Коконнас, совершенно ошеломленный тем, что видел и слышал, посматривал то на хозяина, принимавшего грозные позы, то на Морвеля, который спокойно вынимал из кармана какую-то бумагу.
— Что касается меня, — сказал Морвель, — вот мой список: триста человек. Пусть каждый добрый католик сделает в эту ночь десятую долю той работы, какую сделаю я, и завтра не будет ни одного гугенота во всем королевстве!
— Тсс! — произнес Ла Юрьер.
— Что? — в один голос спросили Коконнас и Морвель.
На Сен-Жермен-Л’Осеруа раздался первый удар набата.
— Сигнал! — воскликнул Морвель. — Значит, начинают раньше? Мне сказали, что только в полночь… Тем лучше! Для славы Бога и короля лучше, когда часы не отстают, а идут вперед.
Действительно, зловеще гремел церковный колокол. Вскоре грянул и первый ружейный выстрел, и почти сейчас же свет нескольких факелов вспыхнул молнией на улице Арбр-сек.
Коконнас отер рукой выступивший на лбу пот.
— Началось, пошли! — крикнул Морвель.
— Стойте! Стойте! — сказал хозяин. — Прежде чем выступать в поход, надо, как говорят на войне, обезопасить свои квартиры. Я не хочу, чтобы зарезали мою жену и детей, пока меня не будет дома: здесь остается гугенот.
— Ла Моль?! — воскликнул Коконнас отшатнувшись.
— Да! Нечестивец попал в пасть волку.
— Как? Вы нападете на собственного постояльца? — спросил Коконнас.
— Для этого я и оттачивал свою шпагу.
— Ну, ну! — произнес пьемонтец, хмуря брови.
— До сих пор я резал только кроликов, кур да уток и ни разу — человека, даже не знаю, как это делается, — ответил почтенный трактирщик. — Вот я и поупражняюсь на постояльце. Если я это сделаю коряво — по крайности некому будет смеяться надо мной.
— Дьявольщина! Это жестоко! — вознегодовал Коконнас. — Господин де Ла Моль ужинал со мной, господин де Ла Моль играл со мною в карты.
— Но господин де Ла Моль — еретик, — ответил Морвель. — Господин де Ла Моль обречен, и если не убьем его мы, его убьют другие.
— Не говоря уж о том, что он выиграл у вас пятьдесят экю, — прибавил хозяин.
— Верно, — ответил Коконнас, — но выиграл честно, я в этом уверен.
— Честно или нет, а платить придется; если же я убью его — вы будете в расчете.
— Ну, ну, господа, поторапливайтесь, — сказал Морвель. — Стреляйте из аркебузы, колите шпагой, стукните его молотком, кистенем, чем хотите, только кончайте с ним скорее, если хотите исполнить ваше обещание и прийти вовремя к адмиралу на помощь герцогу Гизу.
Коконнас тяжело вздохнул.
— Сейчас сбегаю к нему, — сказал Ла Юрьер, — подождите меня.
— Дьявольщина! — воскликнул Коконнас. — Он еще причинит страдания несчастному юноше, а может быть, и обворует. Я пойду, чтобы, в случае чего, прикончить его сразу и не дать обворовать.
Движимый этой благородной мыслью, Коконнас бросился по лестнице вслед за мэтром Ла Юрьером и быстро догнал его, так как Ла Юрьер, поднимаясь по лестнице, все больше начинал раздумывать и, соответственно, замедлял шаги. В ту минуту, как он и следовавший за ним Коконнас подходили к двери в комнату Ла Моля, раздались выстрелы на улице. Слышно было, как Ла Моль вскочил с кровати и под его ногами заскрипели половицы.
— Черт! — пробурчал встревоженный Ла Юрьер. — Видать, он проснулся.
— Как будто так, — ответил Коконнас.
— Он будет защищаться, а?
