Между тем во флигеле королевы царило величайшее беспокойство и смущение.
Был уже седьмой час вечера.
Ровно в девять часов король будет ждать свою супругу, чтобы получить от нее прелестный подарок, а затем вместе с ней принять участие во всеобщих увеселениях. От мушкетеров же до сих пор не было никаких вестей.
Королева начала готовиться к балу. Она была чрезвычайно бледна, с лица ее не сходило выражение жертвы, ведомой на заклание. Глаза ее были красны от тайных слез, грудь бурно вздымалась.
Не меньше королевы страдала и Эстебанья. Она жила одной жизнью с Анной, хорошо знала те ужасные последствия, которые повлечет за собой этот вечер, если трем мушкетерам не удастся добыть портрет и возвратиться с ним вовремя.
Если они не привезут его, значит, действительно было невозможно достать его.
До решительной минуты оставалось еще два часа, и подруга несчастной королевы все еще надеялась, что храбрые, готовые пожертвовать собой, мушкетеры успеют явиться вовремя. Два часа! — Это целая вечность для ожидающего и лишь один миг для того, кого они отделяют от грозящей опасности! Два часа, — целая вечность для страждущего и только один миг для счастливого.
Герцогиня де Шеврез была тоже далеко не спокойна. Она не могла не сознавать себя отчасти виновницей предстоящего несчастья, потому что ведь никто иной, как она была обманута ловкой авантюристкой Габриэль де Марвилье.
Но герцогиня не смела показать своего волнения, чтобы не вызвать подозрений у остальных придворных дам.
Все вокруг королевы готовились к торжеству. Несколько камер-фрау заканчивали роскошный туалет Анны.
На ней было великолепное платье, расшитое драгоценными камнями, а под ним билось изнывающее от страха и отчаяния молодое сердце!
Этот праздник был решительным днем всей ее жизни. С невыразимым ужасом она думала о предстоящем.
Часы громко пробили восемь.
Королева вздрогнула.
Эстебанья видела в зеркале, как несчастная в одно мгновение стала бледнее мрамора. Испытывая глубокую жалость к королеве, она подошла к ней.
— Анна, не падайте духом, успокойтесь и овладейте собой! — проговорила она шепотом. — Вы страшно бледны! Выражение вашего лица и ваше отчаяние выдаст вас перед королем.
— А что и к чему мне скрывать от него, Эстебанья! Ведь у меня нет портрета. О, как я ужасно наказана за безумные поступки своего прошлого!
— Еще не из-за чего приходить в отчаяние! Ведь у нас все же остается надежда. Я все еще верю, что наши спасители явятся в последнюю минуту.
— Ах! Кто знает, что случилось с ними самими, с этими добрыми и храбрыми людьми, готовыми отдать за меня свою жизнь. Еще полчаса и все погибло, Эстебанья!
— Постойте, Анна, — кто-то быстро идет к дверям! — вдруг перебила ее Эстебанья.
— Да, твоя правда, идут! О, Пречистая Дева, сжалься! Если бы это были мушкетеры!
— Я просто окаменела в ожидании.
— Мужские шаги, — это, разумеется, они! — вскричала Эстебанья, радостно улыбаясь, — благодарение небу! Слава Богу!
Она встала и открыла дверь.
Перед ней стоял маркиз де Сен-Марс с докладом о том, что король уже проследовал в зал и приказал доложить королеве, что он ждет ее величество.
Эстебанья скорее отшатнулась, чем вошла обратно в будуар, и дрожащим голосом повторила доклад Сен-Марса.
— Все кончено! — прошептала Анна.
— Ждать больше нельзя. Все придворные дамы ждут в смежном зале, проговорила Эстебанья и подала королеве веер и цветы.
— Так идем же, по крайней мере, вместе по пути к этому торжеству, которое Париж приветствует ракетами и выстрелами, но для меня оно равносильно смерти.
Желание короля ничего не жалеть для украшения объявленного им торжества было выполнено с истинно королевской роскошью.
Еще никогда при дворе Людовика XIII, по справедливости названного Бережливым, не видели такого великолепия.
В громадных дворцовых залах повсюду были устроены роскошные фонтаны, с галерей ниспадало множество богато вышитых знамен. Миллионы свечей освещали анфилады комнат почти дневным светом. Во избежание жары были принесены колоссальные серебряные вазы, наполненные льдом. В боковых залах были накрыты столы, ломившиеся от бутылок с редчайшими винами.
В восьмом часу большая часть приглашенных уже была в сборе. Здесь были все министры, все знатнейшие сановники, высшие военные чины, вся родовая аристократия, иностранные послы и представители среднего сословия.
Немного позже приехали Мария Медичи и герцог Орлеанский, а за ними явились маркиз Галиас, Сен-Марс, де Ту, Ришелье и шевалье Мармон, разные знатные иностранцы, папский нунций и граф Фернезе, уже вышедший из рядов мушкетеров.
Таким образом, составилось огромное блестящее общество, которое, разбившись на группы, вполголоса толковало о событиях дня, ожидая выхода короля и королевы и, так сказать, окончательного открытия бала.
Посторонний наблюдатель тотчас же мог бы заметить, что при дворе есть несколько партий. Члены каждой из них вежливо и приветливо раскланивались с членами другой, но держались на почтительном расстоянии друг от друга. Такое отчуждение было особенно заметно между кардиналом Ришелье и герцогом Орлеанским, уже давно не встречавшихся под одной крышей. Они взаимно ненавидели друг друга и, несмотря на внешнюю любезность, сразу же можно было заметить существование между ними непримиримой ненависти.
Ришелье уже давно знал, что брат короля ненавидит его и ищет только случая, чтобы устранить его. Но и у всемогущего кардинала еще не было возможности погубить этого тайного врага. Он осторожно ждал случая, когда удастся нанести ему и его приверженцам гибельный удар.
Поле битвы и план действий уже давно были им обдуманы и намечены. В душе он окончательно решил так беспощадно поразить королеву-мать и всю ее партию, чтобы после этого поражения уже никому не пришло бы в голову пытаться свергнуть его с высоты могущества. Он был настолько уверен в своем успехе, что вел дело смеясь и шутя, по-видимому, даже не обращая особенного внимания на замыслы врагов, — но втайне он зорко следил за всеми их делами и планами.
Для того чтобы низвергнуть такого человека, каким был Ришелье, его врагам нужны были также необыкновенные силы и средства. Им необходимо было иметь в своей среде хотя бы одного человека, равного Ришелье по силе духа, но такого среди них не было. Несмотря на то, что в тайный союз входили такие лица, как герцог Орлеанский, Галиас, Мармон, тайное общество Черного Братства, Сен-Марс, де Ту, и что все они действовали весьма единодушно и были воодушевлены самыми смелыми надеждами, до сих пор им не удалось добиться ни одного значительного успеха.
