— Можно ли предположить, что он…сбежал? — задал новый вопрос Сенторо.
— Скорее всего! — граф был вынужден согласиться с ним.
— А если так…вы не задавались вопросом,…для чего нужна была эта ошибка?
— Нет!
— Нет? А если это не ошибка, а тщательно продуманный план?
— Зачем? — было заметно, что граф не согласен с Сенторо. Король переводил вопросительный взгляд с графа на Сенторо и обратно. Герцогиня же выглядела хмурой и смотрела на веер, который держала в своих руках. Вновь раздался голос Сенторо:
— Затем уважаемый граф, что из тюрьмы инквизиции невозможно бежать. Но вы можете с уверенностью сказать, что этого нельзя сделать по дороге к месту, куда их везут?
Граф ошеломлённо уставился на Сенторо. Тот кивнул в ответ.
— Именно. Думаю, так всё и обстоит на самом деле. Остаётся пожелать, чтоб вы вовремя успели!
Король некоторое время хватал ртом воздух, а потом вне себя от бешенства заорал:
— Найдите его! Этот человек может стать для меня гораздо опаснее целой армии. Верните его, иначе…я не знаю, что с вами сделаю.
Провожая взглядом поспешно уходившего графа, Сенторо негромко обронил:
— Кажется, я уже имел честь говорить о способностях некоторых кузенов. Вот видите, я не ошибся.
Герцогиня прекрасно поняла скрытый смысл, содержащийся в словах Сенторо. В отличие от короля, который выглядел весьма подавленно. Король даже герцогиню перестал замечать. Оба расслышали, как король вполголоса прошептал странные слова:
— Самое важное, чтобы он не смог писать!
Порт в Альмерии представлял из себя удобную бухту для кораблей. Бухта была окружена несколькими батареями орудий, которые прикрывали город с моря. Это было хорошо укреплённое место, где всегда можно было увидеть военную галеру или трёхмачтовый двадцатипушечный фрегат под испанским флагом.
Узников расположили на ночлег прямо в бухте. Повозки подогнали едва ли ни к самой кромке воды. Что принесло несчастным новые трудности. А заключались они в холодном ветре, который, не переставая, дул с моря. Ветры на Средиземном море давно стали обычным явлением. К ним привыкли все жители городка, чего нельзя было сказать об узниках. Они поёживались в клетках и теснее прижимались друг к другу в надежде согреться. В ста шагах от повозок громоздилась груда бочек. Именно за ними прятались трое людей. Дон Маран, Хабир и Ноэ зорко следили за тем, что происходило вокруг повозок. Они видели, как раздали еду. Они наблюдали суету стражников, которая постепенно стихала. Луна стояла высоко в небе, когда всё вокруг погрузилось в сон. Звучали лишь отдельные голоса несущих ночное дежурство стражей. Все трое были напряжены до предела. Они каждое мгновение ожидали увидеть Гардо, а с ним…ещё двух человек. Наконец, долгое ожидание было вознаграждено. Возле них появился Гардо. Но он был…один.
Предваряя вопросы, Гардо упавшим голосом сообщил очень неприятную новость. Поступил приказ. Ни под каким предлогом не выпускать ночью узников из клеток. Ключи от замков поместили под охрану. Это было связано с появлением английских кораблей в непосредственной близости от Альмерии. Начальник форта опасался бунта в случае возможной атаки.
— Неужели нет ни единой возможности освободить их? — негромко спросил у него дон Маран.
Гардо отрицательно покачал головой.
— Ни единой. Я не в состояние это сделать. Придётся ждать до утра. Возможно, тогда мне удастся, что-нибудь сделать. Но надежды очень мало. — Искренне признал Гардо.
— А если силой захватить? — предложил Хабир, которому очень не понравились слова Гардо.
Тот посмотрел на него как на безумного.
— Силой? Ты представляешь, о чём говоришь? Если даже не брать в расчёт сорок человек, которые охраняют узников, есть ещё крупный отряд в форте. Я уж не говорю о солдатах на галерах. Это безумие ничего не даст, кроме того, что мы умрём, а заодно и его погубим.
Разговор длился ещё какое-то время. Возник небольшой спор между Хабиром и Гардо. Пришлось вмешаться остальным. В итоге пришли к выводу, что необходимо дождаться утра. Хабир, скрепя сердце, согласился.
Едва небо над горизонтом окрасилось в оранжевый цвет, вокруг клеток началось движение. Узников выводили оттуда и строили перед галерами. Четыре военные галеры, пришвартованные к причалу, готовились принять на свой борт гребцов. Над всеми кораблями гордо развевался испанский флаг. С галер на причал были переброшены мостики. У верхнего края каждого такого мостика стояли два матроса. Стражники начали загонять узников на корабли. Они прогоняли их по мостику наверх. Там узников принимали матросы. На галере после каждого такого приёма раздавался резкий окрик:
— В трюм!
Дон Маран и Ноэ следили за каждым движением этого действия, разворачивающегося в непосредственной близости от них. Хабир находился чуть поодаль. Он стоял на коленях и, сложив руки так, чтобы ладони соприкасались ребром, молился. Закончив молиться, он встал и присоединился к остальным. Он некоторое время смотрел на происходящее, потом не выдержал и сказал с заметным волнением в голосе:
— Вот он! — послышался тихий голос Ноэ. — Его как раз выводят из повозки, возле которой стоит Гардо.
Хабир сразу же увидел Гардо и увидел…человека, о котором упомянул Ноэ.
Что могло быть общего между господином и этим тощим человеком с длинной бородой. «Невозможно, чтобы это был он», — думал Хабир, пристально наблюдая за ним. Он увидел, как тот опёрся на маленького, лысоватого человека. Ко всему прочему, он едва передвигал ноги. Мало того, он ещё и шатался как пьяный. В этот момент оба обернулись, и Хабир увидел изнеможённое лицо…
— Это не он. Это не мой господин, — вырвалось у Хабира. Он устремил злой взгляд на Ноэ. — Ты лгал нам всё время.
— А чего ты ожидал? — разозлился Ноэ. — В тюрьме инквизиции за один день люди меняются. Многие выглядят гораздо хуже, чем твой хозяин. И только потому, что я о нём заботился.
— Неужели это господин? — прошептал Хабир, всё ещё не веря своим глазам.
— Он. Можешь мне поверить!
Тем временем узников строили перед галерами и подгоняя палками гнали наверх. Это действие было в самом разгаре, когда к ним прибежал Гардо. Запыхавшись, он сообщил, что не в состояние помочь. Он пытался и едва не поплатился за это. Все трое помрачнели, услышав эти слова. Ни оставалось никакой надежды на спасение. Все это понимали. Понимал и Хабир. Понимал, но не желал мириться.
— Я попробую освободить его! — сжав зубы, процедил он.
— Умрёшь сам, и погубишь его! — возразил дон Маран. — Нельзя этого делать.
