Стивен сделал шаг вперед и поклонился. Сейчас он был одет богато и даже изысканно для пуританина: элегантный костюм из темного шелка, в разрезах широких рукавов которого виднелась сорочка голландского полотна с отложным воротником из белых кружев. На перевязи висела шпага с чеканным эфесом, а на ногах красовались сапоги из мягкой кожи, облегающие по голени, но с расширяющимися над коленом отворотами.
– Я не знал, что столь скоро вновь буду иметь честь увидеться с вами, джентльмены, – сказал он. – И хотя вы не называли конечную цель вашего визита, но теперь леди Еве пришлось поставить меня в известность, что вы будете дожидаться в замке барона, ее отца.
Король услышал тихий вздох облегчения, вырвавшийся у Джулиана, и сам тоже расслабился. Оба подумали примерно об одном и том же: что пригласившая их дама – весьма сообразительная особа.
А Стивен Гаррисон уже повернулся к двум другим фигурам, стоявшим у огня.
– Вы еще не знакомы? Тогда позвольте представить вам леди Элизабет Робсарт и преподобного Энтони Робсарта.
Король несколько напрягся, когда подошел к почтенного вида даме и приложился к ее пухлой, чуть влажной руке. Узнает ли его сестра республиканца Робсарта? Но дама лишь близоруко щурилась и произнесла несколько любезных фраз, заодно извинившись за отсутствие племянницы.
Похоже, леди Элизабет ничего не заподозрила. Почтенная дама была в платье из шуршащего темного шелка, застегнутом на необъятной груди двумя рядами гранатовых пуговиц. Тюлевые оборки чепца окружали ее обрюзгшее лицо с двойным подбородком. Оставшись старой девой, она, видимо, находила отраду в чревоугодии, очень располнела, передвигалась тяжело, опираясь о палку черного дерева. И все время близоруко щурилась. А голос ее звучал негромко, душевно, что несколько не вязалось с тем, как чопорно, почти брезгливо, она поджимала тонкие губы.
Приложившись еще раз к ее руке и представив лорда Грэнтэма – старая леди приветливо заулыбалась, взглянув на красавца Джулиана, – Карл повернулся к преподобному Энтони Робсарту. Это оказался важный господин с большим носом, нависающим над окладистой белой бородой и полным нетерпимости взглядом. Его маленькие темные глазки так и сверлили гостей из-под выпуклых надбровных дуг. Одет он был во все темное, даже чулки надел черного цвета. Седеющие, коротко остриженные волосы преподобного сэра Энтони покрывала черная шелковая шапочка – она так плотно сидела на голове, что уши неестественно топорщились – примета, по которой роялисты дали пресвитерианам прозвище «ушастые».
– Мне сообщили, что у вас дело к моему досточтимому брату, не соблаговолите ли пояснить, какое именно? – сразу пошел он в наступление с расспросами.
Карл постарался подавить усмешку, понимая, что этот Робсарт явно желает, в отсутствие в замке настоящего хозяина, чувствовать себя таковым.
– Боюсь, мы не уполномочены делиться данным поручением с кем-либо, кроме его светлости, – ответил он. – Но пусть этот ответ не покажется вам дерзким. Ибо мы всего лишь поборники правого дела, которые, смею думать, следуют по узкому тернистому пути, где человек – ничто, а Бог – все.
Эта маловразумительная, но исполненная пуританского благочестия фраза умерила любопытство пресвитерианина, хоть он и не получил желанного ответа.
Но тут распахнулась дверь и, как ослепительное видение, возникла Ева. Она мило извинилась за опоздание, хотя сам ее вид служил достаточным извинением. Леди Ева надела прелестное платье малинового шелка, его юбка заканчивалась сзади небольшим шлейфом, а по бокам была высоко подобрана и спадала спереди округлыми складками, позволяя видеть нижнюю юбку из серебристой парчи. Квадратный, очень низкий вырез платья открывал восхитительные полушария ее груди, меж которыми сверкающей каплей покоился бриллиантовый кулон на золотой цепочке. Воротник из тонких кружев лежал на ее покатых плечах, корсаж украшали голубые бантики, такие же бантики перехватывали пышные буфы рукавов. Тугие локоны спускались вдоль щек до ключиц и сверкали, как живое золото, а на затылке волосы были свиты в высокий узел, сколотый невидимыми булавками. Ева сознательно нарядилась так, чтобы пленять. Она приличия ради обменялась улыбкой со Стивеном и тут же поспешила взглянуть на Карла. Увидев, как он жадно сглатывает слюну, она еле сдержала торжествующий вздох.
Вначале ужин проходил в молчании, все были заняты исключительно трапезой. Она стоила того: жареная утка, фаршированная устрицами и луком; баранина с гарниром из свежих овощей; запеченная в тесте оленина; краб, приправленный имбирем и ликером; большой сырный пирог с румяной корочкой и множество разнообразных салатов. В графинах мерцало сладкое темное вино и легкое сухое. Двое лакеев, прислуживающих за ужином, действовали столь расторопно, что надобности в большом штате челяди и не ощущалось. Здесь же присутствовал управляющий, следивший, чтобы хватало приборов, но больше державшийся в стороне, возле буфета с посудой.
Карл всегда любил поесть, и сейчас он испытывал истинное наслаждение гурмана. Ему с трудом удавалось сдерживать себя, подражая пуританской скромности и подавляя желание отведать все блюда сразу. Однако он был не один такой. Напротив него восседала Элизабет Робсарт, и король с невольной иронией наблюдал, как ее близорукие серые глазки жадно шныряют с одного блюда на другое, даже когда тарелка перед ней была полна.
Суровый пуританин Энтони Робсарт мало в чем отставал от нее, и это создавало заметный контраст с тем, как был воздержан в еде сидевший подле него полковник Стивен. Пару раз король, что Рэйчел обеспокоенно поглядывала в сторону полковника, и это заинтересовало короля. Но девушка словно заметила его внимание и в упор поглядела на него, подозрительно, почти сердито. Странно, но у короля вдруг появилось ощущение, будто взгляд ее темных глаз отодвинул его куда-то, заставив растеряться и застыть с не донесенной до рта вилкой. Он поспешил опустить глаза и какое-то время приходил в себя, переводя дыхание. Судя по всему, эта милая девушка не так проста, как казалось поначалу. Он вновь решился взглянуть на нее, но Рэйчел уже невозмутимо разрезала мясо на тарелке.
Карл сделал глоток вина. Покажется же такое!.. Он отбросил салфетку.
– У вас великолепные повара, – решился заметить он. – Однако для столь обширного имения у вас весьма мало челяди. Это наверняка причиняет массу неудобств?
– У нас прекрасный управляющий, – заметила Рэйчел. – Да и я стараюсь…
Карл подумал, что эта милая девушка, должно быть, очень трудолюбива, хотя в ее возрасте заправлять таким большим хозяйством довольно тяжело. Он невольно проникся уважением к Рэйчел и улыбнулся ей через стол тепло и ласково. Смутное подозрение, недавно мелькнувшее у него, было забыто под впечатлением ее ответной благодарной улыбки. К тому же Карл всегда любил женщин и относился к ним с нежностью.
