Супруги де ла Вега со всей прислугой и падре Мендоса со своими неофитами пришли на взморье проводить мальчиков. Путешественники сели в шлюпку, которая должна была доставить их на трехмачтовую шхуну «Санта-Лусия». Ее капитан Хосе Диас обещал доставить юных пассажиров целыми и невредимыми в Панаму. Так началось их долгое путешествие в Европу. Проплывая мимо священных индейских пещер, братья видели стройную фигуру Белой Совы, которая махала им вслед.
Барселона, 1810-1812 гг.
Вдохновение торопит меня. Смею надеяться, вы дочитали до этого места. Самое важное впереди. Рассказывать о детстве непросто, но без него понять характер Зорро невозможно. Детство — печальное время, полное страхов, внушаемых взрослыми, например ужаса перед сказочными чудовищами или боязни показаться смешным. Для писателей это не слишком благодатная тема: дети, за редкими исключениями, невыносимо скучны. Они мало что могут сами, ими руководят взрослые, внушая собственные представления, как правило ложные. Взросление — это не что иное, как избавление от них. Наш Зорро был не из таких. Он с детства привык принимать решения сам. К счастью, близкие не ограничивали его свободы излишней заботой. К пятнадцати годам Диего не успел приобрести ни тяжких пороков, ни явных добродетелей, кроме разве что обостренного чувства справедливости. Мне трудно судить, порок это или все же добродетель. Назовем это одним из важнейших свойств его натуры. В числе других я бы назвала тщеславие, но об этом пока рано говорить. Юноша приобрел это качество позже, когда понял, что у него становится все больше врагов и все больше женщин проявляют к нему благосклонность. Диего вырос весьма привлекательным мужчиной, по крайней мере на мой вкус, но в год прибытия в Барселону он был щуплым пятнадцатилетним подростком, лопоухим и застенчивым. Ненависть к этим уродливым отросткам, а вовсе не только необходимость скрывать лицо заставила Зорро носить маску. В противном случае, повстречавшись с Зорро, Монкада моментально узнал бы в нем Диего де ла Вегу.
Впрочем, если вы позволите, я предпочла бы вернуться к своему повествованию. Мне предстоит рассказать вам немало интересного, например о своем собственном знакомстве с Диего.
Торговая шхуна «Санта-Лусия» — впрочем, моряки, которым осточертела традиция называть корабли в честь святых, ласково именовали ее «Аделитой» — проделала путь от Лос-Анхелеса до столицы Панамы за неделю. Капитан Хосе Диас много лет ходил вдоль американского побережья Тихого океана, накопил небольшой капитал и теперь мечтал найти жену лет на тридцать моложе и поселиться в родной деревне в Мурсии. Алехандро де ла Вега доверил ему сына не без опаски: поговаривали, что капитан промышлял в свое время контрабандой и сутенерством. Знойная мулатка из Панамы, дарившая чудесные ночи многим кабальеро в Лос-Анхелесе, тоже когда-то прибыла на борту «Санта-Лусии». Тем не менее Алехандро решил, что лучше отправить сына странствовать под присмотром старого знакомого, пусть и не слишком большого праведника, чем совсем одного. Диего и Бернардо должны были быть единственными пассажирами на борту, и алькальд верил, что капитан сумеет о них позаботиться. Команда, состоявшая из дюжины опытных моряков, была поделена на две смены, которые называли бакборт и штирборт[13]. Эти названия ровным счетом ничего не значили, их придумали, чтобы не запутаться. Моряки сменяли друг друга каждые четыре часа. Пока одни работали, другие отдыхали и играли в карты. Когда Диего и Бернардо справились с морской болезнью и привыкли к качке, их захватила суета корабельной жизни. Они подружились с моряками, которые обращались с мальчишками со снисходительным добродушием, и стали помогать им. Большую часть дня капитан проводил в своей каюте с одной метиской, нисколько не волнуясь, что его подопечные рискуют свернуть себе шею, по-обезьяньи скача с мачты на мачту.
Диего летал по корабельным снастям, как настоящий акробат. Не меньшую ловкость он проявил и в карточных играх. Мальчик был на удивление удачлив и к тому же оказался виртуозным мошенником. С самым невинным видом он ловко обставлял опытных игроков и, безусловно, разорил бы их, если бы игра шла на деньги, а не на пуговицы и ракушки. Азартные игры на борту были строго запрещены, из опасения, что, запутавшись в долгах, матросы перебьют друг друга. Бернардо не уставал поражаться новым талантам своего молочного брата.
