Ивриты с тревогой наблюдали за подходом войска, почти втрое большего предыдущего. Несомненно, военные были решительно настроены на то, чтобы изъять оружие. Ивриты не стремились к новому сражению, памятуя, что в последнем бою смерть настигла их предводителя Нахума, уважаемого старейшину, и еще тринадцать человек. То, что они убили намного больше царских солдат, доставляло ничтожное утешение. Они не желали постоянно жить в состоянии войны.
Но на этот раз военные применили другую тактику. Конники выстроились на расстоянии в двадцать шагов один от другого, окружив поселение. Затем один из командиров направился к поселению, пожелав говорить со старейшиной, и заявил ему о том, что его господин, командующий Нахтмин, дает полчаса по маленьким песочным часам на возвращение оружия, похищенного в Аварисе. В противном случае царские войска перевернут в поселении все и отдадут жителей в рабство. Сказав это, командир возвратился к своим.
Нахтмин надеялся на сопротивление.
Хоремхеб тоже. Он этого желал так сильно, поскольку задумал точно такой план, как и его соперник: убить его во время боя. Кроме того, он, наконец, смог бы проучить того человека, который хлестнул его по лицу кнутом, его, мужественного героя царской армии! Где бы тот ни был, он отыщет его — хоть в аду — и с наслаждением проткнет саблей насквозь!
Ивриты спорили между собой.
Через десять минут именно тот мужчина, который стегнул Хоремхеба его собственным кнутом, вышел вперед вместе с двумя другими ивритами. Они несли ту часть похищенного оружия, которая досталась их поселению.
Хоремхеб как раз находился возле Нахтмина, когда узнал иврита. Значит, именно он теперь был главным вместо сраженного саблей старика. Хоремхеб оскорбительно обругал его, крутясь на своей лошади, затем метнул в своего обидчика свирепый взгляд; тот выдержал его взгляд.
— Главнокомандующий! — прорычал Хоремхеб в то время, как три иврита передавали оружие пехотинцам, назначенным Нахтмином. — Главнокомандующий! — повторил он громогласно, указывая пальцем на иврита. — Я требую, чтобы этого человека убили!
Нахтмин холодно посмотрел на него.
— Командующий, мы здесь затем, чтобы забрать оружие, а не мстить безоружным после проигранного боя.
Снова пришлось Хоремхебу проглотить свой гнев.
Главный ивритов пошел к своим, даже не обернувшись.
За два дня девять ивритских поселений, расположенных в окрестностях Авариса, возвратили почти полностью оружие, похищенное из арсенала. Не доставало только двух копий, одного щита, пяти кинжалов и двух сабель. Нахтмин решил, что не стоит считать это casus belli.[9]
Трудно представить более напряженную ситуацию: с одной стороны, Нахтмин уже не мог рассчитывать на мятеж, с другой — Хоремхеб публично был унижен «выскочкой», преподавшим ему урок тактики в присутствии его солдат, изъяв оружие, которое Соадж не смог найти, и отказавшись отомстить обидчику Хоремхеба.
Дело «Пяти Свиней» было закрыто. В результате взаимная ненависть военачальников лишь усилилась.
Как и предполагалось, действия военных вызвали нездоровые настроения в близлежащих деревнях. Проклятия сыпались в адрес ивритов, армии, городского головы, Гемпты, других землевладельцев и личных врагов одних и других; они остановились только тогда, когда «добрались» до царя. Как всем известно, вовремя стычки двух человек на улице порой достаточно одного неосторожного слова, чтобы началась общая потасовка.
На следующий день один крестьянин, шедший по дороге, разделявшей два хутора под названием Баран Пта и Щедрый Инжир, обнаружил труп кота Бубе, который был священным животным хутора Баран Пта и всегда выходил победителем в битвах с крысами, лесными мышами, полевыми мышами и другими грызунами. Крестьянина это не только поразило, но и возмутило. Вместо того чтобы идти своей дорогой, он взял останки Бубе и принес их в хутор. Вокруг него собрались люди. Женщины причитали, дети плакали.
— Но кто же мог убить Бубе?
— Слушайте, что тут не понятно? Это люди из Щедрого Инжира. Они всегда завидовали тому, что у нас такой кот.
— Они пытались его утащить, а он вырвался.
— Бедный Бубе, его никогда не заменит ни один кот!
— Ему и года не было, он уже гонял мышей… И вот уже шестнадцать лет, как он ни на мгновение не оставлял этого занятия!
— Эти люди из Щедрого Инжира просто преступники!
— Они убили наше божество! Это им не сойдет с рук!
— Да уж, надо высказать им наше возмущение!
И пятеро человек, вооруженные палками, отправились в Щедрый Инжир, решив разобраться с обидчиками.
— Это вы убили Бубе?
— Кого?
— Нашего кота!
— Почему вы решили, что мы убили вашего кота?
— Потому что вы завидовали нам!
— Вы считаете, что мы станем завидовать из-за кота?
— Разумеется, но вы в этом не признаетесь! Вы — не только преступники, но еще и трусы!
В центре хутора образовалась толпа.
— Но чего хотят эти люди? — спросила одна матрона из Щедрого Инжира.
— Они утверждают, что мы убили их кота.
— К черту их кота! Пусть убираются долой!
Один человек толкнул другого, тот ответил тем же, затем они обменялись тумаками, и вскоре завязалась драка. Люди из Барана Пта уже были изрядно помяты, когда к ним присоединились их соседи. Дрались все, даже матроны и мальчишки. В ход пошли палки. Два человека были убиты. Женщины кричали, возможно, предполагая, что их вопли подбадривают мужчин. Две женщины катались по земле, царапая друг друга.
Несколько стражников, оказавшихся поблизости, заметили драку и подбежали к драчунам. Удары хлыстом сменились ударами палками, и крики стражников перекрыли крики женщин. Спокойствие было восстановлено, но какой ценой! Сломанные конечности, шишки, разорванные губы, глаза с черными кровоподтеками. По приказу начальника стражников люди из Барана Пта отправились, наконец, в свой хутор.
Тело Бубе было поручено бальзамировщику, который отнесся к усопшему с тем трепетом, который всегда вызывали эти магические животные. Ему устроили красивые похороны и поместили в маленькую гробницу с трогательной надписью: «Бубе, божественному благодетелю хутора Баран Пта, который посвятил свою жизнь защите хлебных амбаров людей».
Никому не пришло в голову, что несчастный герой мог умереть от старости или его ужалила гадюка в тот момент, когда он схватил за хвост лесную мышь.
Хитрость не удалась. Хоремхеб остался невредим. Во всяком случае, появление Нахтмина послужило мятежнику из Мемфиса напоминанием о том, что власть находится в крепких руках.
