– Вы правы, – согласилась Фульмен.
– Но вы потерпели неудачу и, несмотря на вашу любовь к нему, проницательность и самоотверженность лорда…
Фульмен вздрогнула.
– Вам и это известно! – воскликнула она.
– Мне известно также, – продолжала мстительница, – что вы употребили последнее усилие, чтобы спасти Армана.
– Вот как! – воскликнула танцовщица, торжествующе улыбаясь. – Вы полагаете?
– Вчера вечером Армана похитили и увезли неизвестно куда… Он находится под охраной лорда Г. Лорд Г. скорее застрелит его, нежели позволит ему выйти.
– Вы не ошиблись, – пробормотала Фульмен, немного удивленная тем, что Дама в черной перчатке знает все эти подробности.
– Но все ваши предосторожности смешны, – сказала последняя, иронически улыбаясь.
– Вы полагаете?
– Они напоминают труд ребенка, строящего замок из карт. Достаточно малейшего дуновения ветра, чтобы все развалилось прахом.
– Это мы еще увидим! – надменно произнесла Фульмен.
– Я не знаю пока, куда вы увезли Армана, – продолжала мстительница, – но я узнаю это.
– Сомневаюсь.
– Я узнаю это от вас самой.
– Это порядком-таки самонадеянно, – пробормотала Фульмен ироническим тоном.
– Я стараюсь всегда подтверждать свои слова на деле, мадемуазель.
Маркиза холодно взглянула на танцовщицу.
– Слушайте! – сказала она. – Поговорим серьезно: вы любите Армана?
– До безумия.
– Ну, так, если бы вам предложили на выбор: или видеть его умирающим от удара шпаги, но так, как умирает честный человек, или видеть его живым, но опозоренным… Что бы вы выбрали для него?
– В моем выборе вы не можете сомневаться, – гордо сказала Фульмен. – Арман добр, у него рыцарская натура, и ничто не может покрыть его позором.
– Вы ошибаетесь…
– Нет, сударыня, Арман пользуется всеобщим уважением.
– Это правда, но если это уважение сменится когда-нибудь осуждением?
– Это мы еще посмотрим!
– Мадемуазель, – возразила Дама в черной перчатке, – вы забываете, что я могу завтра же отправить полковника Леона, его отца, на эшафот, как убийцу, как вора… и мне кажется, что бесчестие отца ложится пятном и на сына.
Фульмен глухо вскрикнула и растерянно взглянула на мстительницу.
– Теперь скажите мне, – насмешливо спросила Дама в черной перчатке, – куда вы его спрятали?
Холодный пот выступил на лбу у Фульмен, и сердце ее замерло.
Арман провел всю ночь и весь день в заключении, куда предательски завлек его Мориц Стефан; он спрашивал себя, уж не сделался ли он игрушкою бесконечно длящегося кошмара. Прошел день, потом наступила ночь, а освободитель все еще не являлся. Лорд Г. не показывался. Мориц Стефан, имя которого Арман неоднократно повторял, оставался невидимкой.
Только трое лакеев, которым было поручено стеречь и в то же время служить ему, входили каждый раз, когда он дергал за шнурок сонетки. И только.
Философ скоро привык бы к такому приятному плену, которому подвергся наш герой. Помещение его, хотя и небольшое, было роскошно и кокетливо обставлено; ему прислуживали несколько лакеев, в его распоряжении были пианино, книги, альбомы. Ему подавали тонкий завтрак и обед с прекрасным замороженным шампанским. Окна, правда, с решетками, выходили в большой сад, и он мог любоваться зеленой лужайкой, высокими деревьями и уголком голубого неба. Весь день стояла дивная погода. Но могло ли все это удовлетворить влюбленного, каким был Арман, всю ночь и весь день повторявшего себе, что любимая им женщина будет напрасно ждать его?
Сначала сын полковника принял все это за шутку, потом за мистификацию. Затем он сказал себе: невозможно, чтобы та и другая так долго продолжались. Но Арман заблуждался. В полночь камердинер пришел спросить его, не желает ли он лечь спать. Арман рассердился и заявил, что он хочет видеть лорда Г.
– Я не знаю, вернулся ли барин, – сказал на это лакей.
– Пойдите узнайте.
Лакей вышел, но через несколько минут вернулся.
– Милорд сейчас придет, – доложил он.
Действительно, минуты две спустя вошел лорд Г. Англичанин был по-прежнему спокоен, флегматичен, чуть-чуть улыбался, и суровое лицо его внушало к нему уважение.
– Вы желали видеть меня сударь? – спросил он.
– Да, милорд.
– Я слушаю вас, сударь.
– Я хотел бы знать, – сказал Арман, – что если это шутка…
– Я уже говорил вам, милостивый государь, что я никогда не шучу…
– Допустим, но я желал бы знать, что если это мистификация…
– Остановимся на этом слове, – холодно заметил покровитель Фульмен.
– Если это мистификация, – продолжал Арман, – то долго ли она еще продолжится…
– Не знаю.
– Как! Вы не знаете?
– Нет.
– Но кто же в таком случае знает?
– Сударь, – сказал лорд Г., – ваше заключение зависит не от меня.
– Ну, так от Фульмен? – с иронией спросил Арман.
– Нисколько.
– От кого же тогда?
– От обстоятельств. Арман пожал плечами.
– Сударь, – сказал лорд Г., – я не могу определить, сколько времени вы пробудете здесь, но уверяю вас, что вы не выйдете отсюда, пока известная вам особа…
– Дама в черной перчатке, быть может?
– Быть может.
– Ну и что же?
– Как только она навсегда покинет Париж, вам вернут свободу.
– Вы смеетесь, сударь? – вскричал Арман.
– Клянусь честью, то, что я говорю, совершенно серьезно, дорогой мой.
Арман задрожал от гнева.
– Милорд, – сказал он, – вы никогда не смотрели мне прямо в лицо?
– Напротив.
– Вы не читали в моих глазах?
– Да, я прочитал в них принятое вами решение убить меня, – флегматично заметил англичанин.
– А! отлично!..
– И я убежден, что как только позволят обстоятельства, вы предложите мне драться насмерть, не так ли?
– О, будьте покойны, милорд, – ответил Арман, – обстоятельства никогда не помешают честному человеку отомстить за нанесенное ему оскорбление.
Лорд Г. промолчал.
– Сударь, – продолжал Арман, – знайте, что в тот день, когда я выйду отсюда, мне понадобится ваша жизнь.
– Я это знаю.
Лорд Г. поклонился и уже собрался выйти, когда послышался стук кареты. Англичанин вздрогнул.
– Кто это может приехать в этот час – прошептал он.
– Разумеется, приехали освободить меня, – сказал сын полковника.
– Я не думаю этого.
– Почем знать? – проговорил молодой человек, задрожав от вспыхнувшей в нем надежды.
Раздался стук кареты, катившейся по песку сада, затем на лестнице раздались шаги, дверь отворилась, и вошла женщина. Это была Фульмен. При ее появлении у лорда Г. вырвался крик удивления, а на губах Армана мелькнула ироническая улыбка.
– Вы явились, сударыня, убедиться, что ваш пленник не убежал, не так ли? – спросил Арман.
