Приятель фаворитки. Царственный пленник - Хоуп Энтони

– Довольно с него, – тихо шепнул я. – Он выпил и так слишком много.

– Ваше высочество, – громко заявил Кэрфорд. – Дэл говорит, что вы пьяны.

– Да, я пьян, – добродушно согласился герцог, – но только ногами, милый Симон, голова же у меня в порядке. – Он оглянулся кругом и, взяв нас обоих за руку, спросил: – Не правда ли, мы здесь добрые протестанты?

– Несомненно, ваше высочество, – сказал Кэрфорд и тихо шепнул мне: – В самом деле, я думаю, что он болен. Пожалуйста, сбегайте за придворным врачом, мистер Дэл.

– Если вы желаете позвать врача – сделайте одолжение, его найти не трудно.

Я решил не уступать несмотря на гнев Кэрфорда, но спорить не было времени.

– Я предан своему отцу, – заговорил герцог, – предан не меньше любого из его подданных, но… но вы знаете, что готовится?

– Новая война с Голландией, как я слышал, ваше высочество, – сказал я.

– К черту Голландию! Тише, надо говорить тише! Кругом паписты. Они имеют и в этом замке, Кэрфорд. Тш-тш! И мой дядя, и секретарь. Нет, нет! Я молчу. Изменники говорят, что мой отец…

Кэрфорд перебил его:

– Не тревожьте себя таким вздором, ваше высочество!

– Этому я не верю. Я буду вместе с отцом. Но, если герцог Йоркский… нет, я больше ничего не скажу. – Голова герцога опустилась на грудь, но затем он неожиданно вскочил и громко крикнул: – Но я-то – протестант! А я – сын короля, да! Смотрите, никому об этом ни слова, – зашептал он, – но я готов, готов! Мы знаем, что должно случиться. Мы преданы королю и спасем его. Но если… если это не удастся, кто тогда будет протестантским королем? Кто?

Громко выкрикнув последние слова, молодой человек упал в свое кресло, как подкошенный. Взглянув на него, Кэрфорд сказал:

– Я побегу за доктором. Его высочеству надо пустить кровь.

– Его высочеству не надо ничего, кроме скромности его друзей, – твердо сказал я, загораживая двери. – Мы слышали безумные слова, которые не должны были слышать, милорд.

– Я знаю, что вы будете молчать о них, – сказал он.

– А вы? – быстро спросил я.

Лорд гордо выпрямился и резко сказал мне:

– Отойдите, дайте мне пройти!

– Куда вы идете?

– За врачом! На ваши вопросы я отвечать больше не буду. Остановить Кэрфорда было нельзя, не наделав шума, а это я не мог допустить. Я был уверен, что он немедленно отправиться к Арлингтону, и каждое сказанное слово будет тут же доложено герцогу Йоркскому, а может быть, и королю, который, конечно, будет предупрежден против сына из-за нелепой фантазии, забравшейся в его юную голову.

С ледяным поклоном я пропустил Кэрфорда; он ответил мне тем же и вышел, оставив меня одного со спавшим тяжелым сном герцогом Монмутом. Я поднял его и уложил в постель, довольный, что некоторое время его беспокойный язык будет молчать. Однако его слова навели меня на новые мысли. Дело было поважнее войны с Голландией; тут, очевидно, был затронут вопрос о вероисповедании короля. Моя «тайна» начинала несколько проясняться.

Я удалился в свою каморку, около спальни герцога Монмута; мои нервы были разбиты, и спать мне не хотелось. Немного погодя, я вышел из дома и пошел прогуляться по городской стене, выходившей на море. Сильный ветер заглушал шум моих шагов, и я не замеченный прошел мимо трех лиц, стоявших на стене: это был сам король, направо от него стояла Барбара, а в третьей я узнал Луизу де Керуайль. Я прошел дальше по стене, к самому морю; оттуда я стал украдкой наблюдать за маленькой группой. Двое отошли, а третья фигура осталась на месте, облокотясь на парапет стены. Я невольно подошел ближе и, узнав Барбару, хотел пройти мимо, не желая навязывать ей свое общество; но выражение ее лица остановило меня.

– Что с вами, мисс Барбара? – воскликнул я.

– Ничего особенного, – смутившись, сказала она. – Только разговор короля иногда бывает слишком свободен для меня.

– Если я буду вам нужен, то я здесь, – сказал я под влиянием не столько ее слов, сколько испуганного взгляда ее больших глаз.

Она как будто колебалась с минуту, но затем, овладев собою, промолвила:

– Судьба вам всегда быть «здесь», Симон. Об этом Бетти Несрот не предсказывала.

– Может быть, это к лучшему для вас, – горячо сказал я. Не знаю, что ответила бы Барбара, но в это время раздался голос часового. Он окликнул подъезжавшую лодку, ему ответили с нее световым сигналом. Кто мог прибыть в замок? Мы не могли угадать: однако его, как видно, ждали: через минуту мимо нас торопливо пробежал Дарелл; с ним были граф д'Альбон и Дюпюи, слуга герцога Йоркского. Все были донельзя возбуждены и чрезвычайно торопились. Барбара в порыве женского любопытства забыла свои огорчения.

