— Ты только посмотри, Эйла! — воскликнул Джондалар, показывая ей кремневый наконечник. Его переполнял восторг. — Я прогрел кремень, как учил меня Уимез, хорошенько прокалил. И оказалось, что я все сделал правильно, потому что он стал блестящим и гладким, словно смазанный жиром после охлаждения. Потом я отретушировал его с обеих сторон, применив придуманный Уимезом отжимный способ. Мне еще не удалось достичь наилучшего качества, но я думаю, что со временем смогу делать такие же отличные наконечники, как у него. Я понимаю все тонкости обработки. И теперь уже умею откалывать очень длинные и тонкие пластины. То есть я смогу изготовить наконечник практически любой тонкости и устранить кривизну заготовок для ножей и наконечников, которая обычно получается при скалывании пластин с ядрища. Я даже научился спрямлять края, нанося мелкую ретушь с внутренней стороны по обеим сторонам изогнутой пластины. Теперь мне без труда удастся точно осуществлять задуманное. Я могу даже сделать наконечник с боковыми выемками в хвостовой части для рукоятки. Ты представляешь, как хорошо я овладел камнем. Я могу сделать все, что угодно. Могу даже согнуть камень при желании. Уимез настоящий гений!
Эйла с улыбкой слушала его восторженное словоизвержение.
— Возможно, Уимез и необычайно одарен, Джондалар, но ты не менее талантлив, — сказала она.
— Мне пока еще надо набраться мастерства. Вспомни, он ведь придумал этот способ. А я лишь пытаюсь повторить его. Как жаль, что он живет так далеко от нас. Но я благодарен, что мне удалось поучиться у него. Хотелось бы мне, чтобы Даланар был сейчас здесь. Он говорил, что тоже собирается попробовать нечто новенькое этой зимой, и мне очень бы хотелось обсудить с ним наши дела.
Джондалар вновь оценивающе посмотрел на пластину. Потом поднял глаза на Эйлу и улыбнулся.
— Чуть не забыл сказать тебе одну вещь. Очевидно, жизнь Матагана в нашей Пещере не ограничится этим зимним сезоном, он оказался весьма способным учеником. Пока он считается нашим гостем, но, пожалуй, стоит всерьез заняться его обучением, и я уже обговорил этот вопрос с его матерью и ее мужем, да и Джохарран тоже дал согласие.
— Мне нравится Матаган, — сказала Эйла. — Хорошо, что ты будешь учить его ремеслу. У тебя большой запас терпения, и ты лучший мастер по обработке кремня в Девятой Пещере, а возможно, во всем племени Зеландонии.
Джондалар с улыбкой воспринял ее слова. Жены всегда хвалят мужей, сказал он себе, но в глубине души подумал, что она, наверное, права.
— Удобно ли будет, если он поживет с нами это время?
— Я думаю, вполне. У нас так много места в главном помещении, и мы можем поставить перегородку, выделив ему спальное место, — сказала она. — Надеюсь, что ребенок не будет беспокоить его. Джонэйла пока еще просыпается по ночам.
— У молодежи обычно крепкий и здоровый сон. Думаю, он ее даже не услышит.
— Я собиралась рассказать тебе о моем разговоре с Зеландони, — сказала Эйла.
Джондалар заметил, что она выглядит слегка встревожено. А может, ему просто показалось.
— Зеландони предложила мне стать ее ученицей. Она хочет заняться моим обучением, — выпалила Эйла.
Джондалар резко вскинул голову.
— Я и не знал, Эйла, что ты стремишься стать Зеландони.
— А я и не стремлюсь, и даже не уверена, хочу ли быть ученицей. Она и раньше говорила, что я принадлежу к очагу Зеландони, но впервые сама попросила меня стать ее ученицей, когда родилась Джонэйла. Она сказала, что ей действительно необходима помощница, а я уже знакома с целительством. И то, что я пройду обучение, еще не означает, что я обязательно буду Зеландони. Джоконол долгое время был ее учеником, — сказала Эйла, продолжая упорно резать овощи и не отрывая от них взгляда.
Подойдя к ней, Джондалар приподнял за подбородок ее лицо и посмотрел ей прямо в глаза. В них таилась тревога.
— Эйла, всем известно, что Зеландони приняла Джоконола в ученики только потому, что он одаренный художник, отлично улавливает сущность и дух животных и с большим искусством передает их изображения. Зеландони привлекала его лишь для проведения ритуалов. Он никогда не станет жрецом.
— Еще неизвестно. Зеландони говорит, что он хочет перейти в Девятнадцатую Пещеру, — сказала Эйла.
— Из-за той новой пещеры, что ты обнаружила, так ведь? — догадался Джондалар. — В общем-то, там ему самое место. Но если ты станешь ученицей, то, возможно, станешь и Зеландони, правда?
Эйла по-прежнему не могла уклониться от ответа на прямо поставленный вопрос, она так и не научилась лгать.
— Да, Джондалар. Наверное, когда-нибудь я буду Зеландони, если почувствую призвание, но не сейчас.
— А тебе самой этого хочется? Или Зеландони втянула тебя в это, потому что ты целительница? — спросил Джондалар.
— Она говорит, что я уже Зеландони в каком-то смысле. Может, она и права, даже не знаю. Она говорит, что мне нужно приобщиться к знаниям для моей же собственной защиты. Что я могу подвергнуться большой опасности, если почувствую призвание, но буду не подготовлена к нему, — сказала Эйла. Она никогда не рассказывала ему о странных видениях, порой посещавших ее, и такая скрытность казалась ей почти ложью. Даже в Клане можно было удержаться от упоминания. Эта тайна тяготила ее, но она так и не посмела рассказать ему все.
Теперь уже встревожился Джондалар.
— Я не особенно сведущ в духовных делах. В любом случае это твой выбор. Вероятно, лучше все-таки подготовиться. Ты не представляешь, как я перепугался, когда вы с Мамутом отправились в то странное Путешествие. Я подумал, что ты умерла, и молил Великую Мать привести тебя обратно. Даже не знаю, просил ли я о чем-нибудь еще в жизни с таким отчаянием, Эйла. Я надеюсь, что больше с тобой не произойдет ничего подобного.
— Да, мне послышался тогда твой голос, не сначала, а в самом конце обряда. Мамут тоже говорил, что кто-то позвал его назад, позвал с такой силой, которой невозможно было противостоять. Мне показалось, что я видела тебя, когда возвращалась в свое тело, но потом ты куда-то пропал, — сказала Эйла.
— Ты была помолвлена с Ранеком. Я не хотел мешать тебе, — сказал Джондалар, живо вспоминая ту страшную ночь.
— Но ты любил меня. Если бы твоя любовь была не так сильна, то, возможно, мой дух все еще блуждал бы где-то в потусторонней пустоте. Мамут сказал, что больше никогда не будет принимать то снадобье, и предупредил меня, что если я осмелюсь когда-нибудь совершить подобное Путешествие, то должна обеспечить себе сильную защиту, иначе могу не вернуться. — Вдруг она прижалась к его груди. — Почему я, Джондалар? — чуть не плача, воскликнула она. — Почему я должна стать Зеландони?
