Жанне стало немного легче. Она, не раздумывая, кинулась к раскидистой громадине неподалеку.
Не будь ель такая большая и старая, им не удалось бы подняться на нее и на пару локтей. Дамские платья не самая удобная одежда для лазания по деревьям.
Но крона этой ели была не такая плотная, ветви отстояли друг от друга на довольно приличном расстоянии, да и хвоя внизу была уже не свежая зеленая, а серая, легко осыпающаяся.
Страх придал сил, и, оставляя на сучьях клочки юбки, Жанна забралась достаточно высоко. Во всяком случае, никто четвероногий, не лазающий по деревьям, добраться бы теперь до нее не смог.
Внизу пыхтела поднимающаяся вслед за Жанной Жаккетта.
То ли она была испугана меньше, то ли более толстая попа не давала ей так быстро взлетать от ветки к ветке, но она затратила на подъем в два раза больше времени.
Внизу, на перечерченной еловыми тенями дороге стоял брошенный ими экипаж. Свечу они не погасили, и теплый янтарный свет пробивался из щелей.
Жанна с приоткрытым ртом и расширенными глазами вслушивалась в завывание.
— А вдруг это оборотни? — шепнула она.
— Вы умеете подбодрить! — отозвалась Жаккетта.
Она жалела, что впопыхах не надела перчаток и руки теперь у нее в смоле и чешуйках коры, да еще ссажены кое-где о сучки. А уж сколько набилось за шиворот иголок — не сосчитать! И колются, Аллах бы их побрал!
Жанна прижалась щекой к смолистому, шершавому стволу.
В отличие от Жаккетты она не чувствовала ничего — ни содранных рук, ни хвои в волосах и платье. Зато слышала, как стучит собственное сердце.
Лицо ее горело, на щеках выступил странный пот. А руки закоченели…
Сколько они провели на дереве — было непонятно. Время остановилось.
Очень скоро стало холодно и тело затекло от сидения на ветке.
Но Жанна была полна решимости дождаться рассвета.
— Госпожа Жанна! — внезапно сказала Жаккетта. — Огонь приближается!
Жанна вздрогнула и посмотрела в ту сторону, куда показывала Жаккетта. Там двигались огоньки.
Сначала она ничего не поняла, но потом стало видно, что с факелами в руках по дороге скачут всадники в сопровождении своры. Собаки не перелаивались, как обычно, а молчали.
Жанна и Жаккетта, словно испуганные птицы, замерли на своей ели, чувствуя еще больший страх, чем когда услышали вой.
Всадники окружили брошенный экипаж. Один из них соскочил и распахнул дверцу.
— Тут пусто!
— Что за черт? Свеча горит? Собак спусти.
Спустили со сворки собак. Собаки, конечно же, сразу подвели всадников к ели.
Жанна вцепилась в ствол и постаралась сделаться незаметной, невидимой, слиться с корой. Жаккетта была с ней солидарна.
Спешившись, всадники подошли к дереву.
Жанна зажмурилась.
— Госпожа Жанна, госпожа Нарджис! — донеслось снизу. — Вы живы?
Жаккетте показался знакомым голос спрашивающего.
— Господин виконт, это вы? — недоверчиво спросила она.
— Да я, с моими людьми! Спускайтесь, я отвезу вас в более безопасное место, чем эта ель! — крикнул снизу виконт.
— Я не могу спуститься… — шепнула Жанна.
— Госпожа Жанна не может! — крикнула вниз Жаккетта. — И я, похоже, тоже…
* * *
Объединенными усилиями нескольких человек девиц сняли с дерева.
Жанна к этому моменту еле стояла на ногах.
Жаккетта держалась, всеми силами делая вид, что ночное лазанье по елкам — занятие для нее вполне привычное.
Ее поразил блеск глаз виконта в неровном, рвущемся свете факелов.
— Едем! — приказал он своему маленькому отряду.
* * *
«Почему их факелы так чадят?» — кисло думала на скаку Жаккетта, вцепившись в ремень всадника, который ее вез.
Ехать было неприятно, везде кололось.
«И приспичило же госпоже на елку залезть, не могла другое дерево поискать. Такое чувство, что даже в попе иголки! Могу изображать ежа на представлении».
Ельник кончился, пошел более приятный, широколиственный лес.
По нему они ехали довольно долго, но лес кончился и впереди вырвался из земли небольшой скалистый массив. На этой скале, как на постаменте, утвердился замок. К нему вела извилистая дорога, заканчивающаяся у рва.
Подъемный мост сразу поднялся, чуть ли не за копытами последнего скакуна.
Они проскакали под сводами толстой надвратной башни, затем узкой площадью между двумя рядами угрюмых зданий.
Через новые ворота попали на открытое пространство, по правую руку был разбит фруктовый сад. Обогнули стену, за которой стояла круглая башня-донжон. Новая стена.
Опять миновали ворота и мостик надо рвом, проходящим внутри замка.
Еще одна надвратная башня и, наконец, замкнутая, вымощенная плитами площадь непонятной формы, образованная вплотную сомкнутыми зданиями, сходящимися друг к другу под прямыми или острыми углами. Кое-где цепь зданий соединяли квадратные башни.
Всадники остановились у неприметного входа.
Измученные, исколотые хвоей, растрепанные и расцарапанные, испачканные в липкой смоле девицы поднялись вслед за виконтом по узенькой лестнице и очутились в маленькой сводчатой комнате.
— Спокойной ночи, дамы! — виконт вручил Жаккетте свечу и, не говоря больше ни слова, удалился.
Первое и единственное, что увидела Жанна, — была кровать. Она, не раздеваясь, рухнула на нее.
Жаккетта пыталась выдрать из волос иголки и прочую труху, но руки, да и ноги, утомленные лазаньем по елкам, отказывались повиноваться.
Тогда Жаккетта провела быстрый осмотр комнаты. Столик, зеркало, два скромных креслица.
Кровать была только одна, зато широкая. Поэтому Жаккетта без церемоний забралась на нее, улеглась рядом с госпожой и уснула.
День был холодным и серым.
Жанна проснулась оттого, что ее что-то немилосердно кололо под левой лопаткой.
Недовольно морщась, она разлепила припухшие веки. Рядом посапывала Жаккетта.
Жанна сделала попытку спихнуть ее с кровати на пол. Жаккетта лишь лениво отмахнулась во сне.
Жанна попыталась опять, но под лопаткой закололо совсем нестерпимо.
Жанна поняла, что ей придется встать, а Жаккетта будет спать. Обидно, но деваться некуда. Поэтому она оставила попытки спихнуть камеристку и рывком села.
Хвоя так набилась в платье, что достать все хвоинки никак не удавалось. Пришлось раздеться.
Жанна трясла платье и злилась.
«Ну очень интересно получается! Ехали, ехали, все было прекрасно и нá тебе — куда-то делся благодетель со своим обозом. Совершенно одни очутились в каком-то жутком лесу. Хорошо, хоть виконт подвернулся. Значит, он живет здесь? И быстро же он добрался до дома, надо было с ним ехать, а не с благодетелем».