— В Европе нам голодать не придется, Бернардо. Кого обыграть всегда найдется, только тогда вместо пуговиц будут золотые дублоны. Да не смотри ты на меня так, будто я разбойник. И откуда только берутся такие ханжи… Ведь мы наконец свободны, ну разве не здорово? Падре Мендоса далеко, пугать нас адом некому, — смеялся Диего, привыкший к молчанию Бернардо и говоривший за двоих.
На широте Акапулько матросы заподозрили Диего в шулерстве и угрожали бросить его за борт тайком от капитана, но их остановили киты. Огромные создания дюжинами проплывали мимо, волнуя море тяжкими ударами широких хвостов. Они внезапно всплывали за бортом «Санта-Лусии» так близко, что можно было сосчитать желтоватых моллюсков, прилипших к их спинам. Казалось, темные, испещренные шрамами шкуры китов запечатлели истории их долгой жизни.
Порой один из них подпрыгивал, переворачивался в воздухе и с удивительной грацией падал в воду. Мелкие струи китовых фонтанов то и дело кропили палубу. Присутствие морских чудовищ и близость Акапулько заставили матросов отпустить Диего, снабдив его добрым советом, чтобы он поостерегся, поскольку доля мошенника не менее опасна, чем положение солдата на войне. Бернардо всерьез тревожился за брата, и Диего пришлось пообещать ему, что он не станет зарабатывать на жизнь, разоряя других.
На корабле можно было с утра до вечера совершенствоваться в лазании и всевозможных трюках. Еще в детстве мальчики любили висеть на крыше вниз головой, сколько ни пытались Ана и Рехина отучить их от этого занятия с помощью подзатыльников. На корабле нянек не было, и братья могли целиком посвятить себя любимому занятию, которому еще предстояло сослужить им службу. Они научились кувыркаться, как настоящие акробаты, карабкаться по снастям, словно пауки, сохранять равновесие на высоте в восемьдесят футов, по канату спускаться с верхушки мачты и лазать по тонким тросам между парусами. Матросам было совершенно безразлично, не разобьют ли пассажиры себе голову, сорвавшись на палубу. Зато они охотно преподали мальчишкам основы морского дела. Диего и Бернардо научились вязать узлы, петь, чтобы ободрить себя во время тяжелой работы, вытряхивать из сухарей личинки долгоносика. Теперь мальчики знали, что нельзя свистеть в открытом море, чтобы не накликать бурю, могли спать урывками и даже попробовали рома с порохом, чтобы показать свою храбрость. Испытания они не прошли. Диего чуть не отдал концы от рвоты, а Бернардо проплакал всю ночь, ему мерещилась мать. Помощник капитана, шотландец Мак-Феррин, куда более опытный в морском деле, чем сам Диас, дал им самый важный совет: «Одной рукой держишь руль, другой цепляешься». На судне всегда нужно было крепко держаться за что-нибудь, даже в штиль. Однажды Бернардо позабыл про это правило и свесился за борт посмотреть, нет ли поблизости акул. Они появлялись, когда кок выбрасывал в воду объедки. Бернардо рассеянно смотрел на море, когда внезапный крен судна выбросил его за борт. Бернардо отлично плавал, но позвать на помощь так и не сумел. К счастью, кто-то видел, как он упал, и вовремя поднял тревогу. Вышла большая неприятность. Капитан Хосе Диас считал, что тратить время на спуск шлюпки и поиски пострадавшего не стоит. Ведь за бортом оказался не наследник Алехандро де ла Веги, а всего лишь немой малахольный индеец. «Только идиоты оказываются за бортом», — твердил капитан, отмахиваясь от Мак-Феррина и остальной команды, которая требовала спасти несчастного, ссылаясь на морской кодекс чести. Не дожидаясь окончания спора, Диего бросился на выручку брату. Он зажмурился и не раздумывая прыгнул в море. Медлить было нельзя, поблизости подстерегали акулы, и мальчику казалось, что он уже видит на воде тень от плавника. Удар о поверхность воды оглушил Диего, но Бернардо тут же догнал и поддержал брата над поверхностью. Увидев, что наследник идальго того и гляди пойдет на обед акулам, Хосе Диас распорядился начать спасательную операцию. Шотландец и трое матросов торопливо спустили шлюпку, а вокруг терпящих бедствие уже начинали описывать круги хищники. Диего отчаянно звал на помощь, глотая морскую воду, а Бернардо, по обыкновению спокойный, греб одной рукой, другой поддерживая брата. Мак-Феррин выстрелил в ближайшую акулу, и на воде тут же расползлось пурпурное пятно. Товарки раненой акулы немедленно набросились на нее, чтобы утолить голод, и моряки смогли вытащить мальчиков из воды. Операция завершилась под рукоплескания и добродушные насмешки команды.