— Он такой, что может. Послушайте, мэтр Ла Юрьер, вот будет штука, если он вас убьет.
— Гм! Гм! — протянул Ла Юрьер.
Но, вспомнив о том, что у него в руках хорошая аркебуза, он собрался с духом и сильным ударом ноги распахнул дверь.
Ла Моль без шляпы, но одетый, стоял, загородив себя кроватью, в руках у него были пистолеты, в зубах — шпага.
— Так-так! — произнес Коконнас, раздувая ноздри, как хищное животное, почуявшее кровь. — Дело-то становится занятным, мэтр Ла Юрьер. Ну, что же вы? Вперед!
— A-а! Как видно, меня собираются убить! — крикнул Ла Моль. — И это ты, мерзавец?
Мэтр Ла Юрьер ответил тем, что приложил аркебузу к плечу и стал целиться в молодого человека. Но Ла Моль следил за его движениями: когда грянул выстрел, он упал на колени, и пуля пролетела над его головой.
— Ко мне, ко мне, господин Коконнас! — крикнул Ла Моль.
— Ко мне, ко мне, господин Морвель! — кричал Ла Юрьер.
— Честное слово, господин Ла Моль, — ответил Коконнас, — все, что я могу сделать в этом случае, это не выступать против вас лично. По-видимому, сегодня ночью избивают всех гугенотов именем короля. Выпутывайтесь сами, как умеете.
— A-а! Предатели! Убийцы! Вот как! Ну, подождите!
И Ла Моль, прицелившись из пистолета, спустил курок. Ла Юрьер, все время наблюдавший за ним, отскочил в сторону; но Коконнас, не ожидая такого ответа, остался стоять на месте, и пуля задела ему плечо.
— Дьявольщина! — крикнул он, заскрежетав зубами. — Принимаю вызов; померяемся силой, раз ты хочешь.
И, обнажив шпагу, он бросился на Ла Моля.
Будь они один на один, Ла Моль, конечно, принял бы вызов, но за спиною Коконнаса стоял мэтр Ла Юрьер, снова заряжавший аркебузу, а кроме того, Морвель уже спешил на зов трактирщика, взбегая по лестнице через две ступеньки. Поэтому Ла Моль скрылся в смежный отдельный кабинет и заперся там на задвижку.
— Ах, прохвост! — крикнул Коконнас, стуча в дверь эфесом шпаги. — Ну, подожди, я тебе наделаю сейчас столько дыр в теле, сколько экю ты у меня выиграл! Я-то пришел, чтобы тебя не мучили, не обокрали, а ты отплатил мне за это пулей в плечо! Погоди, мозгляк! Погоди!
В это время мэтр Ла Юрьер подошел к двери кабинета и, ударив в нее прикладом аркебузы, разбил дверь в щепы.
Коконнас влетел в кабинет, но чуть не ткнулся носом в стену: в комнате было пусто, а окно открыто.
— Он, наверно, выпрыгнул в окно, — сказал трактирщик. — Но это пятый этаж, и он разбился насмерть.
— Или удрал на соседнюю крышу, — сказал Коконнас, перелезая через подоконник и собираясь преследовать Ла Моля по скользкому и крутому скату крыши. Но Морвель и Ла Юрьер бросились к нему и втащили обратно в комнату.
— Вы с ума сошли! — крикнули они в один голос. — Вы убьетесь!
— Вот еще! — ответил Коконнас. — Я горец, лазил и по ледникам. А если меня к тому же оскорбили, так я за оскорбителем полезу хоть на небо или спущусь в ад, какой бы дорогой он ни отправился туда. Пустите меня!
— Послушайте, — сказал Морвель, — он или мертв, или уже далеко. Идемте с нами; не беда, если этот ускользнул от вас, — вы найдете тысячу других.
— Вы правы, — прорычал Коконнас. — Смерть гугенотам! Мне необходимо отомстить за себя, и чем скорее, тем лучше.
