Теперь планам Людовика XII обеспечивалась безоговорочная поддержка Рима, и в середине апреля в Блуа был подписан договор между французским королем и Венецианской республикой — фактически наступательный и оборонительный союз против всех остальных государств. Единственное исключение делалось для правящего папы римского — святой отец мог, если будет на то его добрая воля, присоединиться к союзникам. То, что речь идет лишь об Александре VI, но не о его преемнике, специально оговаривалось в тексте договора.
Этот союз стал первым практическим шагом к низвержению дома Сфорца. Встречи короля с венецианцами проходили в обстановке строжайшей тайны, и о мече, уже нависшем над его головой, Лодовико Моро узнал с большим опозданием. В Милане был перехвачен папский гонец, направлявшийся во Францию. Ознакомившись с найденными у него письмами, герцог, к своему ужасу, убедился не только в существовании коалиции, но и в том, что к антимиланскому союзу примкнул Александр VI. Непосредственным следствием этого открытия стало поспешное бегство из Рима кардинала Асканио Сфорца.
А во Франции тем временем Чезаре Борджа наслаждался безоблачным счастьем. Двенадцатого мая в дворцовой церкви состоялось его бракосочетание с Шарлоттой д'Альбре, и уже на следующий день он получил из рук Людовика «свадебный подарок» — орден св. Михаила, высшую награду королевства.
Любил ли герцог свою юную жену? Мы не располагаем прямыми указаниями на этот счет, но как обстоятельства их брака, так и последующие события свидетельствуют об искренней и пылкой привязанности двух молодых сердец. Да и могло ли быть иначе? И она, и он единодушно признавались красивейшими людьми своих стран, и если о жизни и характере Шарлотты известно сравнительно немного, то все современники отмечали неотразимую привлекательность Чезаре — его царственное обаяние не уступало внешности. Они провели вместе очень короткое время, затем расстались навсегда и умерли, не дожив до зрелого возраста — и все же, судя по всему, лето 1499 года, озаренное любовью и надеждой, стало бы лучшим воспоминанием Чезаре и Шарлотты, даже если бы судьба наградила их спокойной и долгой жизнью.
Но уже в сентябре вновь запели трубы войны. Приготовления к итальянскому походу закончились, и армия Людовика XII под командованием Джанджакомо Тривульцио двинулась через Пьемонт. Герцог Валентинуа находился в свите короля, и ему предстояло впервые вступить на родную землю в рядах армии завоевателей. Он простился с семнадцатилетней женой, назначив ее правительницей всех своих французских владений, и, на случай смерти в бою, оставил завещание, по которому Шарлотте предназначалось все движимое имущество герцога в Италии и во Франции. Последний поцелуй — и Чезаре Борджа снова вдел ногу в стремя. Вороной конь, звеня золотыми подковами, унес седока навстречу осадам и сражениям, стычкам и штурмам, почестям, лести и проклятиям. Отныне и до смерти все его дела и помыслы будут неразрывно связаны с войной.
Глава 11. ОТХОДНАЯ ТИРАНАМ
Теперь Лодовико Сфорца предстояло пожинать плоды собственной жестокости и лицемерия — в час горькой беды, надвинувшейся на Милан, от него разом отвернулись друзья и союзники. Соседи слишком хорошо помнили нрав герцога и его деяния, чтобы помогать Лодовико. А он, при всем своем уме, никак не мог предвидеть, что случайно приоткрывшаяся дверь в замке Амбуаз раскроит лоб Карлу VIII и тем самым сведет на нет хитроумный план низвержения Арагонской династии в Неаполе. Правда, нынешний французский король тоже собирался завоевать сицилийскую корону, но и относительно Милана у него имелись весьма определенные намерения, притом первоочередные.
Тщетно пытался «иль Моро» измыслить какую-нибудь новую комбинацию, заручиться чьей-нибудь военной помощью и отвести лавину, неудержимо катившуюся к его владениям. Уже никто не верил его слову и не искал его дружбы. Город за городом открывал ворота войскам французского короля, и падение Милана было вопросом немногих дней. О вооруженом сопротивлении не приходилось и думать, и единственное, что оставалось Сфорца, — попытаться спастись самому, уже без надежды сохранить престол.
Пока шло бескровное завоевание Миланского герцогства, Людовик со своей свитой находился в Лионе, но уже шестого октября все было кончено.
Французский король въехал в Милан, встреченный всеобщей радостью — жители смотрели на него как на освободителя, ибо Черный Лодовико отнюдь не пользовался народной любовью. Целая толпа французских и итальянских вельмож следовала за повелителем — горожане узнавали принца Савойского, герцогов Феррары, Монферра, Мантуи и других именитых особ. Был здесь и Чезаре Борджа — в отличие от прочих он ехал не за королем, а рядом с ним, и эта деталь не ускользнула от внимания зрителей.
А папа в Риме понял, что наконец настал его час. В середине сентября в Венецию прибыл кардинал Джованни (Хуан) Борджа и изложил Совету десяти условия, на которых святой отец согласен присоединиться к франко-венецианскому блоку. Опираясь на политическую и военную поддержку французского короля, Александр задумал грандиозное предприятие. Речь шла о том, чтобы вновь подчинить власти святейшего престола почти всю центральную часть страны — Романью. Это означало войну с полдюжиной крупных независимых городов.
С формальной точки зрения Ватикан являлся сюзереном ленов Романьи — правители городов должны были платить папе ежегодную дань. Но в действительности все давно уже обстояло иначе. Предшественники Александра VI щедрой рукой раздавали церковные земли своей родне, а новоявленные владыки сохраняли определенную лояльность святейшему престолу лишь до тех пор, пока его занимал благодетель, увенчанный тройной тиарой. Затем папа умирал, и очередной кардинал, обычно также обремененный многочисленным и алчным семейством, занимал место покойного. Феодалы, получившие богатство и власть от прежнего архипастыря, всеми правдами и неправдами держались за свои владения, и вернуть церкви лены, принадлежавшие ей каких-нибудь пять-десять лет назад, оказывалось очень нелегким делом. В результате церковные земли таяли, как снег на весеннем ветру. Ни о каких выплатах не было и речи — родственники почивших пап чувствовали себя не вассалами церкви, а самодержцами. Они основывали династии и правили своими городами и областями с помощью насилия и разбоя, иногда нападая друг на друга, иногда — объединяясь перед лицом общего врага. Вся Центральная Италия изнемогала под гнетом их жадности и междоусобиц, но никто из пап не обладал ни достаточными военными возможностями, ни умом, нужным для восстановления единства Романьи. Никто — пока не пришли Борджа.
