Девушка наморщила лоб. Ей была нужна сенсация. Хотя бы крохотная. Хотя бы ничтожная часть информации, не известной конкурентам.
– Но вы наверняка сразу исследовали место находки. Разве это не интересно?
– Что?
– Ну, как выглядел тайник, глубокий он или нет, какое было назначение у комнаты… Это была келья?
Следователь снова заулыбался. Настырная журналистка отчаянно вгрызалась в тему, надеясь вытащить из него своими клещиками что-нибудь, о чем даже не имела понятия. Если бы она только догадывалась, что таится за всем этим!
– Девушка, посмотрите на часы. Уже наступил следующий день. А я не железный. Я на ногах сутки. Давайте расходиться.
Журналистка метнула быстрый взгляд на оператора: мол, ну как, доволен? Оператор слегка скривил губы.
Целый час девушка пытала Бориса, а оператор снимал. Следователь водил ее по одному маленькому кругу, не давая возможности расширить информационный диапазон. И все это – плата, которую он обещал за ее небольшую, но чертовски важную информацию о краже бриллианта.
Теперь Борис и сам хотел узнать о нем как можно больше.
– Так вы говорите, что его украли на глазах у всех? – еще раз переспросил он.
– Да, представляете! Причем там ведь была уйма народа! Просто пропасть. Цвет Москвы. Вся богемная тусовка. И премьер с английским директором Фонда Романовых.
– А есть такой фонд?
– Конечно! Вы не слышали? Фондом руководит Анастасия Романова, она утверждает, что выжила в 1918 году. Хотя я лично считаю, что все это липа. Так вот, представьте, начался показ. А его открывала Анжела, известная модель. Она крутила с Андреем Прониным, вы футбол-то смотрите хоть иногда?
На футбол времени почти не оставалось. Но имя голкипера, конечно же, Борису было известно.
– Что значит «крутила»?
– А то и значит, что «поматросила и бросила». Он с травмой сустава попал в больницу, а Анжела стала встречаться с другим футболистом, правда уже ушедшим из команды. Появилась статья в одном журнале. Ну и Пронин врезал тому футболисту прямо в момент, когда Анжела вышла на подиум с бриллиантом. Возникла потасовка, и, пока репортеры щелкали драку, кто-то под шумок свистнул «Кондор».
– Это называется перенос объекта внимания, – проговорил Борис.
Оператор присвистнул. Девушка встрепенулась, оглянулась на него и едва заметно кивнула.
– Так вы считаете, что похищение «Кондора» спланировано заранее, а модель и футболисты как-то замешаны в этом преступлении? – Она вновь поднесла микрофон к Борису, оператор наклонился к камере, переключив ее с режима ожидания на режим съемки.
– Да бросьте, ничего я не считаю, – устало отмахнулся следователь.
– Но вы ведь только что предположили, что…
– Я ничего не предполагал. Думаю, в Москве есть немало хороших специалистов сыскного дела. А мы с вами в Тобольске, и уже час ночи.
– Да, да, простите, что так задержала, – смутилась девчонка.
Борису стало ее немного жалко.
– Тайник обнаружили в стене. Это – первая храмовая постройка из камня, там есть такие ниши, в которых стояли горящие лампадки. Одна ниша была замаскирована под стену. И когда рабочий сбивал остатки штукатурки, он наткнулся на бриллиант.
– Бриллиант лежал в шкатулке или, может, в каком-нибудь сосуде? – с благодарной улыбкой вновь включилась в процесс съемки девушка.
– Нет, он был завернут в бумагу знаете, твердая такая, коричневая, в годы юности вашей мамы из такой бумаги делали конверты. И еще бумагу перевязали простой ниткой.
– А нельзя установить возраст куска бумаги и нитки? – поинтересовалась журналистка.
– Конечно можно, и даже нужно. И в ближайшее время результаты такой экспертизы я получу. Это самый верный способ узнать, сколько лет пролежал камень в тайнике, что даст, возможно, толчок к разгадке, – отчеканил в камеру Борис.
Наконец девушка получила долгожданный синхрон. По ее радостному лицу Борис понял, что отвязался.
Пока оператор и журналистка собирали свою аппаратуру, он открыл портфель и стал складывать туда бумаги со стола. Рукопись в портфель никак не хотела влезать. Борис решил поискать в тумбочке полиэтиленовый пакет, неловко бросил рукопись на стол, и из папки посыпались листы.
Один из них, как назло, упал на пол прямо под ноги девушке. Журналистка подняла лист, впиваясь глазами в текст.
– Дайте, – потребовал Борис.
– Сейчас. Занятно, – проговорила девушка и стала декламировать, читая с листа: – «Судьба говорила с моим отцом. От него зависело еще и еще раз затолкнуть Дьявола в его темницу. Но мой отец разбил печати. Он не почувствовал запаха ада и пустил Дьявола на волю…» Что это?!
– Не знаю. Я еще не дошел до этого места. Так, знакомый написал диссертацию, люблю отвлекающее чтение… – Борис выхватил листок из руки девушки.
– Странная тема для диссертации, – усмехнулась девушка: – «Эпоха магического ренессанса». Колдовство изучает ваш знакомый, что ли?
– А вы глазастая, – заметил Борис.
Он нашел пакет и спрятал туда папку с рукописью. Ему хотелось вернуться к чтению как можно быстрее.
– Профессиональное, – без ложной скромности сказала журналистка.
Оператор одобрительно хмыкнул.
Спускались по лестнице вместе, внизу, поравнявшись с постом дежурного, Борис немного замешкался. Журналистка и оператор попрощались и вышли через вестибюль на ночную улицу.
– Что-то ты долго интервью давал, смотри, жена узнает – тебе несдобровать! – пошутил дежурный.
– Да мне и без интервью несдобровать, финал один, – с горькой миной произнес Борис и отметился в журнале дежурного.
В машине он минут пять соображал, куда ему ехать. Домой или все же рискнуть нагрянуть к Конину – рассказать про кражу бриллианта в Москве? Следователь интуитивно чувствовал наличие строгой логической связи между всей разрозненной информацией, полученной за последние дни. И в то же время остававшиеся пробелы не давали возможности выстроить цельную картину. А пробелов этих было пока слишком много…
– Девчонка права, подождем до завтра, – пробормотал Борис и двинулся по направлению к дому.
Утро вечера мудренее, а завтра, возможно, появятся результаты экспертизы крафтовой бумаги, в которую завернули голубой бриллиант…
Жена спала, на кухонном столе она оставила возмущенную записку и кастрюльку с котлетами.
Борис закрыл дверь на кухню, включил ночник над столом, поставил перед собой тарелку с холодными котлетами и достал из пакета рукопись Конина. В ней разворачивалась история, в которую и верилось, и не верилось…
«Я со студенческих лет изучал все, что касалось феномена Распутина. И вот сейчас, когда, казалось бы, я знаю о нем, его эпохе и тайных пружинах большой и малой политики российского императорского дома, обо всех придворных страстях и сплетнях, об интригах и трагедиях практически все, я говорю: я не знаю о Распутине ничего», – писал Конин.
