Самый маленький осколок можно было вставить в кольцо. Второй был размером с кулак, а третий — больше, чем первые два, вместе взятые. Эсташ вопросительно посмотрел на рыжего, но того уже не было. Мальчик открыл глаза. Лагерный костер стал серым пепелищем. Небо медленно бледнело. Оруженосцы ворочались под своими плащами, зевали. Они услышали шум, приближавшийся со стороны болота, и вскочили — рыцари возвращались в лагерь. Их глаза сверкали.
Эсташ и Эдюс подвели коней. Они помогали нагружать бочки и мешки, которые сняли накануне вечером: продовольствие было необходимо для недавно основанного монастыря, который хотели посетить их господа. Один молодой аббат с несколькими монахами того же возраста построил его в проклятом разбойничьем лесу Клерво. Звали аббата Бернар.
Господин де Пайен нетерпеливо торопил всех остальных. Рыцари сели в седла. Эсташ разбежался и под общий хохот одним прыжком вскочил на коня. Отряд отправился в путь.
Погода переменилась. Как только бледное солнце достигло зенита, на деревьях начал таять узорчатый иней. Эсташ не обращал внимания на признаки наступавшей весны. Сон, приснившийся ему ночью, стоял перед глазами, отчетливый, как картина: Эсташ видел тщедушного рыжего человека, откопавшего своим посохом сияющий камень. Чего хотел от него этот образ из сна, не отпускавший мальчика даже днем? Эсташ содрогнулся.
— Эй! — грубо закричал Эдюс, — ты еще спишь или с тобой что-то случилось?
— Если бы ты знал, — тихо сказал Эсташ, — что за сон я видел… — он некоторое время ехал рядом с Эдюсом молча, а затем добавил: — о карбункуле, — и пересказал весь сон.
Тем временем рыцари подъехали к краю леса. Господин де Пайен приказал им остановиться.
— Перед тем как въехать в лес Клерво, мы должны немного поесть, — сказал он.
Когда они сидели в лучах полуденного солнца и ели, Эдюс сказал Эсташу:
— Тот, кому приснился карбункул, делается причастным к такой тайне, которую он не должен никому доверять.
Он робко посмотрел на своего товарища. Эсташ, отрезавший себе кусок сала, в смятении выронил нож. В тот же миг господин де Пайен приказал снова отправляться в путь, и бойкий господин де Сент-Омер подозвал к себе Эдюса, своего пажа. Тесной группой отряд продвигался по ухабистой, недостроенной дороге через пользующийся дурной славой лес Клерво.
Эсташ не оглянулся на поляну, где они останавливались, и не увидел, как сверкает в снегу его нож, который он уронил в растерянности.
Лес был темный и густой, а дорога узкая. Зловеще вскрикивала сойка, и певчие птицы умолкали перед поступью конских копыт. Эсташ, озираясь, в страхе посмотрел на Эдюса, который опять ехал сзади. Разве там не шуршал подлесок? Разве у этих густых кустов не сто глаз?
Эдюс, увидев боязливый взгляд друга, покачал головой и, снисходительно улыбаясь, махнул рукой. Он и сам испытал подобный страх, когда впервые проезжал через этот лес. Но внезапно Эдюс пришпорил своего коня и закричал:
— Эсташ, у тебя за поясом нет ножа!
Эсташ ощупал привычное место — ножа, такого бесценного, такого необходимого, там не было. Ножа прапрадеда, подаренного ему на прощание старшим братом, который когда-то получил его в наследство в родном городке, Единственное оружие… Эсташ беспомощно посмотрел на Эдюса, а затем решительно повернул своего коня назад.
— Если ты поторопишься, — закричал Эдюс ему вслед, — то сможешь догнать нас еще до того, как мы въедем в монастырские ворота!
Эсташ скакал галопом назад сквозь густой лес. Он изо всех сил старался ехать как можно быстрее.
«Чего я боюсь? — спросил он себя, чтобы успокоиться. — Разве разбойники, обосновавшиеся когда-то в этом лесу, не ушли из него, когда Бернар начал строить монастырь? И разве Эдюс не встретил мой страх снисходительной улыбкой?»
И вот уже стала видна светлая поляна, на которой они утоляли голод. Там должен был лежать нож. Но ножа там не оказалось. Эсташ огляделся вокруг в поисках и на краю поляны заметил под кустом человека в залитой кровью рубашке. Он видел, как тот согнулся на холодной земле. Затем Эсташ заметил рукоятку своего ножа, торчащего из спины этого человека. Он в ужасе соскочил с коня и склонился над раненым.
— Эй! — несколько раз позвал Эсташ, прикоснувшись к его плечу, — ты меня слышишь?
Он протянул руку к ножу. Однако тотчас же убрал ее: нож, торчащий из спины, невозможно выдернуть без того, чтобы раненый не захлебнулся кровью. Это известно всем воинам. Эсташ заплакал, внезапно почувствовав свою беспомощность. У него не хватит сил посадить человека на коня, но и оставить его лежать здесь он не мог.
Раненый не слышал Эсташа.
— Послушай! — попытался мальчик еще раз, — я привезу тебя в монастырь, там тебя выходят!
Человек перестал корчиться от боли. Спустя мгновение он поднял лицо, и Эсташ увидел, что он еще молод.
— У меня есть конь, — обратился юный паж к раненому.
Человек поднял голову, огляделся вокруг, увидел коня и хотел что-то сказать мальчику, но изо рта у него хлынула кровь. Эсташ подвел коня к ближнему пню и привязал его к кусту. Еще мгновение он был в оцепенении от страха: разбойники могли вернуться, напасть и на него и отобрать коня.
Раненый приподнялся. Нож крепко сидел у него в спине.
— Если ты сможешь встать на колени, — сказал Эсташ, — я буду поддерживать тебя спереди, и ты, возможно, поднимешься.
Человек попробовал сделать это. Все тело его содрогнулось, когда он, наконец, встал на ноги. Тяжело опершись Эсташа, он поплелся в сторону пня, но почти сразу упал. Изо рта у него обильно текла кровь. Эсташ тяжело дышал. «Как мне посадить его на коня?» — думал он в отчаянии. Как только Эсташу удалось перевести дух, ой снова поднял раненого на ноги и помог ему взобраться на пень.
— Крепко держись за седло! — сказал он, развязал подпругу и сунул под нее ногу раненого. Затем он изо всех сил поднял его и положил животом на коня.
Отдышавшись, Эсташ натянул подпругу, вскочил в седло и медленно поехал по ухабистой дороге через лес. Страх перед разбойниками странным образом прошел.
Раненый стонал. Изо рта у него непрерывно текла кровь. Эсташ не знал, удастся ли ему привезти раненого в монастырь живым. Но он знал, что поступает правильно. В этом он был совершенно уверен.
Вдруг впереди он услышал стремительно приближавшийся топот копыт. По лесной дороге навстречу ему мчались два всадника, и тут же в одном из них он узнал Эдюса. Другой был господин де Монбар, обеспокоенный отсутствием своего пажа. Но как только де Монбар увидел раненого, облегчение на его лице сменилось ужасом: он ошеломленно смотрел то на нож, то на Эсташа. Это продолжалось очень недолго. Затем господин де Монбар повернул коня назад и помчался рысью в сторону монастыря. Побледневший Эдюс молча ехал вслед за Эсташем.
