— Стой! — крикнул ночной страж из-за частокола. — Кто идет?
— Пинноса, дочь Марка Флавия, Урсула, дочь короля Дионота, и четверо их подруг!
— Подойди к воротам, Пинноса, дочь Марка Флавия, чтобы мы могли на тебя посмотреть! Всем остальным оставаться на месте!
Спустя минуту ворота были открыты, и шесть девушек, ведя под уздцы уставших лошадей, вошли в безопасное укрытие. Начальник городского гарнизона громко и резко раздавал приказы о необходимых приготовлениях для молодых знатных особ. Он проводил их во временное помещение для часовых, небольшую жилую пристройку к казармам. Целая толпа слуг бросилась устраивать девушек на ночлег. Урсула и Пинноса отвели начальника в сторону, чтобы расспросить его о последних новостях.
— У нас сейчас спасаются более двадцати шести семей беженцев из долины. Мы знаем, что Галики и Валенсы отправились в Глостер. О вашей семье, госпожа, и еще о четырех мы пока ничего не знаем. Флавии Луциллы здесь нет потому, что ее вилла не пострадала от набега. У нее в поместье более тридцати слуг, и они оказали банде яростный отпор. У них было только охотничье оружие и земледельческие орудия, но они смогли убить двоих и распугать остальных нападавших. Это случилось во второй половине дня. С тех пор никаких новостей к нам не поступало.
— Почему вы ничего не сделали? — с волнением закричала Пинноса. — Почему вы не послали хотя бы патруль, чтобы проведать семьи, о которых ничего было не известно?
Подобно другому солдату, с которым они разговаривали в Глостере, начальник гарнизона, этот добрый старик, которого Пинноса знала с детства, смутился ее вопросов и выглядел пристыженным.
— Вы же знаете, госпожа, нас здесь всего пятнадцать человек. Мы должны защитить этот город, если в этом будет необходимость. Вчера мы послали вестового в Глостер, прося помощи, но сегодня к нам никто не приехал. На самом деле, когда мы услышали стук копыт ваших лошадей, то подумали, что это они.
— Шестеро мужчин, жителей долины были отправлены в Роксетер, — Урсула поспешила вмешаться, чтобы не дать Пинносе и дальше ругать несчастного старика. — Завтра ожидайте около тридцати всадников. Будем надеяться, что они прибудут сюда вскоре после полудня.
— Это хорошо, — начальник гарнизона вздохнул. — Поздновато, но все равно хорошо. Значит, мы сможем выйти из укрепления и воздать этим бандитам по заслугам.
— Что значит «поздновато»? — Пинноса была готова снова наброситься на него, но наткнулась на предостерегающий взгляд Урсулы и справилась с эмоциями.
— Благодарю вас, — обратилась та к старику. — Вы были очень добры и терпеливы. А теперь прошу нас простить, мы устали с дороги.
Она уже собиралась выйти из комнаты, как тот кашлянул и окликнул ее.
— Ваше Высочество?
— Да?
Старик переминался с ноги на ногу, явно обеспокоенный и смущенный тем, что собирался сказать.
— Вы с госпожой Пинносой и остальными девушками… вы ведь не собираетесь одни ехать через долину к вилле Флавия?
— Пинноса беспокоится о судьбе своих близких, и ее беспокойство понятно.
— Да, конечно. Только ведь вы, Ваше Высочество, не станете делать ничего, что можно назвать глупым поступком? Эти ирландцы могут быть очень опасными. Всадники уже на пути сюда из Роксетера, вы же знаете, и я бы спал куда спокойнее, если бы мог рассчитывать на то, что вы дождетесь их в безопасности нашего гарнизона. А там останется подождать еще совсем немного, пока они не обыщут долину.
Урсула улыбнулась:
— Спасибо вам за заботу. Уверяю вас, что мы не собираемся делать ничего такого, что могло бы навлечь на вашу и без того седую голову дополнительные неприятности.
