— Отойди, — бросила мне Иллин, становясь рядом. Но я будто присохла к земле.
— Сказано тебе — дела Быстрой Реки тебя не касаются, — огрызнулась Рисса.
— Не заставляйте нас повторять, — рявкнула Веррна. — Сами уйдете или проводить?
Торелл сощурил глаза.
— Мы уйдем. — Он задержал на мне взгляд, и лишь когда Веррна с Риссой двинулись вперед, Скалистые волки ступили на ольховое бревно. Легко перебежав на свой берег, они оглянулись на нас через реку.
— Вперед, щенки, — велела Рисса. — Сегодня они больше к нам не сунутся.
Она подхватила свой кусок жженого мяса, ее вздыбленная шерсть наконец улеглась. Мы двинулись домой, уже более спешным шагом. Я не могла успокоиться: взгляд Торелла и ненависть в его голосе довели меня до озноба. Многовато впечатлений для одной ночи… Однако я больше волновалась, как бы кто-нибудь не доложил Рууко о моей вылазке к людям, поэтому решила пока выбросить из головы и Торелла, и Скалистых волков.
Усталые после ночных приключений, к полю Высокой Травы мы добрались, когда солнце уже встало над восточными горами. Остальные ждали нас на поляне у кромки леса, лениво грызя остатки кобыльей туши. Рисса не замедлила рассказать Рууко о столкновении с волками Скалистой Вершины; внимательно выслушав, вожак лизнул волчицу в морду и что-то тихо проговорил — известие, судя по всему, его не сильно озаботило: такие стычки были обыденны, как дождь, а нынешняя даже не переросла в схватку. Лишнему мясу Рууко обрадовался, и если налет на человеческий лагерь он не одобрил, то по крайней мере не ворчал. И старался не замечать запаха обожженного мяса, исходившего от Иллин и других, кому повезло его попробовать. Последний кусок жареного мяса Рисса отдала Тревеггу — тот пробормотал благодарность и сожрал кус в один присест.
По счастью, Рисса не сказала Рууко о моей попытке двинуться к людям и даже запретила остальным об этом упоминать. Однако каждый раз, когда Борлла или Уннан оказывались рядом с Рууко, у меня подводило брюхо от страха: если вожак считал моего отца чужаком и искал причин от меня избавиться, то моя тяга к людям даст ему нужный повод. Правда, никто пока не обмолвился ни словом.
Рисса рассказала вожаку, что Борлла помогла Реелу перебраться через реку и отличилась при добывании мяса.
— Молодец, волчица, — одобрительно отозвался Рууко. — Ты еще принесешь пользу стае Быстрой Реки!
Впервые он назвал кого-то из нас не щенком или волчонком, зависящим от заботы взрослых, а самостоятельным членом стаи — Борлла чуть из шкуры не выпрыгнула от гордости. Рууко похвалил и Уннана, и даже Марру — за нее-то я была рада, но не могла не позавидовать. Больше всех похвал досталось, конечно, Борлле — и за то, что стащила мясо, и за помощь на переправе. Иллин, Тревегг и даже хмурая Веррна превознесли ее чуть не до небес.
Борлла, поймав мой взгляд, вдруг подскочила ко мне, дохнула в морду отчетливым, желанным запахом жареного мяса — и тут же отвернулась, победно задрав хвост. Я предпочла отойти в сторону, хотя во мне клокотала ярость.
Внезапно захлопали крылья, послышался раздраженный вопль Борллы. Я обернулась: отчаянно визжа, она изо всех сил пыталась достать летающего над ней Тлитоо, а на ее макушке красовалась огромная клякса белого птичьего помета, стекающего на морду и глаза. Вороненок то и дело пикировал на Борллу и тут же отскакивал с хохочущим карканьем, не даваясь ей в лапы.
Щеночку идет!
С белым мехом красивей!
Ворон старался!
Иллин покатилась со смеху, тут же прыснул Минн, вскоре хохотала вся стая.
— Тебе не хватает проворства, Борлла! — заявила Рисса, пытаясь прочихаться: от смеха она ткнулась носом в пыль. Тревегг хохотал так, что упал на спину и теперь сучил лапами в воздухе; Рууко, не удержавшись, прыгнул на него, оба покатились по поляне.
Иллин опрокинула Борллу на спину, а когда та зарычала, Иллин только пуще расхохоталась.
— Будешь знать, как гордиться, щенок! — фыркнула она, отпуская Борллу, и в тот же миг обе бросились в стороны — свежая струя помета ударила туда, где они только что стояли.
Морду Борллы перекосило от ярости, но нападать на Риссу или других взрослых ей было не по зубам. Тлитоо, явно исчерпав боевые запасы, улетел к ближайшей скале, а Борлла потащилась к деревьям, прижав уши и ссутулившись.
Отсмеявшись, я с легким сердцем ушла помогать другим прятать добычу рядом с кусками кобыльей туши. Зажав в зубах маленький ломтик конины, я подумала, что уж коль мне не досталось жареного мяса, то пусть хоть такой клочок его заменит. Однако шлепок Веррны тут же отбросил меня в сторону.
— Еда не для тебя, щенок, ты ее не заслужила.
Я взвыла, но Рисса в ответ на мой зов только отвернулась. Теперь настал мой черед отползти в сторону, тихонько подвывая про себя.
Рууко уже разрешил стае отдыхать до вечерней прохлады, и пока взрослые устраивались в тени, Рисса подняла голову.
— Щенки, если не хотите спать — можете побродить по округе, только не отходите далеко.
Я двинулась прочь от остальных, раздумывая о своем ненадежном месте в стае. Мои заслуги никак не беднее, чем у Борллы или Уннана, — ведь я притащила на поляну не меньше конины, чем остальные, и переплыла реку не хуже других. Правда, не сдержала порыва двинуться к людям…
Я не заметила, как дошла до равнины Высокой Травы. За мной трусил Аззуен. У кромки леса появилась Борлла, успевшая счистить с головы почти весь помет, — теперь, опасаясь выходить на равнину, она усиленно обнюхивала воздух и оглядывалась в поисках Тлитоо. Вслед за ней осторожно вылезли Уннан и Реел. Марра уткнулась мордой в колючий ягодный куст и принялась жевать глянцевитые листья; я, учуяв пустую сусличью нору, раскидывала лапой рыхлую землю в надежде откопать что-нибудь интересное. Вдруг донесся голос Борллы, преувеличенно громкий.
— Им не хватит сил охотиться, когда придет срок! — отчеканила она Уннану. Рууко, разбуженный ее криком, поднял голову.
Я разозлилась: она явно пытается настроить Рууко против нас, объявить нас никудышными охотниками!
— Могла бы выставляться не так откровенно, — проворчал Аззуен.
— Реку-то едва переплыли! — продолжала Борлла. — Куда им на охоту!
Ей, между прочим, положено поддерживать слабых, а не унижать их надуманными придирками. Даже Реел при ее словах поморщился.
Рууко окинул долгим взглядом Борллу и нас с Аззуеном — и вновь растянулся на траве, закрыв глаза.
Выступление Борллы, впрочем, натолкнуло меня на мысль. Неподалеку паслись кони — ветер доносил сюда их запах. Я двинулась вперед, определяя направление, и вскоре увидела мощные силуэты лошадей, поедающих сухую траву на равнине.
