В письме, доставленном курьером, было сказано, что ужин неофициальный, мундиры и регалии не обязательны. Спутницы также вольны в выборе туалета. Молодой человек отличал неофициальный ужин от официального примерно так же, как и папуасов северо-западного африканского побережья от их сородичей в бразильских джунглях. Поэтому и не ломал голову. Оказалось, не все так просто.
– Пойми же, наконец, – доказывала ему Юлия. – Тебе обязательно нужен фрак.
– Почему я не могу пойти в обычном костюме? – делал вялые попытки отбиться Денис.
– Этим ты выкажешь неуважение к хозяину, – терпеливо, как маленькому ребенку, объясняла девушка. – Ужин объявляется неофициальным для создания домашней, раскрепощенной атмосферы. Не более того.
Ну и… фрак с ним. Надо так надо: деваться некуда. Пришлось терпеливо сносить бесконечные обмеры, примерки, подгоны. Но это было еще полбеды. Значительно сложнее обстояло дело с выбором вечернего наряда для самой Юлии. Главная проблема заключалась в том, что багаж с многочисленными нарядами девушки до сих пор еще не прибыл в столицу. Это было головной болью для Дениса уже второй день. Остальные трудности – финансовые и конкурентные – казались незначительной мелочью.
Денис привычно, как он часто делал в минуты рассеянности или задумчивости, рисовал карандашом неизвестно что. За неизвестное отвечала кисть живописца – сам он в процессе творения участия не принимал. Было не до того.
Все внимание отвлекала мечущаяся по комнате девушка. Обложившись многочисленными журналами, выкройками и еще какими-то непонятными для молодого человека предметами, она вела бесконечные телефонные переговоры с портными, модельерами и прочими деятелями от кутюр.
Юлия выглядела расстроенной – у нее явно что-то не получалось. Даже недешевый подарок Дениса – элегантное ожерелье из черного малазийского жемчуга, редко пересыпанного ярко-алыми рубинами, – вызвал у нее оживление на несколько недолгих минут.
С периодичностью в час-полтора в комнату заходили посыльные с нескончаемыми образцами тканей, кружев и различных предметов декора женской одежды, о назначении которых можно было только догадываться.
Из раздумий его вывел огорченный голос любимой и ласковые руки, обнявшие сзади за шею.
– Дениска! – плачущим голосом пожаловалась девушка. – Я ничего не могу подобрать.
Он просто ничего не успел ответить, потому что радостный визг, раздавшийся через мгновение, оглушил его на оба уха. Юлька с жадным интересом лихорадочно перебирала его рисунки.
– Ты прелесть! – наконец сообщила она ему, глядя влюбленными глазами. – Как ты только смог додуматься до такого?!
Денис недоуменно пожал плечами: несколько изображенных им женских силуэтов были одеты в обычные вечерние платья его эпохи. Простые, классически строгие линии, облегающие фасоны со слегка расклешенным низом либо полностью зауженные. И еще с какими-то волнистыми финтифлюшками вокруг ворота: названия им он просто не знал. Были модели и без них, но с небольшим вырезом до лопаток. Ни тебе декольте до пупка, ни открытой до самого не хочу спины. В общем, ничего особенного…
– Может, тебе бросить свои финансы? Тебя любой модный журнал примет с распростертыми объятьями.
Молодой человек вздохнул: la femme – она и через сто лет останется la femme. Так мало нужно для счастья.
* * *
Петербург. 10 августа. 1897 год. Частная резиденция министра финансов
По традиции домашнего ужина хозяин появлялся позже остальных гостей, давая им возможность познакомиться друг с другом. Предполагалось, что это создаст непринужденную атмосферу. Атмосфера создаваться не желала: виновницей данного казуса была Юлька.
В обширной приемной зале министерской резиденции находилось немалое количество приглашенных: не менее четырех десятков известных людей столицы, включая их спутниц. Только немногие прибыли без сопровождения противоположного пола. Все мужчины – здесь избранница молодого человека оказалась абсолютно права – были одеты в строгие фраки. Их спутницы не радовали разнообразием палитр и являли собой блекло-серую полуофициозную массу. Лишь несколько молоденьких барышень выделялись на этом безликом фоне нежно-голубыми и беззаботно-белыми вечерними платьями.
Женские наряды того времени отличались довольно большим разнообразием: еще не ушли в прошлое корсеты, но уже становились привычными вызывающие платья с оголенной спиной и плечами. Из ветреного Парижа уже добиралась бесстыжая мода на полупрозрачные туники, предполагающие полное отсутствие лифа. Таковых, впрочем, здесь не наблюдалось.
Юлия сбросила накидку и предстала перед светской публикой в черном обтягивающем платье, подчеркивающем каждый изгиб изящной фигуры. При малейшем движении боковой разрез, поднимающийся до середины бедра, соблазнительно приоткрывал стройную ножку юной красавицы.
Оживленные беседы гостей потихоньку стихали: мужчины исподтишка бросали жадные взгляды, а их спутницы, наоборот, брезгливо сощурившись, отворачивали взор. Две известные столичные модницы пребывали в полуобморочном состоянии, а редактор одного из женских журналов лихорадочно рисовал что-то в блокноте.
Девушка беззаботно наслаждалась произведенным впечатлением, но Денис чувствовал себя неуютно под перекрестным огнем неравнодушных взглядов. Выручил подошедший хозяин – высокий, слегка полноватый мужчина с насмешливым взглядом проницательных глаз. Дружелюбно улыбнувшись, он крепко пожал протянутую руку.
– Здравствуйте, молодой человек. Давно хотелось с вами познакомиться. И попрошу без чинов, по-домашнему.
– Вечер добрый, Сергей Юльевич. Благодарю за столь любезное приглашение.
Денис с интересом разглядывал могущественного чиновника.
– Вы курите?
Министр достал серебряный портсигар и вопросительно взглянул на гостя. Молодой человек отрицательно покачал головой.
– Может быть, пройдем на террасу? – предложил Витте. – Побеседуем на свежем воздухе.
Денис не возражал. Они вышли из душной залы и устроились в плетеных креслах под звездным небом. Здесь дышалось свободней, и свежий воздух слегка кружил голову.
– У меня складывается впечатление, что вы нацелились на весь капитал империи?
Вопрос прозвучал с легкой иронией, но глаза смотрели на собеседника внимательно и цепко.
– Всех денег не заработаешь. Большую часть придется украсть.
Витте заразительно рассмеялся. Достав из портсигара тонкую папироску, он прикурил и с видимым наслаждением затянулся ароматным дымом. Небольшое табачное облако повисло над головами. Выдержав небольшую паузу, продолжил:
