– Может быть, милорд, вы этим хотите заставить меня высказаться?
– Пустяки, джентльмен, вот вам в доказательство моих слов предписание лорда, главного судьи.
Но Рокамболь не обратил ни малейшего внимания на министерскую депешу и только спросил:
– Когда, вы говорите, меня будут судить?
– Завтра.
– А когда, по вашему мнению, повесят?
– Послезавтра.
– И вам хочется знать мое имя?
– Я готов на коленях умолять вас об этом.
– Извольте! Меня зовут – Рокамболь!
– Рокамболь!.. Это вы?..
– Да.
И Рокамболь еще не перестал смеяться, как из передней послышался глухой шум.
Немного погодя раздался отчаянный крик, затем падение чего-то грузного и, наконец, все опять смолкло.
Сэр Роберт почти без памяти вскочил с места и бросился к дверям.
Но Мармузэ загородил ему дорогу и, приставя нож к горлу, произнес твердо и решительно:
– Один звук или шаг с места – и я всажу вам нож в горло.
Во всю свою жизнь сэр Роберт еще никогда не испытывал ничего подобного.
Сначала вся кровь бросилась ему в голову, а затем смертельная бледность покрыла его лицо.
Наконец, он как бы машинально посмотрел на Рокамболя, Ванду и Мармузэ.
А в соседней комнате находилась целая толпа вооруженных людей.
Тут только он все понял.
Серый человек – называйся он там хоть Рокамболем или кем другим – имел сообщника, и этот-то сообщник был Мармузэ, который так ловко одурачил и французское посольство и его самого – сэра Роберта.
У этих людей были еще сообщники, их и пришлось теперь узреть сэру Роберту собственными глазами.
Милон, Полит, Смерть Храбрых, Жан-мясник и Шокинг, с кинжалами в зубах и пистолетами в руках, ввалились теперь в открытую дверь.
Когда сэр Роберт увидел перед собой всю эту вооруженную силу, то до того обезумел, что, недолго думая, бросился на колени и сложил на груди руки.
– Ради Бога, – простонал он, – пощадите? Мармузэ расхохотался.
– Никто и не думает вас убивать, – сказал он, – будьте только благоразумны.
Несчастный только махнул рукой. Тогда его связали по ногам и рукам и заткнули рот большим платком.
Бедняга губернатор даже заплакал.
– Кончено! – заметил тогда Мармузэ. – Пора и уходить.
– Пароход готов? – спросил Рокамболь.
– Он ждет на Темзе, неподалеку от входа в подземелье.
– А мисс Элен?
И голос господина как бы дрогнул.
– Мисс Элен уже давно на пароходе!
– А-а! – пробормотал Рокамболь и направился было к выходу, но, бросив взгляд на Ванду, он невольно остановился.
– Что с тобой? – спросил он ее.
Ванда была бледна и казалась напуганной. Она сидела в кресле и не шевелилась.
– Что с ней? – спросил в свою очередь и Мармузэ.
– Мне страшно, – ответила наконец Ванда.
– Чего же ты боишься?
– Сама не знаю… но только боюсь…
– Ведь с нами господин, – заметил ей Мармузэ, – вставай… идем!
Ванда с трудом поднялась на ноги. Колени у ней сгибались, и она двигалась, как бы оглушенная чем-то.
Рокамболь посмотрел на нее и вздрогнул.
– Странно, – прошептал он.
– Верно, нервное расстройство, – заметил тогда Мармузэ и, взяв Ванду за руку, повел ее с собой.
Но когда они дошли до того места, где лежала кухарка, Ванда снова приостановилась.
– Не пойдем дальше, – произнесла она.
– С ума ты, что ли, сошла? – пробормотал Мармузэ.
– Поздно, – ответил Рокамболь, – мы зашли уже слишком далеко, чтобы возвращаться назад.
Грустное предчувствие молодой женщины как будто отразилось немного и на нем.
– Боюсь… боюсь! – повторяла она, трясясь всем телом. Прошло два или три мгновения.
– Пойдемте! – вскричала наконец Ванда. – Бог не покинет нас.
Они спустились во двор, где перед тем оставили свой зажженный фонарь.
– Друзья, – сказал Рокамболь, – я желаю спускаться последним.
– Мы спустимся вместе, – заметил ему Мармузэ.
– Почему?
– Может быть, вы опять вздумаете раскаяться, что не фениане освободили вас.
– Глупец ты, больше ничего! – И Рокамболь пожал плечами.
Когда все были уже внизу, Милон вздохнул так, как будто у него гора свалилась с плеч.
– Теперь, пожалуй, пусть их и зажигают свой порох, – произнес он спокойно.
Рокамболь вздрогнул.
– О каком это порохе говорят? – спросил он.
– Что ты говоришь? – вскричал Мармузэ.
– Фениане приготовились сегодня ночью спасать вас, господин!
– Откуда ты это знаешь?
– Полит и я – мы сами видели бочонки с порохом, – ответил Милон.
– Бочонки с порохом?
– Ну да, они были прислонены к стене Ньюгета.
– Но ведь, когда тюрьма взлетит, мы будем уже далеко отсюда.
Ванда опять повторила:
– Мне страшно… Я боюсь… Наконец они достигли тех сводов, где их ждала
Паулина, жена Полита.
– Живей, живей, господа, – кричал Милон, – нам нельзя терять времени.
– Этот проход идет к Темзе? – спросил Рокамболь.
– Да. Не вдруг земля с шумом заколыхалась, раздался страшный грохот, и они все упали на пол.
– Вот то, что я предчувствовала, – вскричала Ванда, падая на землю.
* * *
– Взрыв! Порох проклятых фениан, – рычал Милон. Позади них галерея, которую они только что прошли, с шумом и треском обрушилась.
– Спасайтесь! Уходите, пока еще не поздно, – кричал Мармузэ и попробовал было увести за собой Рокамболя в тот проход, которых выходил к Темзе.
Остальные бросились за ними.
Земля все еще колыхалась, и грохот продолжался.
– Ну, – произнес Рокамболь, выпрямляясь всем телом, – как видно, пробил мой последний час!
– Не может быть! – ответил ему Мармузэ. – Дорога свободна. Мы можем спастись.
– Погибли! – вскричала Ванда. – Ради Бога, ради всего святого, не ходите дальше!..
– Идемте! – кричал Мармузэ.
– Вперед! – повторил Рокамболь.
– Проклятые оборванцы! – ворчал и ругался Милон.
Но не успели они пройти и двадцати-тридцати шагов по направлению к востоку, как снова раздался страшный грохот.
Ванда пронзительно вскрикнула и, как мертвая, упала на землю.
Все в ужасе глядели друг на друга, и один только Рокамболь был как-то торжественно спокоен.
Наконец обрушилась и галерея – единственный выход к Темзе.
Рокамболь и его отважные спутники, без сомнения, были погребены там заживо.
* * *
Я вам должен сказать, благосклонные читатели, что «Похождения Рокамболя», хотя и кажутся с первого раза чем-то фантастическим, но на самом деле они основаны на одних только голых фактах.
Рокамболь, герой этого романа, лицо отнюдь не вымышленное, напротив, известное многим в Париже того времени.
Как ни невероятны его похождения, но тем не менее они вполне справедливы. И знаменитый и талантливый французский писатель Понсон дю Террайль почти ничего не прибавлял от себя, а только привел все эти факты в известную систему и порядок.
