— Если вы, сударь, — сказала она, — желаете дожить до седых волос, то вы мне поклянетесь…
Он поднял на нее испуганный взор.
— Вы поклянетесь мне, — продолжала прекрасная садовница, — что никогда ваш язык не произнесет ни слова о виденном вами!..
Он дрожал всем телом и не мог произнести ни одного слова.
— Клянитесь же, сударь, клянитесь же! — вскричала вновь она.
Марион исполнил ее требование, а через час после этого Монжерон и его четверо товарищей нашли его в бесчувственном состоянии на ступенях крыльца…
Он стал сумасшедшим.
Через несколько дней после этого Монжерон явился вечером в клуб и, сообщив всем присутствовавшим в зале, что он хочет во что бы то ни стало узнать, что могло так напугать Мариона у прекрасной садовницы, предложил желающим сопровождать себя.
Охотников нашлось так много, что пришлось бросить жребий, который и достался тому молодому человеку, который расспрашивал у Монжерона об исчезновении Моревера. Этого молодого человека звали Казимир.
Монжерону удалось так же легко проникнуть в дом прекрасной садовницы, как и Мариону. Поднявшись во второй этаж, он вместе с Казимиром прошел по коридору и достиг стеклянной двери. Подойдя к двери, Монжерон приподнялся на носки и заглянул в нее. Подобно Мариону, его невольно откинуло назад, и он едва устоял на ногах.
В траурной комнате все было в прежнем порядке. Труп маркиза Гастона де Моревера по-прежнему лежал на катафалке. Только прекрасной садовницы не было в комнате.
Монжерон, как и Марион, тотчас уже узнал маркиза де Моревера.
Казимир де Нуартер также приблизился к двери, и хотя он никогда не знал маркиза, но при виде его трупа не мог тоже сдержать невольного крика.
— Молчи! — шепнул Монжерон.
Надо заметить здесь, что он был храбр и вскоре оправился от овладевшего им вначале страха.
Прекрасной садовницы все еще не было.
Тогда Монжерон наклонился к Казимиру и шепнул ему на ухо:
— Теперь мне понятно, отчего Марион сошел с ума, — он узнал труп.
Казимир вздрогнул.
— Теперь мы напали не на тайну, а на след преступления, и надо идти до конца.
Стеклянная дверь была заперта.
Монжерон попробовал отворить ее, но не мог.
— Ну, куда ни шло! — прошептал он и, наклонившись, сильным ударом плеча высадил дверь.
Но вдруг почти мгновенно их объял непроницаемый мрак.
Все четыре восковые свечи, горевшие по углам катафалка, сразу погасли.
— Следуй за мной! — проговорил тогда Монжерон и, взяв Казимира за руку, пошел по направлению к трупу.
Но не успели они сделать и двух шагов, как вдруг Монжерон вскрикнул: пол под их ногами заколебался и провалился.
Монжерон и Казимир упали в какое-то подполье.
Монжерон зажег спичку и осмотрелся. Они находились в небольшой оранжерее, уставленной дорогими и редкими пахучими цветами. На верху этой оранжереи находилось небольшое окно с крепкой решеткой.
Монжерон попробовал было распилить эту решетку, но вскоре им и его товарищем овладело какое-то отяжеление, и они лишились чувств.
На другой день после этого оба они пришли в себя и очутились на каком-то отдаленном пустом дровяном дворе, куда их перенесли по приказанию прекрасной садовницы.
Дня через два после этого Монжерон поехал к начальнику тайной полиции — Лепервье, желая сообщить ему то, что он видел в доме прекрасной садовницы.
Лепервье не мог принять его немедленно, а попросил несколько подождать в приемной. Начальник тайной полиции был занят: он читал доклад одного из своих агентов, присланный ему из Лондона, относительно де Море-вера, разыскивать которого тот был послан в Англию.
Этот-то агент сообщал ему, что труп Моревера был найден в Лондоне, в кабаке «Короля Георга», где он был будто бы убит одной ирландкой.
В то время, как Лепервье читал это донесение, ему снова доложили, что Монжерон продолжает настаивать. чтобы его впустили поскорее, так как он имеет сообщить несколько важных сведений относительно исчезновения маркиза де Моревера.
При этом имени Лепервье подскочил на своем месте.
— Проси, — крикнул он слуге, — проси господина Монжерона.
Результатом свидания Монжерона с Лепервье был обыск дома прекрасной садовницы, которая уже переехала и продала его.
Полиция вошла в коридор, добралась до стеклянной двери и проникла в ту комнату, которая была обита траурным сукном и где стоял гроб.
Монжерон руководил действиями полиции.
Теперь в этой комнате уже не было больше гроба и траура.
После тщательного обыска удалось найти в полу этой комнаты пружину, посредством которой открывалось отверстие.
Когда это отверстие было открыто, то все присутствующие увидели в подземелье черный гроб, вокруг которого горели четыре свечи.
Лепервье и Монжерон соскочили вниз.
— Это Моревер, — проговорил Монжерон.
— Да, — ответил Лепервье.
Они оба подошли тогда к трупу.
Лепервье дотронулся до него рукою и вдруг вскрикнул от изумления.
— Что такое? — спросил Монжерон.
— Да посмотрите!
— Да что же?
— Это не труп, — сказал спокойно Лепервье.
— Что?
— Это просто восковая фигура, — продолжал Лепервье. — И мы все введены в заблуждение.
Лепервье был прав: перед ним лежал не настоящий труп, не убитый Моревер, а просто артистически исполненная восковая фигура, одна из тех фигур, которые составляют гордость некоторых британских музеев.
Через несколько часов после этого Лепервье получил второе донесение от своего агента, в котором тот уведомлял его, что труп Моревера был украден ночью из морга.
Восковая фигура, изображавшая в таком совершенстве труп маркиза де Моревера, была оставлена под надзором двух полицейских агентов, а Лепервье и Монжерон, отправились в квартиру прекрасной садовницы, которая, по словам ее нового преемника, жила в доме № 79, в Хромовой улице.
Через полчаса они были уже там, но прекрасной садовницы, или госпожи Левек, не застали дома, так как она уехала, по словам дворника, на целую неделю. Тогда Лепервье приступил к обыску ее квартиры. Но самый тщательный обыск не привел ни к каким результатам.
На одном из столов Лепервье нашел письмо, адресованное Монжерону. В этом письме прекрасная садовница просила Монжерона бросить все его розыски относительно маркиза де Моревера.
«Я уезжаю из Парижа и, быть может, никогда больше не возвращусь сюда, — писала она. — А может быть, мы с вами еще будем встречаться двадцать раз с глазу на глаз, и вы не будете знать, кто я такая. Прощайте, господин де Монжерон, не отвергайте совета женщины, пламенно любившей вашего друга.
Прекрасная садовница».
Спустя неделю после этого возвратился из Лондона и агент Лепервье.