– Кто бы это мог быть? – воскликнула она, близко подходя ко мне и всматриваясь в темный силуэт приближавшегося судна.

– Конечно, тот, кого ожидает герцогиня Орлеанская, – заметил я.

Мы долго стояли рядом в молчаливом ожидании, затем все опять прошли мимо нас в отпертые для них ворота. Впереди шел Дюпюи с большим чемоданом, далее – еще двое-трое слуг с багажом. За ними шел Дарелл с невысоким полным господином. Дарелл заметил Барбару и поклонился ей, то же сделал и новоприбывший. Он остановился около нас и пристально смотрел на девушку, бросив любопытный взгляд и на меня, а затем обратился к Дареллу:

– Представьте меня, пожалуйста!

– Это – господин де Перренкур, – сказал Дарелл странно звенящим от волнения голосом, – состоящий на службе ее высочества герцогини. Эта дама – мисс Барбара Кинтон, фрейлина герцогини Йоркской, временно находящаяся при герцогине.

Они обменялись глубокими поклонами. Перренкур бесцеремонно рассматривал ее смелым взглядом.

– Надеюсь, мы познакомимся с вами ближе, – сказал он Барбаре и, не сводя с нее глаз, раскланялся еще раз, после чего пошел дальше.

Она смотрела ему вслед, забыв о моем присутствии.

Напоминать ей о себе я не стал и молча поторопился вслед за Дареллом и его спутником. Их шаги были еще слышны, но выступ скалы скрыл их из глаз. Я обогнул угол и ускорил шаги, сгорая желанием еще раз увидеть этого приезжего, которого ждали, несмотря на необычайный час, и который держался так высокомерно, хотя и был званием не выше меня. Обогнув угол, я должен был увидеть их, но в этот момент неожиданно попал в объятия Дарелла, преградившего мне дорогу.

– Куда это вы, Симон? – холодно спросил он, не опуская глаз под моим испытующим взглядом.

– Только в постель, милейший Дарелл. Позвольте мне пройти! – сказал я.

– Подождите минуту, успеете, – остановил он меня.

– Нет! – резко отозвался я, схватив его за руки.

Он стоял неподвижно, я напряг силы и отбросил бы его в сторону, но Дарелл закричал сердитым голосом:

– По приказу короля никто не смеет проходить здесь!

Я отступил назад, но поверх его головы успел разглядеть двух мужчин, горячо обнимавших друг друга. Никого не было поблизости, и Дарелл крепко держал меня за руку. Тучи, скрывавшие луну, рассеялись, и я, напрягая зрение, видел, как те двое повернулись и пошли вместе. Дарелл, заметив мой пристальный взгляд, тоже стал смотреть на них.

– Это Кольбер приветствует де Перренкура, – дрожа от волнения, но стараясь быть спокойным, произнес он.

– О, конечно! – улыбнулся я. – Но откуда у Кольбера такая звезда?

Я хорошо видел королевскую звезду, ярко блестевшую при лунном свете.

Дарелл помолчал, а потом ответил:

– Король пожаловал ему сегодня вечером свою собственную звезду, в честь герцогини Орлеанской.

Действительно, у Кольбера была надета эта звезда на следующее утро, и он горячо поблагодарил за нее короля. Ему следовало бы поблагодарить за нее кого-нибудь более скромного. Если бы я не видел этой звезды на груди человека, обнимавшего де Перренкура, то едва ли увидел бы ее у Кольбера де Круасси – в этом я не сомневался.

XII

СТРАННАЯ ПОКОРНОСТЬ ГЕРЦОГА

…Действительно, этот де Перренкур был несколько странен. Ему мало было приехать поздней ночью, мало охранять свое свидание с Кольбером (чью звезду настойчиво указывал мне на другой день Дарелл) именем короля. Он вообще предпочитал мрак, и днем его можно было видеть только в апартаментах герцогини или тогда, когда она посещала короля. Другие придворные французского двора интересовались городом, придумывали разные прогулки в окрестностях с герцогиней и герцогом Монмутом. Из Лондона прибыли королева и герцогиня Йоркская, и стало еще веселее. Но ничто не предвещало де Перренкура – он не выходил из замка. Дня два мне совершенно не удавалось взглянуть на него, но затем, видя его довольно часто, я удивлялся все больше и больше. Перренкур далеко не страдал избытком скромности и держал себя в обществе короля совершенно непринужденно. Было ясно, что он пользовался особым доверием герцогини; когда все удалялись при ее разговорах о важных государственных делах с братом-королем, когда даже герцог Монмут не позволял себе оставаться, он преспокойно стоял за стулом герцогини, очевидно, не придавая никакого значения разрешению присутствовать при этом. Носились слухи, что он был опекуном своей кузины Луизы де Керуайль, и в этом был секрет внимательного отношения к нему короля, явно ухаживавшего за этой девушкой. Это удовлетворяло общее любопытство и делало бесполезными назойливые вопросы.