в 1523 году. Лидер Реформации дал великому магистру рецепт исцеления: «отбросить бессмысленные и глупые правила, взять себе жену и установить в прусских землях ордена политическую власть, превратив их в княжество или герцогство».
Альбрехт исполнил этот совет в точности: в 1525 году Пруссия стала светским государством, а сам он – ее герцогом, способным передать свою власть и титул по наследству. Более того, новосозданная держава сменила веру и стала первой в мире официально принявшей лютеранство. Понтифик предал ее правителя анафеме, но опытным путем выяснилось, что в лютеранских землях католические анафемы утрачивают свою силу.
Менялись времена, менялся и замок. Вместо узких бойниц появлялись широкие окна, на смену аскетичным кельям приходили большие комнаты, в Восточном флигеле были созданы блестящие аристократические покои – так называемый дом Альбрехта, а в Северном флигеле появился представительный зал для приемов, известный под именем Moskowitergemach, Покои московитов. Название появилось после переговоров Альбрехта с послами великого князя московского Василия III, отца Ивана Грозного, о союзе против Польши. Что касается Дома Конвента, то его сначала перестроили под нужды разных государственных служб, а при наследниках Альбрехта и вовсе снесли: его Петр Великий уже не увидел.
Над воротами Кенигсбергского замка при Альбрехте появилась комната, в которой разместили так называемую Серебряную библиотеку – уникальное книжное собрание, которое являлось предметом отдельной гордости герцога и его преемников. Откуда такое любопытное название? Все дело в том, что в 1550 году родоначальник прусских герцогов и заядлый библиофил вторым браком женился на юной Анне-Марии Брауншвейг-Каленберг-Геттингенской [5]. Цветущая невеста привезла в Кенигсберг новые книги, и Альбрехт заказал для них двадцать баснословно дорогих, искусно выполненных серебряных переплетов. Они и дали имя легендарному собранию. К сожалению, часть его исчезла во время Второй мировой войны, другая часть ныне находится в Польше. Впрочем, одна из книг Серебряной библиотеки благодаря Петру и его дочери оказалась в России, но об этом чуть позже.
Жизнь округи веками складывалась вокруг замка. С течением времени рядом с рыцарским оплотом выросло три городка: Альтштадт, Лебенихт и Кнайпхоф. К моменту приезда Петра они практически слились воедино, но сохраняли свою автономность, и общее название Кенигсберг пока что распространялось на них неофициально. Юридически их объединение будет оформлено только в 1724 году.
Петр Михайлов остановился в Кнайпхофе, расположенном на одноименном острове реки Прегель (сегодня это остров Канта). Пристанищем царя-урядника стал дом местного торговца Христофора Негеляйна, который позже станет кнайпхофским бургомистром.
Постоялец Негеляйна ежедневно созерцал здание расположенного неподалеку Кенигсбергского университета, названного по имени основателя – все того же герцога Альбрехта – Альбертиной.
Университет Королевца по европейским меркам был молод. В отличие от средневековых Болонского (1088), Оксфордского (1096), Парижского (1180), Падуанского (1222) или Ягеллонского (1364) университетов он открыл свои двери для студентов уже в Новое время. Это случилось в 1544 году, через девяносто девять лет после изобретения книгопечатания, сорок шесть лет после открытия Америки и через год после выхода книги Коперника «О вращении небесных сфер». К моменту открытия Альбертина была самым восточным университетом Европы и сохраняла это положение к 1697 году. Здесь действовало четыре факультета: теологический, медицинский, юридический и философский. В первую очередь в Альбертину приезжали учиться сторонники протестантского вероисповедания.
Положение студента сопрягалось с массой особенностей и даже привилегий: достаточно сказать, что он был неподсуден городскому законодательству, а либеральные законы самих университетов кружили голову и открывали широкую свободу для прямо-таки асоциального поведения за стенами учебного заведения. В джентльменский набор студиозусов очень часто входили пьянство, хамство, задиристость, драчливость… и бретерство. Да-да, дуэль на шпагах и, как следствие, смерть в ее результате – это обыденность студенческой жизни XVI и XVII веков. Первая документированная студенческая дуэль германского мира произошла именно в Кенигсберге в 1546 году, и царь во время своего приезда еще мог встретить возле дома Негеляйна молодых людей со шрамами, оставленными ударом клинка.
Здесь же, на Кнайпхофе, высился (и, к счастью, продолжает) впечатляющий Домский собор Богоматери и Святого Адальберта, главный храм города. Построенный в стиле балтийской готики, он был завершен в год Куликовской битвы – 1380-й [6]. Помимо Девы Марии, храм прославляет христианского миссионера, который происходил из чешского рода князей Славниковичей и носил от рождения имя Войтех.
