Ознакомительная версия.
— Благодарствуйте за угощеньице, — Кандауров поклонился хозяйке дома и заодно, на всякий случай, кухарке — рослой девке.
— Анисья, поди приготовь господину генералу постель, — приказала Мария Викторовна, жена Сбродова. — Вы, господа станичники, устроитесь здесь, в людской, места хватит.
— Премного благодарим, сударыня, мы люди неприхотливые, — ответил Кандауров.
Дебелая Анисья выплыла из комнаты, шелестя юбками.
— Как там настроение, во Владивостоке? Да вы садитесь, чего ж стоять, я ведь не генерал ваш, — хозяйка сама опустилась на табурет у стола, где казаки, глядя на вахмистра, спешили побыстрее дохлебать чай.
Кандауров присел.
— Так ведь чего во Владивостоке-то, — начал он. — Японцы, однако. Но порядок при их, ох порядок! Везде караулы, патрули. Кажись, не мы, а они Россию охраняют. И нас заодно.
— Стыдно, как стыдно! — хозяйка начала ломать пальцы рук, они хрустели, как сухие сучья в костре. — Что же этот Меркулов? Впрочем, не военный он человек! — хозяйка обреченно махнула рукой.
— Что правда, то правда, сударыня, не военный! — согласился Кандауров. — Я как-то видел, как он с пистолетом обращается. Охранник ему сунул для вящей солидности. Так он взял его, повертел в руках и говорит: «Зачем это мне? Это ваше дело — меня охранять, а мое — руководить. Всю жизнь я только книги бухгалтерские да деньги в руках держал, а не оружие. Не стоит и начинать на старости лет». Во как! Смех да и все тут!
— Это не смешно, это грустно, — поправила хозяйка. — Человек, видимо, отчетливо сознает свою обреченность и смирился с ней. Грустно…
Быстрым шагом в комнату вошли Мизинов с хозяином.
— Благодарю за гостеприимство, Мария Викторовна, — Мизинов поцеловал руку хозяйке. — Василий Кузьмич резонно полагает, что заночевать нам лучше в другом месте.
— Но Василий, я уже велела Анисье постелить господину генералу, — попеняла мужу хозяйка.
— Не обессудьте, Мария Викторовна, так действительно будет безопаснее, — настаивал Мизинов. — К тому же господин генерал привык ночевать в самых неприхотливых условиях. За годы-то войны, сами понимаете…
— Как, впрочем, будет безопаснее, не смею настаивать. Вася, ты хотя бы проводи людей…
— А вот этого уж точно делать не следует, — отрезал Мизинов. — Сами доберемся. Поменьше подозрений. Василия Кузьмича могут знать в лицо. Благодарю, господин полковник. Все подробные инструкции получите со специальным курьером недели через две, когда все окончательно решится во Владивостоке.
— Как долго! — простонала хозяйка. — Если бы вы знали, насколько томителен и опасен здесь каждый час! Мы живем под постоянным страхом ареста…
— Я сочувствую вам, Мария Викторовна, поверьте, ждать осталось недолго.
— Станем надеяться… В добрый путь! И храни вас Бог! — она осенила гостей широким крестом.
Гости откланялись и вышли на темную улицу. С моря дул резкий ветер, накрапывал холодный дождь, его острые капли кололи глаза, попадали на шею. Подняв воротники, четверо быстро шагали ночным городом.
— Заночевать безопаснее всего в гостинице. Статское платье не должно вызвать подозрений, — инструктировал Мизинов на ходу. — На всякий случай разобьемся на пары. Чиж со мной, Подзыков с Кандауровым. Метров на сто отстаньте от нас. Но — след в след!
Двое отстали, закурили, а когда Мизинов с Чижом завернули за угол ограды парка, пошли следом. Завернули на красивый, хорошо освещенный Амурский бульвар и направились к набережной, где располагалась гостиница.
До нее оставалось метров тридцать, как Мизинов услышал далеко позади окрик:
— Стой! Патруль идет! Документы!
Он обнял Чижа и толкнул его в тень высокого клена. Спрятавшись за могучий ствол, Мизинов осторожно выглянул из-за него и увидел, что к Кандаурову и Подзыкову подходят четверо в шинелях и винтовками под началом пятого — в кожаной куртке и меховой шапке. Разговоров уже не было слышно, но видимость была хорошая благодаря ярким фонарям на бульваре.
Старший о чем-то спрашивал, двое взяли винтовки на изготовку, еще двое стояли немного в стороне. Мизинов видел, как недовольно мотнул головой и кивнул своим. Кандауров принялся что-то объяснять, широко жестикулируя. Старший резко махнул рукой, и двое с винтовками наизготовку подтолкнули казаков в спины.
И тут Кандауров сделал, видимо, единственно возможное в такой ситуации. По крайней мере, позже, неоднократно вспоминая происшедшее, Мизинов все больше убеждался, что иного выхода не было. Посольство надо было спасать. И Кандауров нашел верный выход.
Мизинов услышал густой голос Кандаурова, перешедший в крик:
— Кому какое дело, куды? Таперича всем дозволено! Демократия! И нам, значит, тоже дозволено! Имеем права без документов ходить!..
Мизинов застонал. По документам старатели с прииска под Владивостоком, казаки числились под его, инженера Галкина, попечением. А потому и паспорта их он хранил у себя, и через несколько минут готов был предъявить их в гостинице, устраиваясь на ночлег. И тут такое! Как бы, наверное, документы помогли им теперь!
Мизинов почувствовал, как покрывается холодной испариной. На мгновение он онемел и тупо наблюдал за происходящим в ста метрах от него. Самообладание вернулось к нему, когда Кандауров расходился не на шутку:
— Освобождай нас! Мы анархисты свободной России! — он размахивал руками и голосил все громче, пытаясь высвободиться из кольца плотно обступивших его патрульных. — Вы, сволочи, всю власть присвоили! Другим партийцам и житья нету! Пусти!
Мизинов увидел, как Кандауров вырвался из кольца, выхватил наган и выстрелил два раза — в комиссара в кожанке и в ближнего стрелка. Оба упали, но второй с винтовкой оказался более проворным и ловким. До того, как Кандауров успел выстрелить третий раз, он сделал точный выпад винтовкой, и острый трехгранный штык погрузился в грудь казака по самое дуло. Кандауров замер и, как стоял, так и рухнул под ноги врагу. Подзыков бросился было бежать, но напрасно: тот же боец, клацнув затвором, резво вскинул винтовку, прицелился. Грянул выстрел, и Подзыков, неловко взмахнув обеими руками, с разбегу влетел в кустарник у тротуара, растянулся и затих. Патрульные принялись копошиться над телами погибших.
— Эх, Кандауров, Кандауров! — Мизинов стиснул кулаки.
— Ваше превосходительство, он ведь того… он нас спасал выходит? Отводил лихо? — пытал генерала Чиж.
— В том-то и дело, Чиж. Идем-ка…
Они свернули с бульвара во тьму переулков и проплутали по окраинам ночного города до полуночи. И только потом Мизинов отважился постучать в дверь гостиницы. Инженеру Глебову и маркшейдеру Асину нашелся свободный грязный номер за две японские иены…
Ознакомительная версия.
