Никогда еще не имея дела с такими отчаянными и буйными головами, он при виде значительно поредевшей толпы мятежников, посчитал бунт почти усмиренным. Для обеспечения полной победы Вильдер хотел было захватить наиболее дерзкого зачинщика беспорядков. Но увы! Этой его попытке суждено было иметь самые печальные последствия.
Едва успел он прибрать к рукам задорного коновода, как вдруг из толпы матросов раздался сердитый и громкий голос: кто этот дерзкий, осмеливающийся принимать на "Дельфине" тон командира? Каким образом он очутился здесь, среди нас, и где научился он своему ремеслу? Уж не на купеческом ли судне, на богатой "Каролине", которую должен был передать в наши руки, а между тем пришел к нам на борт всего только с тремя женщинами? Разве мы не пребывали ради этого брига в праздности и не стояли, не трогаясь в продолжение нескольких недель с якоря, в гавани, где, стало быть, прозевали немало добычи!
Презрительной усмешкой ответил Вильдер на это обвинение. Однако и здесь, как и на "Каролине", образ действий молодого моряка, несмотря на добрые намерения, какими он руководствовался, принимая то или иное решение, был встречен громким и единодушным ропотом неодобрения.
Вслед за дерзкими словами зачинщика на Вильдера со всех сторон посыпались бранные слова. К матросам скоро присоединились и сухопутные солдаты и в свою очередь начали ругать молодого моряка за его вмешательство в их ссору.
За язвительными замечаниями на его счет и насмешками над тем, каким образом он прибыл на борт "Дельфина" последовали неистовые жалобы на строгие требования, которые он предъявляет по отношению к подчиненным.
Не помня себя от ярости, матросы кричали, шумели, стараясь превзойти друг друга в грубости своей брани, пока наконец один из коноводов не переполнил чашу, проревев: "Долой его! За борт! За борт! На съедение акулам!" И с этими словами озлобленный матрос двинулся вперед при громких криках одобрения со стороны товарищей, которые, не переставая, кричали: "В море его, за борт, за борт!"
Приблизившись таким образом к Вильдеру, матрос уже хотел было схватить его за воротник, однако в эту критическую минуту перед глазами молодого моряка встала чья-то темная тень, и через секунду мощный кулак преданного негра свалил буяна на землю.
Вильдер, как, вероятно, не забыл наш читатель, оставил своих двух преданных слуг на разбойничьем корабле в тот памятный вечер, когда, подписав контракт с Морским Разбойником, еще раз отправился на берег, дав обещание явиться на борт "Дельфина" на следующий день около полудня.
Одновременно с негром к Вильдеру подбежал его неизменный товарищ Фид, и оба, защитив грудью своего дорогого мистера Вильдера, засучили рукава, обнажив мускулистые руки выше локтя с твердым намерением отправить на тот свет по меньшей мерс с полдюжины негодяев, прежде чем позволить кому-либо из бунтовщиков дотронуться до их молодого господина.
Но Вильдер отстранил своих верных защитников.
— Убирайтесь! — сердито прикрикнул он на них. — Прочь отсюда, если не хотите серьезно огорчить меня. Не бойтесь, я и один справлюсь с дерзким буяном.
— За борт его, за борт заодно с его двумя мошенниками! — разом проревело несколько голосов.
Таким образом, гибель этих трех честных людей уже казалась неизбежной и была, по-видимому, участью, определенной им свыше, как вдруг, слава Богу, явилась неожиданная помощь и спасла их.
Бледные и полуживые от страха Гертруда и мистрис Эллис безмолвно следили все время за этими страшными сценами буйства. Увидав опасность, грозившую окончательно погубить молодого моряка, обе разом вскрикнули.
Услыхав этот пронзительный крик отчаяния, разбойник невольно вздрогнул. Словно проснувшись от глубокого и тяжелого сна, он стоял и рассеянно, точно все еще не понимая, где он, смотрел на стоявших возле него бледных, как мрамор, женщин.
Так прошло с минуту, и только тогда он перенес свой взор в ту сторону, куда указывала судорожно протянутая рука мистрис Эллис.
Беспредельное изумление отразилось на лице разбойника при виде той буйной сцены, какая предстала теперь перед его глазами. Кровь прилила к его вискам, лицо побагровело, брови мрачно сдвинулись, и он сразу же понял, что могло произойти. Схватив висевший над его головой толстый канат и вооружившись этой простой пеньковой веревкой, словно желая показать, что не считает мошенников достойными более благородного оружия, он кинулся к шканцам и в мгновение ока очутился среди толпы мятежников.
При этом неожиданном появлении матросы мигом присмирели и невольно отпрянули на несколько шагов назад. Неистовые крики, шум и брань мигом смолкли, уступив место безмолвной гробовой тишине.
С бесконечным презрением, без малейшего содрогания в голосе и вообще без какого бы то ни было признака волнения на холодном и неподвижном лице Морской Разбойник заговорил, на этот раз не только не повысив, но, напротив, даже несколько понизив голос. Тем не менее слова его отчетливо раздались по всей палубе, производя сильное впечатление на виновников.
— Бунт, — начал он с саркастической усмешкой, — открытый, смелый и жаждущий крови бунт на моем корабле! Уж не наскучила ли вам ваша жизнь, ребята? Пусть попробует кто-нибудь из вас выступить вперед. Подними он только руку, пошевели одним пальцем или волоском, осмелься он только взглянуть мне прямо в глаза или даже вздохнуть погромче — и кости его, я ручаюсь, побелеют на дне морском…
В толпе царила мертвая тишина, и ни один из этих буйных и отважных молодцев не смел теперь не только промолвить слова, но даже пошевельнуть пальцем. Смиренно потупив глаза и еле дыша от страха, матросы, равно как и солдаты, стояли покорные и безмолвные перед чародейственной силой этого человека, которому никто еще не противостоял.
Они знали, что этот мягкий и благозвучный голос был способен изречь жестокий приговор. Заметив, что никто не осмеливается ответить на его вызов, корсар еще раз взмахнул рукою, при виде чего мятежники испуганно отпрянули от него еще на несколько шагов дальше.
— Хорошо, — сказал он тем же тихим голосом, — я вижу, вы, хотя и поздно, но все-таки, на ваше счастье, вняли, наконец, голосу рассудка. Долой штыки и кортики!
При этих словах ружья и кинжалы мигом упали на палубу.
— Мистер Вильдер, — спокойно и вежливо, как будто ничего особенного не произошло, обратился Морской Разбойник к своему старшему лейтенанту, — будьте добры, назовите мне зачинщика этих беспорядков и главного коновода негодяев, чтобы я мог наградить его по заслугам. Но сперва объясните мне вкратце причину всей этой глупой истории.
