– ...А если я ему расскажу, какие ты делаешь мне предложения за его спиной? А? – уверенно ответил грудной, красивый голос княжны. – Что тогда?
– Тогда мне придётся сказать, что ты всё придумала из бабьего желания удалить от него самого верного слугу и товарища, – развязано ответил мужчина. – И я не знаю, кому он поверит больше...
– Он поверит женщине, – одновременно надменно и насмешливо прервала его собеседница.
– Ну же, не ломайся. Ты скоро надоешь ему. А я подберу. Если сейчас покажешь себя ласковой, женюсь...
– Он всегда будет меня любить, – с холодной гордостью возразила девушка. – А за такие слова вырвет тебе язык.
– Ха-ха! – деланно засмеялся наглец, подступая к ней, как кошка к мыши. – Мужская любовь, что пожар: чем жарче горит, тем быстрее сгорает.
Там началась возня, у обоих участилось дыхание, и Удача намеревался было вмешаться, но мужчина сдавленно взвыл, как можно взвыть в его положении только от болезненного укуса. Отпрыгнув от него, княжна дрожащим от частого дыхания голосом презрительно и гордо предупредила:
– Убирайся! Или я закричу!
– Ты меня ещё попомнишь, – злобно прошипел мужчина. – Шахское отродье!
Он шумно вышел и захлопнул дверь. Рассчитав про себя, сколько тому нужно времени, чтобы спуститься лестницей вниз, Удача заглянул в окно. В голубом атласном платье княжна показалась ему ещё краше, чем была в струге. Полагая, что осталась одна, она присела на край широкой кровати под балдахином и, прикусив губы, сосредоточено перебирала чёрные бусинки чёток, охваченная каким-то беспокойством от собственных мыслей, явно связанных с тем, что услышала от негодяя. Она заметила незнакомца, когда тот уже спрыгнул в спальню, и вздрогнула, со сдержанным испугом привстала. Она не позвала на помощь, так как сразу узнала его, и большие, широко раскрытые глаза её тронул блеск готовности к улыбке. Он прижал указательный палец к губам, и она, подчиняясь такому знаку, спросила вполголоса:
– Ты? ... Зачем ты здесь?
– Мне надо переговорить с вами, – подчёркивая своё уважение, так же вполголоса сказал он. – Вам нечего меня бояться.
– А я и не боюсь, – она слегка дёрнула плечом. – С чего ты взял?
Подходя к ней, он осмотрелся в застланной коврами спальне.
– Наверное, горько осознавать себя пленницей... вождя казаков?
Она поняла, что он подумал.
– Разбойников? Ты ведь это хотел сказать? Нет у меня никакой горечи. И я не пленница. – Она легко вздохнула. – Меня с детства обещали хану разбойных кочевников. Ты их не видел. Это полузвери... Бр-р-р!
Она передёрнулась при одном воспоминании об этом.
– Но... вас, княжна, везли к жениху. Вы же не по своей воле стали жертвой похищения.
– А-а, – она отбросила чётки на постель, как разом надоевшую игрушку, – очень весело быть женой скупца и труса. А здесь?... Степан для меня ничего не жалеет. Что хочу, то достанет... И любит меня. Нет, мне хорошо здесь. Я даже не ожидала. Сначала испугалась... Там, в море, так стреляли, кричали. Он оторвал полог моего шатра, и я напугалась. А он застыл ягнёнком. – Она чуть слышно засмеялась, снова мило пожала плечом. – Чего мне жалеть?
– Но я только что стал невольным свидетелем домогательств...
Она резко прервала его:
– Это хазарин Мансур, советник Степана. Я его не боюсь. – И вдруг внимательно глянула в лицо странному гостю. – А ты, правда, от царя?
– Конечно. Зачем же мне врать? Я уже говорил на струге. И вы слышали. Царь предлагает Разину поклониться службой, как Ермак Ивану Грозному. Обещает по его способностям любое воеводство на Волге.
– Так это ж хорошо! – Она в порыве оживления хлопнула в ладоши. Но тут же посерьёзнела. – Но почему он отказывается?
И она снова изучающим взглядом осмотрела необычного гостя. На мгновение в выражении девичьего лица промелькнула тень недоверия и даже подозрительности. Она отступила к кровати.
– Значит, он не верит этому предложению.
– Царю нравятся сильные люди, – мягко убеждая, заверил её Удача с достоинством. – И государь честен. Я могу поклясться, его намерения самые искренние.
Казалось, его слова подействовали. Лёд недоверия в её больших глазах стал оттаивать.
– Но почему ж он тогда отказывается? – повторила она и задумалась.
Она была чрезвычайно хороша в озабоченности молоденькой женщины и княжны, и Удача с удовлетворением отметил про себя, что наполовину поручение было выполнено. По своему прежнему опыту он и на этот раз предпочёл воздействовать на мужчину через женщину, и смог затронуть тайные желания персиянки, разбуженные именем царя. Когда она готова была продолжить разговор, он поделился с ней предположениями.
– Быть может, воевода Астрахани ему ещё не сообщил подробности. А он не хочет волновать вас понапрасну. И вот что. Я бы посоветовал вам быть готовой к любым неприятностям. Многие не хотят такого поворота дел и будут ему внушать злые умыслы, вражду к государю. Но если я заручился бы вашей помощью...
Он неожиданно смолк и резко изменившимся поведением удивил её. Она проводила взором его тигриное крадущееся передвижение до двери. Резко распахнув дверь, он выскользнул в темноту. Вслушавшись в бегло скорые шаги внизу, отступил в спальню.
– Нас подслушали, – сказал он, скрыв беспокойство. – Мне пора срочно уходить, и я должен знать ваш ответ. Могу я рассчитывать на вашу помощь?
– Я... – Она смутилась. – Я не знаю. Вы говорили о каком-то письме царя. Я хочу его видеть.
– Но оно у воеводы. И у меня нет оснований забрать... Он мне его не отдаст.
– Я хочу его видеть, – упрямо объявила она.
Удача заметил за углом поварской пристройки тень с ружьём, которая подсказала, что его там уже поджидают.
– Хорошо, – сказал он быстро. – Я добуду это письмо. Я буду здесь завтра и в это же время. – Отступив спиной к простенку между окнами, так что снаружи не могли углядеть ни его самого, ни отбрасываемой светом от свечей тени, он повторил: – Завтра и в это же время.
Не желая стать удобной целью для ружья, он в мгновение прыгнул в темноту за окоёмом, на лету провернулся, чтобы приземлиться на ноги. Княжна лёгкими шажками живо приблизилась к окну, в котором он исчез, глянула вниз и в сад. Луна серебрила осенние листья кустов и деревьев, затейливой паутиной их теней покрыла землю и траву. Паутина в саду задвигалась, как будто вдруг ожила, мельканием на спине и голове сопроводила бег того, с кем девушка только что разговаривала. Он же с кошачьим проворством запрыгнул на насыпь у стены и перевалился наружу крепости. Затем она увидала, что к западной башне той стены от поварской пристройки кинулся Мансур с ружьём в руке. Её тревожило и волновало поведение хазарина, ей было непонятным, почему он не кричит, не поднимает охрану.
