— Вы живете в Таме?
— Нет, моя ферма в восьми милях отсюда. Я родился в Потаватоми, но, когда все мои родные умерли от лихорадки, меня ребенком взяли к себе в семью белые. Я даже не знаю индейского наречия, за исключением пары слов на кикапу. Моя жена — наполовину индианка кикапу, а наполовину — француженка.
Он рассказал, что ездит в Таму каждые несколько лет на пару дней.
— Я и сам не знаю зачем, — пожал он плечами и улыбнулся. — Зов краснокожих, наверное.
Шаман кивнул.
— Как думаешь, наши лошади уже передохнули?
— Думаю, можем ехать. У них вполне хватит сил добраться до города, — сказал Кейсер, и они оседлали лошадей и продолжили путь.
Ближе к обеду Кейсер привел их прямо в Таму. Задолго до того, как они подъехали к хижинам, которые были хаотично выстроены за невысоким ограждением, к ним выбежали дети и стая лающих псов.
Вскоре Кейсер подал им знак остановиться, и они спешились.
— Я сообщу вождю, что вы прибыли, — сказал он, скрываясь в ближайшей хижине.
К тому времени, как он вернулся вместе с широкоплечим индейцем средних лет, вокруг них уже собралась большая часть поселения.
Этот коренастый мужчина сказал что-то, но Шаман не смог ничего прочесть по его губам, хоть тот и говорил по-английски. Когда Шаман протянул ему руку, индеец пожал ее в знак приветствия.
— Я — доктор Роберт Джей Коул из Холден-Кроссинга, штат Иллинойс. А это — моя жена, Рэйчел Коул.
— Доктор Коул? — Из толпы выступил вперед молодой парень, с любопытством разглядывая гостя. — Нет, не может быть. Ты слишком молод.
— Возможно, ты знал моего отца?
В глазах парня мелькнула тень узнавания.
— Ты — тот глухой мальчик?.. Это ты, Шаман?
— Да.
— Я — Маленький Волк. Сын Луны и Идет Поет.
Шаман радостно пожал ему руку, вспомнив, как они играли вместе в детстве.
Коренастый мужчина сказал еще что-то.
— Это Меди-ке, Стремительная Черепаха, вождь поселения Тама, — пояснил Маленький Волк. — Он приглашает вас троих к себе в хижину.
Стремительная Черепаха дал знак Маленькому Волку, что тот тоже может войти, в то время как все остальные жители стали расходиться по домам. Хижина вождя оказалась крошечной, в ней пахло жареным мясом. Смятые простыни лежали на земле, а в углу висел брезентовый гамак. Они расположились прямо на грязном жестком полу, после чего жена Стремительной Черепахи — Вапанси, Маленький Свет — подала им кофе, слишком сладкий из-за кленового сахара и множества других ингредиентов. По вкусу этот кофе напоминал тот, что варила им Маква-иква. Когда Вапанси угостила всех гостей, Стремительная Черепаха сказал ей что-то, и она вышла.
— У тебя была сестра по имени Женщина-Птица, — обратился Шаман к Маленькому Волку. — Она здесь?
— Она умерла много лет назад. У меня осталась еще младшая сестра, Зеленая Ива. Она вместе с мужем живет в нашей резервации в Канзасе.
По его словам, в Таме не осталось больше никого из бывших поселенцев Холден-Кроссинга.
В разговор вступил Стремительная Черепаха, слова которого для гостей переводил Маленький Волк. Оказалось, что вождь принадлежит к племени фоксов. Всего в Таме проживало около двухсот фоксов и сауков. Рассказав об этом, Стремительная Черепаха помолчал немного и произнес целую речь, после чего кивнул Маленькому Волку.
— Он говорит, что резервация — это очень плохое место, похожее на огромную клетку. Мы устали тосковать по былым временам, по нашим старым традициям. Мы отлавливали диких лошадей, приручали их и продавали по той цене, о которой удавалось договориться. Откладывали каждый пенни. В конце концов почти сотня наших собрались здесь. Нам пришлось забыть о том, что Рок-Айленд звался когда-то Саук-и-нуком и был крупнейшим городом нашего племени, как и о том, что Давенпорт когда-то принадлежал мескуокам. Наш мир сильно изменился. Мы заплатили бледнолицым за восемьдесят акров земли, и эту сделку засвидетельствовал сам белый губернатор штата Айова.
Шаман кивнул.
— Рад за вас, — сказал он.
Стремительная Черепаха улыбнулся. Должно быть, он немного понимал по-английски, но все равно продолжил говорить на своем родном языке, его лицо стало решительным и величественным.
— Он говорит, что правительство обманным путем выкупило земли у индейцев. Белый Отец захватил наши земли, предложив за них горсть мелких монет вместо больших бумажных денег. И даже после этого они продолжали обманывать нас, предлагая дешевые товары и украшения, которые на самом деле отравляли мескуоков и сауков. Многие наши люди оставили кучу этих товаров гнить в земле. Мы заставили белых признать перед всеми, что они примут у нас только деньги, прибыли сюда и выкупили землю.
— Надеюсь, у вас нет никаких проблем с вашими белыми соседями? — спросил Шаман.
— Нет, никаких, — ответил Маленький Волк и вновь прислушался к словам Стремительной Черепахи. — Они считают, что мы не представляем для них угрозы. Когда наши люди приезжают в город торговать, белые прикрепляют на кору деревьев монеты, обещая отдать их индейцам, если те попадут в них стрелой. Конечно же, для наших людей это оскорбление, но Стремительная Черепаха не запрещает этого, — тут вождь снова взял слово, и Маленький Волк улыбнулся. — Он говорит, что благодаря этому мы не забудем, как управляться с луком.
В хижину вошла Вапанси, ведя за собой мужчину в потрепанной хлопковой рубахе, грязных шерстяных брюках и красном платке, завязанном на лбу. Он сказал, что его зовут Непепаква, Сноходец из племени сауков, и что он здешний знахарь. Сноходец не стал медлить и сразу перешел к делу.
— Она сказала, что вы доктор.
— Это так.
— Хорошо. Пожалуйста, идемте со мной.
Шаман кивнул. Они с Рэйчел оставили Чарльза Кейсера пить кофе вместе со Стремительной Черепахой и последовали за мужчиной, по пути захватив санитарную сумку Шамана.
Пока они шли по селению, Шаман все пытался найти в нем что-то знакомое, уже виденное им в детстве. Здесь не было знакомых ему типи, но где-то за хижинами ему удалось разглядеть несколько гедоносо-те. Жители города в большинстве своем носили обветшавшую одежду своих белых собратьев; у некоторых на ногах он заметил мокасины, хотя большинство здешних все же носили чуни и армейские сапоги.
Сноходец привел их в хижину на другом конце городка. Внутри они обнаружили худощавую девушку, которая лежала на земле и корчилась от боли, обхватив руками свой огромный живот.
Ее глаза остекленели, она смотрела перед собой невидящим взглядом. Она не ответила, когда Шаман попытался ее расспросить. Ее пульс был учащенным и неровным. Он сначала испугался, но, взяв ее руки в свои, ощутил в ней больше жизни, чем ему показалось на первый взгляд.