— Благодарю вас, Ваше Высочество! — Он отсалютовал Урсуле и на прощание добавил: — Желаю вам приятных снов и хорошего отдыха.
Девушки настолько устали, что, выкупавшись, ужинали в полном молчании. После ужина Марта, Саула, Бриттола и Кордула отправились спать. Убедившись, что девушки уснули, Пинноса наклонилась к уху Урсулы и прошептала:
— Что-то мне пока не хочется спать. Схожу-ка я проведаю лошадей.
— Я пройдусь с тобой, — негромко ответила Урсула и последовала за ней на улицу, хотя больше всего ей хотелось улечься в постель, как это уже сделали другие Девушки.
Ночь в Магнисе была спокойной, и тихий теплый ветер, казалось, убаюкивал все вокруг, напевая нежную колыбельную. Лошадей вымыли, напоили и накормили, покрыв на ночь попонами. Они были привязаны рядом со строением, в котором разместили девушек. Быстрая и Артемида стояли ближе всех к дверям, как бы обнявшись шеями. Ночной часовой прошел рядом вдоль частокола, его силуэт был ясно виден в свете ярко-желтого диска луны.
— Завтра мы их найдем, — спокойно сказала Урсула. Она оперлась о перила и посмотрела на Пинносу. Та стояла на крыльце и молча смотрела на луну. — Не беспокойся. Я уверена, что Тит и Юлий придумали что-нибудь, чтобы защитить родителей или спрятать их где-нибудь в укромном месте.
Пинноса тяжело вздохнула. Урсула чувствовала, что она хотела что-то сказать, но ей было трудно на это решиться. Помолчав еще какое-то время, Пинноса все-таки заговорила.
— Я… вчера ночью я видела плохой сон.
— Да? — В отличие от остальных девушек, Урсула в охотничьем лагере уснула так крепко, что не слышала стонов подруги.
— Мне снилось, что мы, я и отец, были в горах, верхом. Прямо как тогда, в детстве. Он был… во сне он был целым и невредимым, как до ранения. — Она улыбнулась и снова стала смотреть на луну. — Нам было очень весело, мы охотились на оленя, скакали по руслу холодной горной реки, разбрызгивая прозрачную воду, как вдруг… — ее улыбка угасла. — Вдруг небо из голубого превратилось в серебристо-серое. Вода в русле высохла. Мы посмотрели вверх и увидели, как с неба на нас стремительно налетают четыре черных всадника. Они были в плащах с капюшонами, на мощных черных лошадях, которые неслись во весь опор, прямо на нас. Потом, откуда ни возьмись, появились другие черные всадники, несколько дюжин. Их становилось все больше и больше, до тех пор, пока небо не стало совсем черным. Их были сотни! Тысячи! — Она замолчала и вздрогнула.
— Продолжай! — тихо попросила Урсула. Пока Пинноса рассказывала, она почувствовала, как холодные тиски страха, спрятавшегося глубоко в ее сердце, снова стали сжимать ее грудь. Она тоже задрожала.
Пинноса еще раз глубоко вздохнула и продолжила.
— В тот момент, когда я подумала, что черные всадники вот-вот нас задавят, они вдруг все исчезли. Но на их месте оказались другие всадники, только белые, и они стояли совершенно спокойно, лицом прочь от нас, будто собираясь уехать. Их было четверо. Они были тоже в плащах с капюшонами, только в белых, и лошади тоже были белыми. — Пинноса снова замолчала, чтобы перевести дыхание. — Не знаю почему, но мне вдруг стало очень страшно. Я так испугалась, что они сейчас уедут, что закричала изо всех сил: «Нет! Не уезжайте!» Они обернулись, и тогда я увидела их лица. — Пинноса повернулась к Урсуле. По ее щекам ручьем текли слезы. — Белыми всадниками были мои отец, мать, Юлий и Тит.
