Подойдя к дому генерала, незнакомец постучал в дверь и снял шляпу.
— Я очень счастлив, сеньорита, — сказал он, — что мог оказать вам сегодня небольшую услугу. Давно уже слежу я за вами, как тень. Милосердный Бог, давший мне возможность сказать вам несколько слов, наверное, поможет мне увидеть вас еще раз. Да, я уверен в этом, несмотря на то, что вы скоро уезжаете в далекое путешествие. Позвольте же мне сказать вам не «прощайте», а «до свидания!» Он низко поклонился и быстро ушел.
Прошло две недели после этого происшествия, о котором Люция не сочла нужным рассказать генералу. Незнакомец не являлся. Но на пятнадцатый день, накануне отъезда из Мексики, молодая девушка, войдя в свою комнату, увидела на аналое сложенную вчетверо записку. Она состояла всего из нескольких слов:
Вы уезжаете, донна Люция. Не забывайте, что я сказал вам: «до свидания».
Оказавший вам услугу на улице де-лос-Платерос.
Вся эта таинственность произвела на Люцию довольно сильное впечатление.
Когда она увидала Чистое Сердце, ей на минуту пришло в голову, что он и незнакомец — одно и то же лицо. Но нет, не может быть. В таком случае, Чистое Сердце не ушел бы тотчас же после того, как спас ее.
И, по мере того как приключение, случившееся с ней перед отъездом из Мексики, изглаживалось из ее памяти, она все больше и больше думала о Чистом Сердце.
Ей так хотелось увидеть его еще раз!
Зачем?
Она сама не понимала этого. Ей просто хотелось взглянуть на его лицо, услышать его голос, почувствовать на себе его гордый и вместе с тем кроткий взгляд.
Но как увидеть его?
Это было невозможно, и молодая девушка грустно опускала голову.
А между тем какое-то предчувствие, что-то в глубине ее сердца говорило ей, что желание ее исполнится.
Она надеялась.
На что?
На какую-нибудь случайность, на новую грозную опасность, благодаря которой ей, может быть, снова удастся встретиться с ним.
Истинная любовь может сомневаться — она никогда не отчаивается.
Через четыре дня после того, как путешественники разбили лагерь на холме, Люция, уходя вечером в свою палатку, улыбнулась, взглянув на погруженного в какие-то грустные мысли генерала. Она наконец придумала средство, которое могло помочь ей отыскать Чистое Сердце.
ГЛАВА XIII. Охота за пчелами
С восходом солнца генерал вышел из тростниковой хижины, служившей ему спальней. Оседланная лошадь уже ждала его. Он вложил ногу в стремя и собирался вскочить в седло, когда Люция показалась из своей палатки.
— Ого! Ты уже встала, — сказал, улыбаясь, генерал. — Тем лучше, моя милочка: по крайней мере, мне можно будет поцеловать тебя перед отъездом. Дай Бог, чтобы это принесло мне счастье! — прибавил он, вздохнув.
— Нет, нет, вы не уедете так, дядя! — отвечала она в то время, как он целовал ее в лоб.
— Почему же это, сеньорита? — весело спросил он.
— Потому, что я приготовила вам завтрак, и вы должны перекусить перед отъездом. Ведь вы не захотите отказать мне, дядя?
— Конечно, нет, мое дитя. Только не задерживай меня: я спешу.
— Это отнимет у вас всего несколько минут, — сказала она, входя в палатку.
— Ну, несколько минут — не беда, — отвечал генерал, следуя за ней.
Завтрак тотчас же подали, и Люция села за стол вместе с дядей.
Несмотря на то, что молодая девушка внимательно прислуживала ему, генерал заметил, что она взволнована и как-то смущенно поглядывает на него.
— Что с тобой, Люция? — спросил он, пристально посмотрев на нее. — Ты точно хочешь обратиться ко мне с какой-то просьбой и не решаешься. Ведь ты же знаешь, что я никогда ни в чем не отказываю тебе.
— Знаю, дядя. Но на этот раз я боюсь, что вы не согласитесь исполнить мою просьбу.
— Ага! — весело сказал генерал. — Значит, это что-нибудь важное?
— Совсем нет. Но я все-таки боюсь, что вы откажете мне.
— Во всяком случае, скажи мне, в чем дело, моя милочка. Говори смело. Я сделаю все, что могу.
— Вот видите, дядя, — начала, краснея, Люция. — Я должна сознаться вам, что жизнь в лагере не особенно приятна.
— Я знаю это, мое дитя. Но что же я могу сделать?
— От вас зависит все.
— Каким же это образом?
— Если бы вы были со мной, я бы никогда не скучала, — отвечала Люция.
— Это очень любезно с твоей стороны, — сказал генерал. — Но ведь ты знаешь, что мне приходится уезжать на целые дни, и потому я не могу оставаться с тобой.
— Да, в этом-то и заключается затруднение.
— Конечно, так.
— Но если бы вы захотели, вы могли бы уничтожить его.
— Ты полагаешь?
— Вполне уверена в этом.
— Не понимаю, каким это образом. Оставаться с тобою в лагере я не могу.
— Но есть другое средство уладить все.
— Неужели?
— Да, и очень простое, дядя.
— Скажите, пожалуйста! Что же это такое, мое дитя?
— А вы не будете бранить меня, дядя?
— Что за вздор! Когда же я бранил тебя?
— Это правда, вы так добры!
— Ну, говори же, в чем дело.
— Вот видите, дядя, вы бы могли…
— Я бы мог?
— Брать меня с собой, когда уезжаете из лагеря.
— Ого! — сказал генерал, нахмурив брови. — Это довольно странное желание.
— Что же в нем странного? По-моему, совсем естественное.
Генерал задумался. Люция тревожно смотрела на него, как бы желая отгадать его мысли.
— Да, так будет, пожалуй, лучше, — прошептал он наконец, подняв голову. — Так тебе очень хочется ездить со мной? — прибавил он, пристально взглянув на молодую девушку.
— Очень хочется, дядя.
— В таком случае, собирайся. Я каждый раз буду брать тебя с собой.
Люция вскочила, горячо поцеловала дядю и велела оседлать свою лошадь.
Через четверть часа генерал, его племянница, Болтун, служивший проводником, и два солдата, замыкавшие шествие, уже были в лесу.
— В какую сторону угодно вам отправиться сегодня, генерал? — спросил Болтун.
— Проводите нас к хижинам трапперов, о которых вы говорили вчера.
Болтун поклонился, и маленькое общество тихо двинулось по едва заметной тропинке. Дорога была очень плоха; лианы обвивали деревья, и лошади с трудом пробирались между ними, ежеминутно спотыкаясь о выступавшие наружу древесные корни.
Люция была вполне счастлива. Может быть, во время одной из таких поездок ей удастся встретиться с Чистым Сердцем.
Вдруг Болтун, шедший на несколько шагов впереди, громко вскрикнул.
— Должно быть, случилось что-нибудь необыкновенное, если даже вы решились закричать, — сказал генерал. — Что там такое?
— Пчелы, ваша милость.
— Как, пчелы? Да разве они здесь есть?
— Они прилетели сюда совсем недавно.
