– Ну что, Губерт, каким вы нашли моего милого кузена? – спрашивала Лили. – Как он выглядит, здоров ли?
– Вполне здоров и выглядит как нельзя лучше.
– Что, у него по-прежнему такие же маленькие светлые усики, и он все так же ими гордится? – посмеивалась молодая девушка.
– Усы стали гораздо больше. Кроме того, господин асессор отрастил себе бороду.
– Бороду? Ах, как интересно, вот бы взглянуть на него теперь! Как вы встретились с ним?
– Господин асессор увидел меня из окна и окликнул, когда я проходил по улице. Я ведь даже не знал, что он уже вернулся из путешествия.
– Он, должно быть, расспрашивал обо мне, Губерт?
– Да, и очень жалел, что не может приехать в замок. Но, как он выразился, приходится покориться обстоятельствам. Господин асессор теперь опять состоит при городском суде. Но, несмотря на занятость, ему очень нужно поговорить с вашим сиятельством и сообщить вам какие-то важные известия.
– Важные известия? Какие же, Губерт?
– Господин асессор ничего не сказал об этом. Он только поручил мне спросить ваше сиятельство, сможете ли вы послезавтра, в воскресенье, прийти под вечер к трем старым дубам, где вы вместе с покойной графиней уже встречались несколько лет тому назад. Господин асессор будет ждать вас там.
– Да, я помню это место. Ах, моя милая мама так любила кузена Бруно! Как давно мы с ним не виделись, как давно не разговаривали! Конечно, мне нужно с ним встретиться. Хотя бы ради тех важных известий, которые он хочет сообщить мне. Раз Бруно ищет встречи со мной, значит, на то имеются важные причины. Да и что тут особенного – встретиться со своим кузеном? – рассуждала Лили, и милое личико ее приняло озабоченное выражение. – И что же вы, Губерт, ответили на это? – обратилась она к лесничему.
– Я обещал господину асессору явиться завтра с ответом от вашего сиятельства.
– И отлично сделали, любезный Губерт. Мой ответ будет таким: передайте от меня асессору, что я согласна встретиться с ним ради важных известий, по всей вероятности, касающихся наших семейных дел. Тем более что я так давно его не видела, а он не желает переступать порог замка…
Графиня Камилла не упустила ни слова из этого разговора. То, что она услышала, вполне удовлетворило ее. Бледное как мрамор лицо ее порозовело, торжествующая улыбка пробежала по тонким губам, глаза сверкнули злобной радостью. Должно быть, новый адский план зародился в изобретательном уме этого демона в шелковом платье.
Разговор молодых людей происходил в ротонде. Девушка, похоже, собиралась уже отпустить своего собеседника.
Легкими, неслышными шагами, скользя как тень, графиня выбралась из своего укрытия и под покровом наступавших сумерек поспешила никем не замеченной возвратиться в замок.
Через несколько минут по другой аллее парка к замку подошла Лили. Молодая девушка погружена была в свои мысли и у самых дверей чуть не столкнулась с идущей ей навстречу графиней. Лили вздрогнула от неожиданности, но, узнав мачеху, с приветливой улыбкой поздоровалась с ней.
– Бедное дитя мое, – ласково обратилась к молодой девушке графиня, протягивая ей руки, будто в самом деле была для нее истинной, любящей матерью. – Я повсюду искала тебя. Мне сказали, что с тобой случилось несчастье. Эти дикие, горячие лошади завтра же будут отосланы.
– О нет, зачем же, милая маман, – возразила Лили. – Ничего особенного ведь не случилось. Я отделалась только легким испугом, который к тому же не имел никаких последствий. Не надо отсылать лошадей, я так люблю на них ездить. Они вовсе не опасны. Привыкнув к их норову, можно будет отлично справляться с ними. Я испугалась только в самом начале. Ты ведь знаешь, как все это произошло?
– Да, отчасти. Курт рассказывал. Да мне уже было не до подробностей – я так испугалась за тебя. Меня все это настолько взволновало, что я до сих пор не могу успокоиться.
– Господин Митнахт сам повез нас. Он сказал, что с такими горячими лошадьми не может доверить наши жизни кучеру. Но и его искусство не смогло предотвратить несчастья. Около того места, где кормят косуль, у старого каменного моста с львиными головами, лошади вдруг понесли – вероятно, кабан перебежал им дорогу. Ничем другим я не могу объяснить этого внезапного их бешенства. До этого они вели себя как нельзя лучше. Теперь. же их невозможно было удержать. «Прыгайте, графиня, спасайте свою жизнь!» – крикнул мне фон Митнахт и с этими словами соскочил с козел. Мария в страхе хотела последовать его примеру, но я удержала ее: мне показалось, что такой прыжок был бы для нас равносилен самоубийству.
– У тебя хватило присутствия духа не растеряться в вашем положении. Ты выбрала наилучший способ спасения, бедная моя Лили.
– Нет, маман, это Господь спас нас, – с чувством отвечала девушка, и в скупых ее словах, сказанных от чистого сердца, проявилась вся глубокая вера чистой, по-детски невинной души.
– Ты права, милое дитя мое. Теперь я совершенно спокойна: пережитые испуг и волнение, к счастью, не имели для тебя никаких дурных последствий.
– Для меня – никаких, милая маман, а вот Марии досталось. Она была совсем разбита и пошла к себе наверх. Позволь мне сходить проведать ее.
И, простившись с графиней, Лили поспешила наверх по каменным ступеням лестницы, которая вела в комнату ее подруги.
Графиня осталась на месте, провожая взглядом удалявшуюся девушку. Та в простодушии своем даже не подозревала о лицемерии и коварстве мачехи. Словно маска спала с лица Камиллы: минуту назад светившееся материнской заботой и нежным участием, оно снова приняло мрачное, зловещее выражение.
«В воскресенье… – подумала она. – Это будет последнее свидание в твоей жизни. Курт прав, больше нельзя терять ни одного дня. Значит, в воскресенье. Странно… В воскресенье умерла твоя мать, и ты умрешь именно в воскресенье…»
Замок Варбург стоял в трех часах езды от города. Попасть в него можно было двумя путями. Один извилистой лентой пробегал по самому берегу Балтийского моря вдоль скалистых ущелий, изобилующих пропастями. Другой – морем, он был короче, а в жаркую летнюю пору удобней и приятней.
Какое наслаждение погожим днем прокатиться по морю на легкой парусной лодочке, любуясь живописными видами обрывистых берегов.
Такого же мнения был, вероятно, и молодой человек лет двадцати шести, красивый и статный, в темно-сером летнем костюме и легкой соломенной шляпе. Стоя на берегу уже за городской чертой, он окликнул рыбака, собиравшегося отчалить на своем челноке:
– Эй, любезнейший! Не возьмешь ли меня с собой? Не только за спасибо, но и за хорошую плату.
