- Не лги! Я сегодня была в лавке господина Шо, и он мне сказал! Что он мне сказал?
- Но, радость моя, откуда мне знать, что сказал тебе господин Шо?
- Господин Шо сказал мне, что два дня назад ты покупал у него голубое платье! И спросил, как оно мне подошло.
Господин Цзы-вэнь почувствовал себя явно не в своей тарелке, и с тоской посмотрел в окно.
Его супруга разразилась слезами.
- Почему?! Ну, почему у всех женщин нормальные мужья, а мне достался этот лысый кобель? Почему ты не можешь пропустить ни одну шлюху? Мы и так содержим трех наложниц! Почему наша птичница все время ходит беременная? Ее муж давно умер! Почему шестеро детей нашей молочницы как две капли воды похожи на тебя? Почему…
- Но, матушка, у нашей молочницы только пятеро ребятишек… - Робко заметил господин Цзы-вэнь.
- Какая разница! Лучше бы их совсем не было!
В комнате повисло тягостное молчание, стоившее господину Цзы-вэню нескольких мучительных гримас.
Циновка-занавес, закрывающая вход в комнату зашевелилась, и в комнату заглянула одна из многочисленных служанок.
- Извините меня, господин. Вас желают видеть двое странников, на вид люди приличные и вежливые. Просят работы.
Хозяин усадьбы явно обрадовался. Это был неплохой, хотя и временный выход из положения.
- Зови, зови странников достойных! Работы в усадьбе, что муравьев в Поднебесной. – Цзы-вэнь бодро вскочил на ноги, а госпожа Цао вытерла слезы и стала прихорашиваться.
Юаня с Ильханом ввели в комнату для гостей, где их уже ждали хозяева усадьбы.
Полный, лысый человечек встретил их приветливо:
- Мы рады видеть вас, господа, э-э-э-….
- Добрый господин, мы ищем какую-нибудь работу. Меня зовут Юанем, а моего спутника Ильханом. Он – издалека, но хорошо знает наш язык. А еще лучше – лошадей и их привычки.
- О! – Обрадовался хозяин. – Хорошие конюхи – это то, чего не хватает в наших краях. А что можете делать вы, господин Юань?
- Все, что понадобится, господин. Поверьте, мы удовольствуемся малым.
- Не сомневаюсь, не сомневаюсь! И у нас нет царских чертогов, и доходы у нас небольшие. – Зачастил господин Цзы-вэнь, демонстрируя определенную прижимистость. – Но, поселим вас в отдельном домике, странники почтенные, и заплатим за труды соответственно. Слушаться будете меня и супругу мою, госпожу Цао. Женщина она души и доброты необыкновенной. Во всей Поднебесной не сыщешь хозяйку подобную! Это боги сделали мне такой подарок, и с той поры я ежедневно благодарю Небо за… - Здесь господин Цзы-вэнь запнулся, подбирая слова, дабы такой неуклюжей лестью восстановить сильно поврежденные супружеские отношения.
- Ну, будет кланяться тестю{39}! - Прервала мужа госпожа Цао. – Сейчас
служка отведет вас на кухню, затем устроит на ночлег. А завтра вместе с солнышком пожалуйте ко мне. Я укажу, что вам надлежит делать.
- Да, странники досточтимые. – Поддержал супругу господин Цзы-вэнь. – Отдыхайте, устраивайтесь, а утречком - к матушке нашей ненаглядной.
И он приветливо закивал головой, давая понять, что аудиенция окончена.
Гости вышли. Господин Цзы-вэнь повернулся к супруге:
- Ну, вот, матушка, как хорошо все получилось! И лошади при деле будут, и господин Юань, похоже, человек порядочный. Глядишь, там его и старшим по дому сделаем. Лао сян- то наш, второй месяц не встает.
Надо заметить, чтобы оба друга приглянулись и госпоже Цао. Опрятно одетые, вежливые. Лица открытые и бесхитростные. А иноземец еще и красив, как молодой бог…
Господин Цзы-вэнь суетливо обежал свою супругу, взял ее за руку и, нежно касаясь губами щеки, застыл так на некоторое время.
Госпожа Цао медленно оттаивала.
В окне за ее спиной было хорошо видно, как по двору проходит одна из молодых работниц.
Господин Цзы-вэнь, продолжая целовать супругу, увлеченно проводил ее глазами. На лице у него появилось вполне определенное выражение.
Госпожа Цао оглянулась и, увидав работницу, влепила супругу звучную пощечину.
Вечером, сытые и довольные, не верящие своему счастью друзья лежали на чистых, застеленных стегаными одеялами канах, в крохотном, хорошо протопленном домике. Слабый светильник выхватывал из темноты деревянный столик, два стула и небольшой ларь в углу комнаты.
- Ну, вот боги и позаботились о нас. Хозяева, похоже, добрые люди. – Сонно проговорил разомлевший Юань.
- Да-а-а. – Подтвердил Ильхан. – Хозяйка очень даже ничего. Полная, приятная…
Юань приподнялся на локте, и в упор посмотрел на своего друга. От него не укрылся заинтересованный взгляд, которым наградила Ильхана госпожа Цао.
- Послушай, ту-кю! Я твои наклонности знаю. Ты хочешь дожить до весны в тепле и уюте? Я хочу. Так вот: забудь про хозяйку и ее прелести. И, вообще, будь тише суслика зимой. Честно говоря, я вообще не понимаю, как нас с тобой сюда взяли. Этого не должно было произойти.
- Да я – ничего. Я просто так. – Поспешил ретироваться Ильхан. – А что, собственно, мешало нам сюда попасть?
- Здесь живет госпожа Цань – шелкопряд. А там, где живут Золотые Гусеницы, иноземцев быть не должно. Так было всегда, и так будет. Поэтому – Заключил Юань, - радуйся тому, что ты здесь, и веди себя осмотрительно, как подобает приличному человеку.
Старик Лао жил один в горах с незапамятных времён. Когда-то у него была бурная жизнь, полная приключений, куча друзей и врагов, семья и дети, большое состояние. Потом всё ушло куда-то, дети разбрелись по свету, жена умерла. Сам он загулял, запил, прибился сначала к бродягам, потом к разбойникам. Был схвачен солдатами и приговорён к каторжным работам. Бежал. Долго скитался в лесах, повстречал старика-ведуна, вознамерился убить его, дабы завладеть добротной хижиной и парой овец, но заболел и метался в жару, лёжа на старой циновке. Старик-ведун вылечил его и оставил у себя жить.
Вечерами они вели долгие неторопливые беседы. Лао, немало проучившийся в своё время, отнёсся было к старику с пренебрежением, да осёкся – ведуна, видимо, учил сам Кун-цзы.
Девять лет, проведённых Лао у старика-Учителя, совершенно изменили его. Лао возвысился и отдалился. Старик научил его видеть и чувствовать, слушать и проникаться.
Как-то раз Лао, шел по перекинутому через горный поток бревну. С высоты он заметил в воде тело молодой женщины, зацепившееся за торчащую из воды корягу. Лао спустился вниз, отцепил тело от коряги и вытащил его на берег. Женщина была молода и богато одета. В волосах ее блестела дорогая, жемчужная заколка.
