Ознакомительная версия.
Ада приосанилась, но по пути к ней японец нечаянно задел капрала. Ухватив парня за грудки, тот что есть силы толкнул его к итальянцу. Все вскочили, музыка оборвалась, и только дурной барабанщик продолжал размеренно бить колотушкой.
— Полиция! — тонко вскрикнула Ада, но на нее никто не обратил внимания.
Отодвинув Бэтти в сторону, итальянский матрос сначала ударил японца, а потом врезал по роже капралу. Морпехи кинулись их разнимать, такси-гёрл завизжали, а вскочивший на ноги японец вдруг выхватил револьвер и пальнул в обидчика.
Звук от выстрела был таким громким, что у Ады заложило уши. Она думала, что итальянец сейчас упадет, обливаясь кровью, но он продолжал дубасить поверженного врага.
Ада почувствовала обжигающую боль в левой лодыжке.
— Ее ранили! — заорала Бэтти, но Ада не поняла, о ком идет речь. Лица вокруг нее поплыли, и она потеряла сознание.
По дороге в больницу Марта страшно ругала цветных — в особенности японцев, которые хватаются за оружие по любому поводу.
— Хорошо хоть он в тебя попал, а не в клиентов, — сказала она Аде. — А то бы мою «Гавану» мигом закрыли.
Ада кивала, всхлипывая и дрожа. Ее трясло не столько от боли, сколько от ужаса: «Ведь меня могли убить!»
Лысый доктор с моноклем на шнурке наложил Аде швы и забинтовал ногу.
— Ничего страшного: кость не задета, — сказал он. — Через месяц заживет.
Ада схватилась за сердце.
— Как же я буду танцевать?!
— Никак! — отрезал доктор. — Будешь дома сидеть, если не хочешь без ноги остаться.
— Очень мило… — пробормотала Марта и выругалась.
Она довезла Аду до Дома Надежды и помогла ей подняться в комнату.
— Где Клим?
— Я не знаю, — жалобно отозвалась Ада. — Он уехал две недели назад и даже не сказал, куда.
— Если полицейские сунутся к тебе, говори, что сама о гвоздь поранилась, — сказала Марта на прощание.
Ада долго сидела в темноте. Она не могла не то что сходить за провизией, а даже принести себе кипятка из кухни. Как она будет прыгать по лестнице на одной ноге? Даже вынос ночного горшка теперь был непосильной задачей, и Ада похолодела, подсчитав, сколько ей придется заплатить за это соседским мальчишкам.
Она попробовала ступить на раненую ногу. Ой, нет — больно!
Все кончено: этот японец убил ее. Клима нет и неизвестно, когда он вернется, а сама Ада не сможет работать и очень скоро умрет от голода. Чэнь придет за квартирной платой и найдет высохший трупик под одеялом.
Ада запалила свечу и достала из-под подушки мятую бумажную иконку.
— Господи, пожалуйста, сделай что-нибудь! Я ведь пропаду, понимаешь?
Намолившись и нарыдавшись, она попыталась забраться к себе на верхние нары, но не смогла и уснула на постели Клима.
Утром Аду разбудили голоса, доносившиеся с улицы. Перед воротами Дома Надежды стояла Бэтти, разряженная в пышную юбку и красный жакет с воротником из перьев. Чэнь не хотел ее пускать, но та обдала его такой задиристой бранью, что хозяин отступил.
Бэтти поднялась в комнату Ады и, грохнув дверью о стену, остановилась на пороге.
— И ради этого скворечника ты готова танцевать с китайцами? Ну и дура!
Она подошла к столу и вытащила из сумки консервы, печенье и копченую колбасу.
— Вот тебе еда на первое время. Мы с девчонками решили, что будем навещать тебя, пока ты не поправишься.
— Спасибо! — растрогано прошептала Ада.
Бэтти уселась на табурет и, достав папиросы, закурила:
— Слушай меня: в твоем положении не иметь денег просто опасно. Лови момент, пока ты малолетка, и переводись на второй этаж. Я знаю, о чем говорю: мне тоже было несладко, когда я приехала в Шанхай. Я служила буфетчицей на пароходе, а меня списали на берег за приставание к пассажирам. Капитан сказал, что я тут сдохну, — а я, как видишь, не пропала.
Ада смотрела на нее такими глазами, что Бэтти расхохоталась:
— Я тебе добра желаю! Запомни: мужчины любят красивых, смелых и гибких. Ты на шпагат садиться можешь? Нет? Ну так научись! А еще смотри, что работает…
Бэтти выкинула окурок в окно и, сняв шляпку, согнулась пополам и встала на руки. Упавший подол накрыл ее с головой.
Ада изумленно смотрела на ее черные чулки и белоснежные панталоны с лентами.
— Ну как? — спросила Бэтти из-под юбки.
— Впечатляет, — сказал, появляясь в дверях, Клим.
Ада ойкнула.
Бэтти, махнув ногами, перевернулась и кокетливо поправила прическу.
— Здрасьте-здрасьте! А мы уж заждались тебя.
Она похлопала по плечу пунцовую от смущения Аду.
— Ты гляди, какой он у тебя красавец стал! И костюмчик новый, и галстук… Ну ладно, голубки, я пошла, а вы воркуйте на здоровье. Но ты, Ада, подумай над моим советом — а то твой сожитель исчезнет и оставит тебя без гроша.
Подхватив шляпку и сумку, Бэтти вышла.
— Я ей сто раз повторяла, что вы не мой сожитель! — возмущенно проговорила Ада.
Клим сел рядом с ней на постель:
— Что у тебя с ногой?
Ада рассказала ему про стрельбу в «Гаване».
— Извини, — проговорил он, опустив глаза.
У него был такой вид, будто он обвинял себя в том, что случилось.
— У меня есть хорошая новость: меня повысили на службе, и теперь я стану получать по тридцать долларов в неделю. А потом, даст бог, еще больше.
Ада даже представить себе не могла такую кучу денег.
— Ой, как здорово! Значит, мы не пропадем, да? — У нее затряслись губы. — А ведь Бэтти уговаривала меня пойти в проститутки, и я думала, что соглашусь…
Клим нахмурился.
— Пообещай, что никогда не станешь продажной девкой!
— А вы пообещайте, что никогда не бросите меня! Вы ведь меня любите, правда?
— Ну… Как тебя не любить?
Клим встал и отошел к окну, словно испугался, что Ада бросится ему на шею.
— Не будь мы с тобой дураки, мы вполне могли бы быть счастливы, — задумчиво проговорил он. — Но нам подавай луну с неба: ты мечтаешь об Америке, а я бы хотел… — Клим вздохнул и закрыл окошко. — Ладно, не важно.
— Вы и вправду дурак! — вырвалось у Ады. — Вы что, до конца дней собрались хранить верность своей Нине? Нужны вы ей, как прошлогодний снег!
— Да я и сам себе не особо нужен, — вдруг разозлился Клим и вышел из комнаты.
Ада запустила ему вслед подушку. Как это унизительно, когда кто-то любит так сильно — и не тебя!
Записная книжка «Доходы и расходы»
Благодаря репортажам из Линьчэна, продажи нашей газеты удвоились, и мистер Грин официально посвятил меня в журналисты. Отныне у меня есть собственный рабочий стол, ящик для писем и удостоверение «Пресса» с фотографией, на которой я выгляжу, как солдат с плаката «А что ты сделал для победы?»
Ознакомительная версия.
