class="p1">– Четыре часа утра ровно.
Эпизод 3
Долой царизм!
6 апреля 1862 года Москва
Тихомир и Третьяк с завернутым в броское, все в аляповатых цветах, покрывало Первым, одетые в косоворотки и заправленные в сапоги штаны, вызывающе громко разговаривая и расталкивая других пассажиров, садились в зеленый вагон третьего класса поезда на Николаевском вокзале. Тихомир тянул в одной руке старый, видавший виды чемодан, а в другой – холщовый, местами грязноватый узел со скарбом. Со стороны их можно было принять за уезжающих из города мастеровых или даже крестьян. Плюс младенец начал верещать, привлекая к себе внимание. Здоровенный жандарм, дежуривший на перроне, брезгливо поморщился и отвернулся.
* * *
Немного в сторонке от перрона стоял Хранитель. Одетый в темно-синий сюртук поверх рубахи, он не привлекал особого внимания. Но вел себя так, как будто кого-то нетерпеливо ожидал. Выпрыгивал, высматривал кого-то в толпе пассажиров и их провожающих.
* * *
Когда паровоз дал два длинных гудка и тронулся, Хранитель запрыгнул на подножку и еще раз оглянулся – никого.
Он сунул проводнику гривенник.
– Браток, не закрывай дверь, мой кум опаздывает. Эх, хоть бы успел, – «заокал» он.
Монета исчезла из рук Хранителя так быстро, что он и не заметил, хотя проводник в это время смотрел в другую сторону.
Хранитель стал наблюдать за перроном из открытой двери вагона.
* * *
Он прекрасно видел, как к уже набирающему скорость поезду бежал Игнат.
Хранитель сосредоточился и начал внушать Игнату на расстоянии:
– Посмотри на меня!
Игнат, словно услышав, начал глазами искать того, кто его звал, и с разбегу налетел на рыжеволосого господина в приметном модном черном котелке.
* * *
Тот отлетел в одну сторону от Игната, а его чемодан – в другую. Чемодан раскрылся, и из него разлетелась кипа бумаг мелкого формата.
* * *
Бумаги начал подбирать народ, то и дело раздавались «охи и ахи»…
* * *
Игнат не успел опомниться, как был схвачен под руку жандармом. А рыжего господина в котелке и след простыл.
* * *
Жандарм со всей дури свистел в свисток, и к нему уже прытко бежали другие блюстители порядка.
– Вот сволочь! Листовки разносить! – рявкнул жандарм.
* * *
Игнат растерянно смотрел то на удаляющийся поезд «Москва – Санкт-Петербург», то на листовки «Долой царизм!».
* * *
Его скрутили и повели вдоль перрона.
Когда Игната вели возле мусорной урны, он внезапно начал вырываться и ругаться на непонятном языке – в урне лежали скомканные рыжий парик и котелок.
Эпизод 1
Селянка 6 апреля 1862 года Москва – Санкт-Петербург
Хранитель, довольный собой, зашел в битком набитый вагон.
Тихомир и Третьяк с малышом напряженно сидели в ожидании его.
Хранитель подошел к ним и уселся напротив:
– Все прошло, как я и задумал!
Тихомир и Третьяк облегченно вздохнули.
– Но все равно маршрут надо сменить. И, как говорится, русские люди никогда ничего не планируют, а ждут, когда решение само к ним придет, – Хранитель расплылся в улыбке и глазами показал за их спину.
* * *
Тихомир оглянулся и увидел селянку, кормящую грудью младенца.
Он пихнул в бок Третьяка, тот привстал и тоже посмотрел назад на селянку.
Потом они вдвоем вопросительно посмотрели на Хранителя.
Хранитель скорчил гримасу учителя начальных классов гимназии, которому надо в сотый раз объяснять своим ученикам задание, встал и направился в сторону селянки.
* * *
Когда он вернулся, мужчины услышали:
– Селянку зовут Марфа. Она возвращается домой в село с новорожденной девочкой Леночкой, которую «нагуляла», пока была на заработках в городе. Родни у нее не осталось, но есть плохенькая изба и небольшой огород.
Тихомир и Третьяк все еще с немым вопросом смотрели на Хранителя.
Хранитель хлопнул себя по колену и, передразнивая селянку, продолжил:
– Она «согласная», чтобы мы у нее пожили. И «согласная» быть кормилицей: «молока, чай, и на двоих хватит».
Хранитель сделал движения руками в области груди, описывающие большие полусферы.
Третьяк понятливо закивал, а Тихомир остался сидеть, ничего не понимая.
Хранитель разочарованно развел руками и сказал, обращаясь к Третьяку:
– Чего сидишь? Иди – неси на кормление!
Тихомир устало спросил:
– Так куда поедем?
Хранитель пригладил усы и тихо произнес:
– Сойдем в Твери.
Эпизод 2
Выбор Марфы
6 апреля – 21 мая 1862 года Никольское
– А вашего-то как величают? – спросила Марфа.
Вопрос селянки поставил в совершенный тупик Тихомира, который и так остолбенело, с малышом на руках, осматривал «интерьер избы», и Хранителя, который, причмокивая, прохаживался с сомкнутыми за спиной руками по ее периметру.
* * *
Один Третьяк, громко хлопнув покосившейся дверью, не унывал от увиденной «роскоши», и с грохотом вывалил охапку дров:
– Надо печку проверить!
От этого грохота груднички зашевелились, и полился плач. «Концерт» начала Леночка, а подхватил «безымянный».
Марфа зацыкала на Третьяка и вытолкала его из избы.
Вслед за ним вышли и Тихомир с Хранителем.
* * *
Все втроем сели на завалинку и замолчали.
Первым заговорил Тихомир:
– Так как назовем?
Третьяк переспросил:
– Кого назовем?
И тут же получил оплеуху от Хранителя.
* * *
Из жителей двадцати пяти дворов Никольского остались, за редким исключением, старики и старухи.
Две соседки, из самых любопытных, увидев печной дым из избы Марфы, пошли на разведку. Уж больно долго изба пустовала!
Бабки решили, чтобы застать хозяев врасплох, идти через огород– «по-соседски».
* * *
Первого, кого они встретили, был Хранитель, который стоял у перекошенной, сколоченной с широкими щелями, уборной с выгребной ямой. Рукава Хранителя были закатаны, в одной руке он держал ведро с водой, а в другой тряпку.
Бабки заохали:
– Разве ж можно мужику уборную мыть? Стыд какой!
Хранитель в ответ улыбнулся и философски произнес:
– Стыдно в грязи жить, а не грязь убирать!
Бабки пооткрывали рты.
Хранитель сказал:
– Здравия вам желаю! Давайте, соседушки, знакомиться. Меня зовут Олег Ярославович.
Бабки засмущались такому обхождению.
* * *
Тут из избы вышел Третьяк, с руками, перемазанными глиной:
– Здравствуйте.
Бабки в ответ закивали, во все глаза рассматривая молодца.
Третьяк, словно оправдываясь, сказал:
– Вот, печь починяю.
Одна из бабок прищурилась:
– Уж не печник ли?
– Да нет, – ответил Третьяк, – Так щели позаделываю, чтоб не чадила.
– Смотри, пожара не наделай! – проворчала одна из старушек.
Хранитель, предвидя дальнейшие вопросы старушек, рассказал «легенду»:
– Это муж Марфы – Третьяк. А
