Ознакомительная версия.
— Я не хочу, чтобы ты дарил мне Радость, — ответила она. Джондалар разинул рот от изумления, на лбу у него пролегли тревожные морщинки.
— Ты не хочешь, чтобы я… — Он разжал объятия.
— Я хочу сама подарить тебе Радость.
Сердце, замершее на мгновение у него в груди, забилось ровнее.
— Ты всякий раз даришь мне Радость, Эйла, — сказал он и снова обнял ее.
— Я знаю, что тебе бывает хорошо, когда ты даришь мне Радость. Но я не это имела в виду. — Взгляд ее стал серьезным. — Я хочу научиться доставлять удовольствие тебе, Джондалар.
Он не смог сдержаться и принялся жадно и страстно целовать ее, словно никак не мог насытиться. Она отвечала на его поцелуи с таким же жаром. Они застыли, наслаждаясь, упиваясь друг другом.
— Я покажу тебе, как можно доставить мне удовольствие, Эйла, — сказал Джондалар и, взяв ее за руку, повел ее к зеленой лужайке у реки. Они опустились на траву, и он снова поцеловал ее в губы, затем в шею и легонько прикусил мочку уха. Руки его скользнули к ее груди, он наклонился, ища губами ее сосок, но Эйла внезапно отпрянула от него.
— Я хочу подарить тебе Радость, — сказала она.
— Эйла, для меня — огромное удовольствие дарить тебе Радость, и, если мы поменяемся с тобой местами, я вряд ли смогу испытать еще большее наслаждение.
— Тебе при этом будет плохо?
Откинув голову назад, Джондалар расхохотался и обнял ее. .Эйла улыбнулась, хоть и не поняла, что его так развеселило.
— Что бы ты ни делала, мне вряд ли станет плохо, — сказал он и, проникновенно глядя на нее синими глазами, добавил: — Я люблю тебя, женщина.
— Я тоже люблю тебя, Джондалар. Очень люблю, когда ты улыбаешься и вот так смотришь на меня или смеешься. Никто из членов Клана не мог смеяться, и мой смех был им неприятен. Я больше никогда не стану жить среди людей, которые не смеются и не улыбаются.
— Ты должна как можно чаще улыбаться и смеяться, Эйла. У тебя такая красивая улыбка. — Услышав его слова, она невольно улыбнулась. — Эйла, ах, Эйла, — проговорил он, а затем прильнул губами к ее шее и принялся ласкать ее.
— Джондалар, я люблю, когда ты ко мне прикасаешься и целуешь меня в шею, но я хочу узнать, что доставляет тебе удовольствие.
Он тихо усмехнулся.
— Мне трудно сдержаться — ты так желанна, Эйла. А что доставляет удовольствие тебе? Делай так, чтобы тебе было приятно.
— А тебе это понравится?
— Давай проверим.
Эйла легонько толкнула его, и он лег на спину. Затем она склонилась над ним и принялась целовать его, раздвинув его губы языком. Он отвечал на ее ласки, стараясь сдерживаться. Эйла легонько провела языком по его шее и почувствовала, как он задрожал. Она взглянула ему в глаза, проверяя, все ли в порядке.
— Тебе приятно?
— Да, Эйла, очень приятно.
Он сказал правду. Ее робкие ласки разожгли в нем небывалую страсть. Ее легкие поцелуи обжигали его кожу словно огнем. Она держалась неуверенно, как неопытная девушка, которая уже достигла зрелости, но еще не прошла через Ритуал Первой Радости, а потому казалась наиболее желанной. Столь нежные поцелуи разжигали в мужчинах буйную, неуемную страсть и казались более сладкими, чем самые изысканные ласки взрослой женщины, ведь запретный плод всегда вызывает наиболее сильное влечение.
Любая из женщин была более или менее доступной, но к девушке до совершения обряда Первой Радости никто не имел права прикасаться. Уединившись с мужчиной в темном углу пещеры, такая неопытная девушка могла свести с ума любого — хоть молодого, хоть старика. Больше всего на свете матери боялись, как бы одна из их дочерей не вступила в период зрелости вскоре после Летнего Схода, поскольку следующего пришлось бы ждать очень долго. Многие девушки к моменту совершения Ритуала Первой Радости уже умели целоваться и ласкать мужчин, и Джондалар знал, что для некоторых из них Радость оказывалась далеко не первой, хотя всякий раз умалчивал об этом, чтобы не позорить девушек.
Он знал, как привлекательны неопытные девушки, — отчасти поэтому участие в совершении обряда Первой Радости доставляло ему такое удовольствие, — и теперь он обнаружил такую же привлекательность в Эйле. Она поцеловала его в шею. По его телу пробежала волна дрожи. Он закрыл глаза и тихо застонал от наслаждения.
Эйла снова склонилась над ним, ее губы заскользили по его телу, спускаясь все ниже и ниже. Она почувствовала, как все более и более сильное возбуждение охватывает ее. Джондалар застонал, испытывая сладостную муку, чувствуя, как от ее прикосновений огонь пробегает по его телу, как внутри у него все словно тает. Она принялась целовать его в пупок, и, не в силах больше сдерживаться, он приложил ладонь к ее затылку и легонько подтолкнул ее. Его разгоряченный мужской орган оказался рядом с ее щекой. Эйла прерывисто дышала, легонько постанывая. Бросив взгляд на Джондалара, она спросила:
— Джондалар, ты хочешь, чтобы я…
— Только если ты сама этого хочешь, Эйла.
— Тебе это будет приятно?
— Да, мне это будет приятно.
— Я хочу.
Ощутив прикосновение ее теплого влажного рта, он застонал. Язык ее все время двигался, ощупывая впадины и выпуклости, прикасаясь к тонкой нежной коже. Убедившись в том, что ее действия доставляют Джондалару удовольствие, Эйла почувствовала в себе уверенность. Она испытывала такое же наслаждение, как и он, а вдобавок ей было очень интересно. Она снова легонько провела языком и услышала, как Джондалар негромко вскрикнул, а затем почувствовала, что из ее тела сочится теплая влага.
Язык ее задвигался еще быстрее.
— О Дони! — воскликнул Джондалар. — Эйла, Эйла, и где ты только этому научилась?
Слыша его крики и стоны, Эйла тихонько застонала, а затем, чувствуя, как велико его желание, перекинула через него ногу и, выгнув спину, начала ритмично двигаться, ощущая величайшую Радость.
Глядя на нее, Джондалар испытал прилив восхищения. Ее волосы, пронизанные лучами солнца, сияли, словно золотые нити. Глаза ее были закрыты, она дышала ртом, и по ее лицу он догадался, что она пребывает на вершине блаженства. Она откинулась назад, и ее крепкие округлые груди с резко очерченными сосками легонько всколыхнулись. На ее смуглой бронзовой коже играли солнечные отсветы.
Она приподнялась и снова опустилась, чувствуя, как Джондалар вторит ее движениям. На мгновение у него перехватило дыхание, и он понял, что больше никак не сможет сдержаться. Он громко закричал, когда Эйла приподнялась еще раз. Соки, переполнявшие его чресла, брызнули наружу, и Эйла прильнула к нему, тяжело дыша и содрогаясь от блаженства.
Он слегка отстранился, чтобы найти губами ее сосок. Некоторое время они провели в полной неподвижности, а затем Эйла опустилась на траву рядом с Джондаларом. Он приподнялся, чтобы поцеловать ее, а потом уткнулся носом в ложбинку меж грудей. Чуть позже он откинулся на спину. Голова Эйлы лежала у него на плече.
Ознакомительная версия.
