Стоящий рядом Данька прижал к своему плечу вздрагивающую плачем голову сестры. На глазах хлопца сверкали злые слезы. В развалинах соседнего догорающего дома скрывались чумазые Валерка и Яшка.
Большое тело старого матроса дернулось последней судорогой, гордая голова свисла ниц.
Лютый сел в седло и неспешно поехал по горящей деревне, разглядывая повешенных, словно хотел убедиться, что все враги мертвы. За ним двигался отряд с понуро висящим от безветрия черным знаменем. А вообще-то теперь время вольное, любой атаман выбирает колер на свой вкус. А казачкам все равно, лишь бы лихой был, вот как Сидор. Красных разбил и потери не велики, да еще знатную поживу достал. Атаман Бурнаш не велел за просто так обирать станичников, но против того, чтоб у красных прихвостней добро взять, он и слова поперек не скажет. Командир-то партизанский из Збруевки был, со всеми, поди, знаком.
— Семка! — кликнул Лютый молодого паренька. — Геть к атаману, передай пакет. Пусть Гнат Бурнаш знает, как Сидор воевать умеет! Да много не привирай, знаю я тебя.
Ближние казаки дружно засмеялись. А у деревенской церкви стоял священник с растрепанными волосами и бородой, с ужасом глядел на расправу. Когда всадники проехали мимо — перекрестился, отгоняя беса от храма. Ему вторили одетые в черное, как монашки, старухи. Свят, свят, свят…
Ноги сами вынесли ребят за околицу станицы, где были оставлены лошади. Их никто не видел: ни крестьяне, с ужасом глядящие на казнь, ни бурнаши, ее учиняющие. Миновав деревенское кладбище, по крутому откосу хлопцы спустились к берегу озера и пустили коней в галоп по кромке воды. Скачку направлял Данька. Словно забыв, где располагался раньше партизанский отряд, он следовал изгибу берега до тех пор, пока не достиг ивовой рощи, растущей на противоположной от станицы стороне. Здесь он спешился и присел на поваленный ствол. Друзья последовали его примеру. Ксанка сползла с седла и упала на землю, заросшую сочной осокой. Кони тут же принялись щипать траву.
Красный командир Иван Ларионов действительно был отцом Ксанки и Даньки. Держал он их строго, не отличая от Валерки и Яшки, не так давно попавшего к нему в отряд. Не время баловать, считал он, и дети были с ним в этом согласны. Расходились в другом: Данька с сестрой считали, что вполне могут нести службу наравне с остальными бойцами, а отец остужал их воинственный пыл и держал "в обозе". "Завтра война не кончается, — говорил он, — еще навоюетесь по самый клотик".
Что за клотик — хлопцы не знали, а Иван не отвечал, только крутил ус.
— Вот выбьем всю гадину за Черное море, тогда и устрою вам эхскурсию на корабль — все узнаете.
Сам Ларионов-старший успел повоевать и про клотик знал не из "эхскурсии". Почти десять лет отслужил он на черноморском линкоре "Быстрый" матросом первой статьи. С немцем дрался так ловко и смело, что награжден был крестом и чуть было не получил боцманскую дудку, но случилась тут революция. И раз стоял Иван за большевиков, пришлось ему с линкора тикать, верх там взяли офицеры. Отправился Ларионов в родную станицу, чтобы жизнь новую начать, а тут атаманы разные завелись. Стали они села грабить да мобилизацию насильно проводить. Понял матрос, что путь к новой жизни еще далекий, и взялся свой красный партизанский отряд собирать. Данька с Ксанкой с ним были, мать их умерла, еще когда отец на флоте служил.
Воевать детей красный командир старался не пускать, а вот тренировки в стрельбе, французской борьбе и верховой езде поощрял. Ксанка наравне с мальчишками изучала все приемы и вполне справлялась, чем отец и брат гордились — ей бы не девкой, а хлопцем родиться надо…
Не долго сидел Данька на поваленном дереве, от отца он взял манеру быстро принимать решения.
— Ждите, — приказал он остальным, вскочил в седло и скрылся за деревьями.
Черные глаза цыганенка с жалостью смотрели на худенькую спину девчонки, замершей в немом горе. Но Яшка не знал слов, которыми бы можно было ее утешить. Валерка старательно глядел в сторону. Утешенье тут простое, думал он, командир погиб в неравном бою, но непобежденным. Почти, как итальянский революционер Овод, который командовал собственным расстрелом.
— Тактику бы нам изучить да стратегию.
— Чего? — переспросил Яшка.
— Книжку бы нам про военную тактику прочитать.
— Зачем нам тактика?
— Чтоб все военные хитрости знать, — пояснил Валерка.
— Это как в твоей французской борьбе?
— Вроде того, эмпирический опыт поколений. Яшка выпучил глаза и даже забыл про Ксанку.
— Вот как в книжке про французскую борьбу сложен опыт тысяч борцов, так же можно суммировать военный опыт и выработать приемы для сражений с врагом.
— Думаешь, Валерка, есть такие книжки?
— Наверное, есть. Уж у Буденного точно есть. Иначе как бы он так ловко сражался?
— Чепуха, — отразил Яшка аргумент. — Просто он настоящий герой.
— А если такой книжки нет, то я сам ее когда-нибудь напишу. Чтоб угнетенные классы всех стран знали, какими приемами бороться с контрреволюцией.
— Может, нам и вправду к Буденному податься?
Вопрос Яшки повис в воздухе. Друзья услышали топот копыт и взялись за револьверы. Но тревога была ложной, это вернулся Данька. Он сбросил на землю два мешка и зацепил лошадиный повод за ветку дерева.
— Это все, что осталось от лагеря, — сказал Даниил. — То ли бурнаши похозяйничали, то ли окрестные мужички.
Он развязал один мешок и достал оттуда топоры, лопату, веревки и еще кое-какой инструмент. Выбрал из стоящих рядом деревьев молодое с ровным стволом и принялся с яростью его рубить. Яшка и Валерка стали помогать командиру без лишних расспросов. Они наготовили толстых жердей, потом из больших стволов сделали четыре столба. Вкопали в землю столбы, обшили жердями с боков и сверху, так что получился сарай. Яшка привез с поля соломы, и ею покрыли крышу.
Пока уставшие хлопцы купались в озере, Ксанка поднялась с земли, отерла слезы, развела костер и достала из второго мешка нехитрую еду: хлеб, шмат сала, лук, картошку. Разделила все на ровные порции, а картофелины закатила в угли костра.
— Слышите? — спросил Яшка, выходя из воды.
Парни дружно обернулись в сторону станицы. Хаты отсюда были не видны, но клубы дыма все поднимались в небо, слышны были далекие крики, стрельба и рев скотины.
— Все грабят, — сжимая кулаки, сказал Валерка, — а красные отряды еще так далеко!
Данька кивнул и прислушался еще внимательнее.
— Так всю станицу изведут, — заметила Ксанка.
— Это мы еще посмотрим, — сказал Данька.
