Э Хайне - Ожерелье голубки

- Ему известны все. Он – один из лучших наших людей. Но он задерживается уже на восемь месяцев. Утебя есть объяснения этому?

- Как я могу знать…

- Говорят, близнецы связаны друг с другом как единое целое. Расскажи мне о твоей другой половине. Что за человек Адриан?

- Вы знаете его.

- Да кто же знает людей! Tempora mutantur et homines in illis. Времена меняются, а с ними изменяется и человек. Расскажи мне об Адриане.

- Он – как я.

-Тогда расскажи мне о себе. Нет, расскажи мне о той, что родила вас, о твоей матери.

- Мы не были рождены. Нас достали из плоти умирающей. Она не пережила родов.

- А ее супруг, твой отец?

- Она не была супругой нашего отца. Она была его возлюбленной. Мы, их сыновья, внебрачные дети, лишенные титула и наследства. Магистр прервал его жестом:

- Быть внебрачным ребенком означает иметь мать, наделенную столь удивительными свойствами характера, что ее полюбил человек благородного происхождения ради нее самой, а не из каких-либо соображений брачной политики, как это часто случается со многими знатными матерями. Наверняка она была прекрасна.

- По воспоминаниям, которые сохранил наш отец, она была стройной, с прелестным лицом. Это была арагонка с арабской кровью в жилах.

- А твой отец?

- Он погиб в битве при Лас-Навас-де-Толоса. Стрела альмохада пронзила оба его бедра. Намертво прикованный к своему коню, он истек кровью, так и не упав на землю. Он умер прямо, как дерево.

- Он ненавидел сарацин?

- Он воевал в войске христианского королевства, чтобы освободить Иберийский полуостров от мусульман, но он изучал их язык, читал их книги, любил арабскую лирику и образ жизни.

Он был как охотник, который одновременно и любит и ненавидит свою добычу.

В своей последней воле он распорядился, чтобы его сыновьям, прежде всего, преподавали арабский язык.

- Так он любил сарацин?

- «Et verba et arma vulnerant» – его девиз. «Слова поражают как оружие», и кто владеет своим оружием, владеет своим врагом. Знание языка – знание оружия.

- Вас воспитали при дворе Альфонса Восьмого.

- Нас учили всему, что должен уметь христианский рыцарь. Мы говорим по-испански и по-французски, немного по-латыни и хорошо по-арабски, языке ученых при дворе.

- По этой причине орден и послал Адриана в Персию. Но он не вернулся.

-Он вернется.

-Что дает тебе эту уверенность?

- Как вы можете сомневаться? Он тамплиер. Магистр подал знак своему секретарю. Открылась

дверь в соседние покои. Вошел Доменик.

- Ты его знаешь?

-Да, конечно. Это брат Доменик Арагонский. Я знаю его.

- Расскажи нам о том, что ты видел в Кельгейме, – велел магистр. – Ничто не добавляй и ни о чем не умалчивай.

Доменик поведал им о кровавом убийстве на мосту через Дунай, о подлом убийце из-за угла, которого раскромсали рыцари Баварского герцога, об отрубленной голове у Регенсбургских ворот.

- Ты узнал мертвеца?– спросил магистр.

-Да.

- Назови нам его имя.

- Horribile dictu! Молвить – и то ужасно!

- Говори!

- Это был… – Доменик поколебался. – Это был Гемини.

- Гемини? Мой брат? Неправда! Как смеешь ты… Ты бредишь! Что за безумие? Адриан сейчас в Персии. Как он мог оказаться на Дунае? И зачем ему закалывать герцога Кельгеймского?!

Орландо вскочил. В крайнем возбуждении он указал на Доминика и закричал, обращаясь к магистру:

- Он лжет, либо стал жертвой обмана! Вы же не верите серьезно, что…

- Это был он, – прервал его Доменик, – Фердинанд ле Форт – мой свидетель. Ошибка исключена. Не только удивительное сходство. Мы видели за левым ухом клеймо Бафомета. Ошибка исключена. Я знал его хорошо.

- Говоришь, что знаешь его, а сам утверждаешь, будто он убийца и зарублен, как бешеный пес! Адриан? Да как ты смеешь!…

Орландо окал кулаки. Его глаза пылали гневом и презрением.

- Omnia aequo animo ferre sapientis. «О человеке молено судить по тому, насколько равнодушно он переносит страдания», – произнес магистр.

- Это неправда! – закричал Орландо. – Если бы с Адрианом что-то случилось, я бы знал об этом. Он мой близнец. Он жив. Я знаю это всем моим сердцем. Он жив.

- Он умер, – сказал Доменик. – Господи, смилуйся над его душой. Requiescat in расе!

- Во веки веков. Аминь, – добавил магистр.

В день поминовения всех усопших сразу после хвалебна, полуденной часовой молитвы, в большой башенной комнате над палатином состоялось собрание. Лишь немногим посвященным было позволено присутствовать там. Как хоральная крипта являлась сердцем ордена, так палатин был мозгом организации. Здесь, за толстыми крепостными стенами, хранился главный архив тамплиеров.

Двенадцать мужей сидели за круглым матовым столом из полированного каштанового дерева. Свет едва пробивался сквозь узкие бойницы башни. С Сены доносились далекие крики рыбаков, которые готовили свои лодки для водной процессии дня поминовения усопших. Ноябрьский туман окутывал день.

- Мы достаточно обсудили дело Гемини, – сказал магистр. – Я созвал тайный совет, чтобы сообщить вам о полученных из Баварии документах. Прежде всего – как намерен поступить Орден, чтобы раскрыть предательство? Нам известно, что произошло; известны убийца и жертва. Не ясен только мотив. Кто скрывается за этим?

Перед вами лежат хроники некоторых баварских монастырей, которые располагали доверием герцога Людовика и были лучше осведомлены о его политические делах. Я велел сделать копии. В хрониках Вельтенбургского монастыря сделаны записи о роковом событии за два дня до Lamberti Anno Domini 31 (Лето Господне 1231,15-е сентября):

Dux Bavarie, procurante imperatore, a quodam sica-rio occiditur; sed ille nisus fugere tricidatur.

(«Герцог Баварский был убит по указанию императора наемным убийцей. Последнего зарубили при попытке к бегству».)

Аббат Герман из Альтейга, который пользовался доверием герцога как его духовник, пишет еще подробнее. Вот его свидетельство: Ludvicus, dux Bavarie, presente familia sua a quodam ignoto pagano cultro percussus obiit et hoc apud Chelheim insidiis domini Friderici Imperatoris. («Людовик,герцог Баварский, был заколот незнакомцем кинжалом и умер на глазах своих домашних и слуг. Это произошло в Кельгейме по наущению его господина, императора Фридриха».)

С остальными копиями вы можете ознакомиться сами. Особенно интересным мне кажется комментарий августинских каноников: Ludvicus dux Bavarie а quodam Sarraceno nuncio «Vetuli de Montanis» in medio suorum est occisus. Hoc autem conscientia impera-toris creditur gestum esse, quia imperator ipsum ducem paulo ante dissidaverat in rebus et in persona, misso ad hoc nuncio speciale. («Герцог был убит среди своих сарацином, посланцем Старца Горы. Предполагают, что это совершили с ведома императора, потому что между ним и герцогом недавно произошли серьезные разногласия»).