Герцог слегка вздрогнул, но, как развитой и образованный человек, тотчас улыбнулся этому мрачному предсказанию. Кроме того в нем властно заговорила его страсть: любитель восторжествовал над филантропом. Как? В его руках находилась такая редкая рукопись, относившаяся, может быть, к самым первым временам письменности? На этих листах покоились, может быть, руки великих жрецов и ученых; ужасное пророчество придавало им двойное очарование и удесятеряло их ценность. И эту дивную книгу он должен отдать, потому что лихорадочная фантазия какого-то монаха, терзаемого совестью за свою преступную жизнь, осудила на уничтожение это ценное произведение! Разве в книге не могли оказаться весьма редкие и важные для знающего врача средства?
Герцог Габриель де Мортемар горел алчным желанием иметь в своих руках редкостную книгу. Но он понимал, что узнает сокровище только по указанию монаха, и потому мягко отвечал:
— Вот здесь, брат мой, стоят и лежат медицинские книги. Если Вы полагаете, что можете найти среди них проклятую рукопись, то поищите сами, и потом мы исследуем ее содержание.
Монах вытащил из своей котомки дощечку, покрытую какими-то письменами, и произнес:
— Вот знаки, по которым я узнаю книгу; их оставил мне брат Антонио. Поищем!
Он опустился на пол и принялся просматривать книги. Герцог светил ему лампой, следя за каждым движением монаха и с жадностью любителя ожидая момента открытия. Вокруг монаха возвышались уже кипы просмотренных и отложенных книг. Наконец его дрожащие руки ухватились за толстый, перевязанный ремнями пакет; он поспешно распутал узлы, и множество пустых листов рассыпалось в разные стороны, устилая пол; посреди них оказалась книга в четвертую долю листа и в два пальца толщиной. Монах раскрыл ее и радостно вскрикнул. Герцог опустился на колени, чтобы лучше видеть.
— Это — она! Это — она! — воскликнул инок, — посветите, Ваша светлость! Вот, смотрите, вот знаки: вот след друида, затем — отвратительный паук, скарабей, которого язычники так часто изображали и в изваяниях, и на картинах; внизу, налево, — скелет, направо — песочные часы. Вот она — пагубная рукопись!
Он поднялся с пола, держа книгу в руках.
— Брат мой, позвольте же и мне взглянуть на нее, — сказал герцог, хватаясь за странную книгу.
Ее переплет вовсе не свидетельствовал о глубокой древности — скорее он относился к эпохе Людовика XI; но он отличался оригинальной отделкой. Две железные дощечки, обтянутые красным, теперь уже выцветшим бархатом, составляли крышки; поверх бархата была закреплена сетка из слоновой кости, и каждый узел этой сетки представлял маленькую мертвую голову. На корешке книги виднелась довольно загадочная фигура в виде герба с девизом, написанным по-латыни: “Я ношу в себе смерть”.
Герцог раскрыл книгу. Текст был еврейский, перемешанный со знаками, не принадлежавшими ни какому-либо народу, ни какой-либо стране. Иногда казалось, что это — древние руны северных народов или египетские иероглифы.
— Это замечательно! — сказал герцог, — так замечательно, что стоило бы изучения.
— Это — произведение сатаны, — возразил монах, — спасение — в одном лишь огне. Ваша светлость, прикажите развести огонь и сожжем ужасный пергамент сегодня же ночью!
— Во-первых, брат мой, это — не пергамент, а листы, сделанные из древесной коры; во-вторых, еще вопрос, действительно ли книга — сатанинского происхождения. Яды принадлежат к благодетельным и невинным средствам, если только их употреблять мудро и с хорошей целью. В третьих, я не могу решиться предать пламени такую необыкновенно редкую книгу, — твердо докончил герцог.
— Вы не хотите отдать мне сатанинскую книгу? — пронзительным голосом вскрикнул монах.
— Нет. По крайней мере не прежде, чем мои ученые друзья рассмотрят ее.
— Ваша светлость! Я пришел издалека просить Вас… Отдайте книгу! Я буду каждый день молить за Вас Бога. Не грязните своей души и своего дома дьявольскими науками! Разве Вы не видите огненного сияния, исходящего из листов? Не слышите шипения, раздающегося под переплетом? Отдайте книгу! Я чувствую близость блуждающего духа брата Антония… Отдайте книгу!
— Дорогой брат! Вы взволнованы долгим исканием и своей весьма похвальной ревностью. Я беру ответственность на себя. Я обязан Вам особенной благодарностью за то, что Вы указали мне сокровище, которое без Ваших указаний, может быть, стояло бы долгие годы в моих шкафах, не привлекая ничьего внимания. Мы, миряне, совсем не так смотрим на пророчества, как сыны тихих, мирных монастырей, в стенах которых мысли человеческие легче обращаются ко всему сверхъестественному. В миру мы ежедневно переживаем так много необычайного, что нужно что-либо совершенно особенное для того, чтобы наш разум помутился от изумления.
— Так Вы не отдадите мне книги? — простонал монах.
— Еще раз повторяю: нет. Но Вы найдете во мне благодарного коллекционера. Отдохните в моем замке от волнений и дневной тяготы; останьтесь у меня, сколько Вам заблагорассудится, а когда соберетесь домой, благосклонно примите от меня небольшую сумму в сто пистолей — на путевые издержки. Если не хотите принять их для себя, — отдайте своему монастырю. Но книга останется у меня.
— Чтобы я провел ночь под твоей кровлей, герцог де Мортемар?! — воскликнул монах. — Чтобы я принял от тебя золото, ел на твоем столе и пил из твоего стакана?! Никогда! Этот порог проклят! — Монах гордо выпрямился. При лунном свете, лившемся в окно, его мощная фигура, казалось, еще выросла. Он поднял кверху правую руку; при этом широкий рукав откинулся, выказывая его страшную худобу. Его пальцы сложились для клятвы, глаза выкатились из глубоких впадин. — Герцог Габриель де Мортемар! — страшным голосом воскликнул он, — ты сегодня отказал моей просьбе, моей мольбе! Оставляю проклятую книгу в твоих руках, и пусть справедливое наказание падет за это на всех Вас! Страшная погибель распространится из этого дома! Я вижу, как страшные силы, заключенные в книге брата Антония, изгоняют тебя, заставляя мыкаться среди людей, внося повсюду смерть и горе. Да падет грех на твою голову! Да падет погибель на твой дом! Высоко поднимутся твои близкие, но с самой вершины обрушатся вниз, в неизведанно-глубокую бездну. Смерть телу и смерть душе! Ты сам хотел этого, ибо держишь в своих руках книгу, которая сама гласит о себе: “Я несу с собой смерть”!
Прежде чем герцог успел возразить, страшный монах уже был за дверью, и Мортемар увидел, что он быстро направлялся к лесу. Там, где дорога спускалась вниз, он остановился, еще раз погрозил костлявым кулаком и исчез между деревьями.