В Адальберта Войтех превратился во время миропомазания, совершенного его духовным наставником Адальбертом Магдебургским, знаменитым проповедником и первым христианским епископом, приезжавшим на Русь – ко двору княгини Ольги. Весной 997 года будущий святой, а пока что просто Адальберт отправился проповедовать Слово Божие в земли пруссов. Делал он это в сопровождении только двух спутников, и в результате принял мученическую смерть от воинственных язычников. Покровитель и друг миссионера польский король Болеслав Храбрый выкупил его останки. В 999 году Адальберта канонизировали, а поскольку произошло это до разделения церквей (в 1054 году), то этого святого на самых законных основаниях почитают и православные.
В соборе был похоронен герцог Альбрехт; позже там стали погребать профессоров университета (последним этой чести удостоится как раз Кант в 1804 году).
Конечно, царю довелось прогуляться или проехать по знаменитым кенигсбергским мостам через Прегель, соединяющим разные части города. Всего мостов было семь. Лавочный, возле которого шла бурная торговля. Зеленый, рядом с которым почтальон выдавал горожанам корреспонденцию. Рабочий, который был поставлен дополнительно для перевозки грузов. Кузнечный, рядом с которым трудились кузнецы. Деревянный мост и Высокий мост, чьи названия отражают их определяющие качества. И наконец, Медовый мост, который, по легенде, был оплачен не деньгами, а бочонками меда; якобы так владелец медовой лавки сократил покупателям путь до своего заведения. Впрочем, иные считают, что это название восходит вообще не к слову Honig – «мед», а к слову Hon – «насмешка». Якобы, построив этот мост, ведущий на остров Ломзе, обитатели Кнайпхофа посмеялись над соседями из Альтштадта, потому что раньше на Ломзе можно было попасть только кружным путем через них и альштадцы от этого слишком задавались. Бог знает как там было на самом деле: эта версия тоже похожа на туристическую байку.
Замысловатое расположение мостов породило легендарную математическую задачу – один из тех феноменов, которыми Кенигсберг прославился на весь мир. Задача звучит так: можно ли совершить прогулку по кенигсбергским мостам, не проходя по любому из них дважды? Ответ: нельзя. Как это связано с Петром Великим? Прямо. Математически задачу о кенигсбергских мостах решил в 1735 году гениальный Леонард Эйлер, а произошло это… в Петербурге. Математик был академиком Петербургской академии наук, основанной первым российским императором; именно в ее трудах состоялась публикация статьи, с которой ведет отсчет математическая теория графов.
Особо важное петровское место в Кенигсберге – Фридрихсбургская крепость. Сегодня от нее остались только ворота, да и то перестроенные; в начале же XVIII века это был отвечающий велениям времени, надежный элемент обороны прусской столицы, созданный по приказу Великого курфюрста. Фридрихсбург представлял из себя квадрат, составленный из земляных валов-куртин с четырьмя пятиугольными бастионами по углам. Петр зачастил сюда, и, в отличие от Риги, никто его не гнал, совсем наоборот.
Государь с ранних лет интересовался артиллерийским искусством, и его первые опыты в этом деле связаны с историей потешных полков. Но в Пруссии у царя появилась возможность поучиться у отличного военного профессионала, и Петр не преминул ей воспользоваться. Он поступил на обучение к опытнейшему инженеру подполковнику Штейтнеру фон Штернфельдту. Впоследствии наставник прислал способному ученику в Москву диплом со словами: «Господина Петра Михайлова признать и почитать за совершенного в метании бомб осторожного и искусного огнестрельного мастера и художника». Но не артиллерией единой: корпел Петр и над фортификацией. Отчасти под влиянием образца Фридрихсбургской крепости будут спроектированы Кронштадт – русская морская крепость на острове Котлин в Финском заливе – и Новодвинская крепость в Архангельске.
В конце XVII века Кенигсберг населяло около сорока тысяч жителей, в два раза больше, чем Берлин, но в пять раз меньше, чем Москву. Основная масса исповедовала лютеранство, хотя после Вестфальского мира, закончившего религиозную резню Тридцатилетней войны, здесь охотно принимали и католиков, на которых были распространены гражданские права. Единственное, чего они не могли, – стать преподавателями Альбертины. В похожем положении находились иудеи, которым было разрешено построить себе синагогу. Хуже всего приходилось кальвинистам, последователям протестантского проповедника
