего затеял с Аштаром какой-то дурацкий спор. Ссора разгорелась быстрее хвороста. И в неё мгновенно втянулись все остальные тысяцкие и сотники. Печенеги тут же вступились за своего предводителя. К ним примкнули угры и викинги, потому что Лидул, Сфенкал и Ратмир прошлись острым словом по их вождям. Калокир назвал печенегов мразью. Один Букефал молчал. Должно быть, поэтому на сей раз оружие не сверкнуло. Но армия раскололась.
– Сволочи и скоты! – кричал Святослав союзникам, опять вскакивая на Ветра, – так вы меня отблагодарили за то, что я уступил? Идите, куда хотите! Я возвращаюсь!
– Мы без тебя овладеем Константинополем! – прозвучал ответ ему в спину. Темир с Илдеем, больше других оскорблённые, добавляли что-то ещё, но он ничего уже не услышал. Хлыстом и шпорами он гнал Ветра навстречу северным звёздам, ронявшим свет на Балканы. Ветер храпел, цокая копытами по камням, которыми была густо усеяна вся дорога. Следом за князем, пригнувшись к шеям коней, скакали его дружинники. Было их семьдесят пять тысяч, но с Букефалом казалось гораздо больше, поскольку он умудрялся одновременно мелькать, поднимая пыль, на обоих флангах и в авангарде. Оставленные союзники ещё некоторое время шумели возле костров, а затем продолжили путь на юг. До Адрианополя им осталось пройти не больше сорока миль.
За час до рассвета князь и все его спутники, дав коням передышку, спешно построились в боевой порядок. А когда солнце взошло, но туман ещё не вполне рассеялся, они сшиблись с ромейским корпусом. Энергичный патрикий Пётр накануне двинулся вслед за вражеской армией, чтобы ударить по ней, когда она вступит в битву с корпусом Варды Склира. Поэтому лобовая встреча со Святославом на полдороге к Адрианополю оказалась для старого полководца полным сюрпризом. Он был разбит, так как Святослав имел численное и позиционное преимущество. Князь напал на ромеев, когда половина корпуса поднималась из крутой впадины, которую образовывала дорога, а половина в неё спускалась. Конечно, ни о каком построении даже речи не могло быть. Туман и внезапность также сыграли на стороне Святослава. Но, тем не менее, бой был трудным. Только пять тысяч ромеев попали в плен, а все остальные встретили смерть, не дрогнув и не попятившись ни на шаг. Погиб и патрикий Пётр. Он защищался так, что не было никакой возможности его взять. И тогда Рагнар вступил с ним в единоборство. Лидул, Икмор и Ратмир всерьёз рисковали жизнью ради того, чтоб именно он, Рагнар, смог к нему пробиться. Он должен был это сделать.
Сражение состоялось двадцать четвёртого января. На другой день, вечером, руссы пригнали пленников к Филиппополю. Под угрозой расправы над пятью тысячами ромеев начальники гарнизона решили сдать Святославу город без боя.
Глава двенадцатая
В сентябре 969 года Переяславец был для всей северной Болгарии цитаделью, куда все ринулись в небольшой надежде на то, что князь Святослав сломает об неё зубы. В самом начале 970 года точно такую же роль играл для центральной Фракии, и не только, Адрианополь. На Филиппополь, конечно, так не расчитывали. До двадцать
