Итак, поехали мы туда. И я, показывая ему оный, принужден был ему рассказывать в подробности, как я производил сие дело, и в доказательство, что бьющий из него здесь ключ был не натуральный, каким он его сперва почел, а поднятый и произведенный искусством, — опускал в него трость; и как она вся свободно уходила, то не мог он довольно надивиться и расхваливал меня за мою выдумку, называя ее очень полезною. Не менее удивил его и мой маленький водовод, который ему так полюбилися, что он расположился для прогулки иттить вдоль всего его до самого сада, а особливо желая видеть, как перевел я его через здесь бывшие вершины.
Тут не успели мы поравняться против фальшивого моего здания, поверх которого проведен был оный, как, остановя его, сказал я ему: «вот, ваше превосходительство, это фальшивое здание, которое вы вчерась с той стороны изволили видеть. Не сущий ли вздор составляет оно здесь?» — «То подлинно, что сущий вздор, сказал он, смотря на сие сверху и удивляясь, — и поверить бы не можно, что вся эта белиберда вдали представляла такой прекрасный вид. Вот, сударь, обратясь к идущему с нами губернскому землемеру, он продолжал: ваш вчерадший развалившийся монастырь; но признайтесь, что потребно было к тому особое искусство, чтоб штуку сию сделать». — «Да, ваше превосходительство, отвечал землемер, мне не случалось еще нигде видеть сему подобного. — «То–то, сударь, подхватил наместник, не одни вы звезды с небес хватаете, а есть и другие люди, у которых и вы кое–что перенимать должны».
Но сколь ни удивлялся он сему, но удивление его увеличилось еще более, когда дошли мы до первой вершины, и он увидел, как я переводил воду чрез оную. «Ах, Боже мой! воскликнул он, можно б было воображать сие! Какое однако простое и ничего не стоющее и прекрасное средство! Ну, Андрей Тимофеевич, за эту выдумку стоит тебе сказать особое спасибо; ты ею многих на разум наставишь. Но, помилуй, взглянув опять и на другую сторону за овраг, продолжал он: как же это, кажется там водовод ваш со всем вверх и в гору пошел?» — «Нет, ваше превосходительство, отвечал я, как ему вверх иттить, а напротив того, я на всяких десяти саженях делал по вершку унижения, дабы вода могла иметь свое течение, а это обманывает настолько зрение». — «Удивительно мне это, подхватил наместник, я истинно готов бы хоть об заклад биться, что там вода вверх течет, а теперь вижу сам, что этому быть не можно. Ты истинно везде чудеса строишь».
Сим образом идучи, мало–помалу дошли мы до второй и притом ведущей уже к саду вершины. Но как тут водовод шел до раскопанной дороге, усыпанной песком, и имел вид натурального ручья, то начались у нас опять удивления и толки о том, как обманывает он собою зрение и как кажется, что он вверх идет. Наместник то и дело твердил: «истинно, что божиться готов, что ручей сей вверх течет». Когда дошли мы до сада, то начал я ему показывать те места, кои почитал я наиприличнейшими для садовых зданий. «Вот здесь на этом бугре, говорил я, всего бы приличнее построить небольшую прозрачную ротонду на колонах; она оживила бы весь сад и была наилучшим ему украшением. Есть в давешней книге и прекрасный рисунок оной. А бугор этот можно бы одеть каменьями и придать ему вид искусный, как каменный. Вон там можно сделать вечернюю, а там полуденную сиделку, и так далее».
Наместник слушал все со вниманием, но не говорил ни слова. Наконец, увидя большую яму, подле помянутого бугорка находящуюся, спросил: «а это что за яма, конечно погребная при бывшем тут жилье?» — «Точно так, сказал я, тут был двор поповский и его был тут погреб». — «Но его, Андрей Тимофеевич, надо бы засыпать». — «А я так совсем противное тому думаю, отвечал я, а мне не удастся ли тут сделать что–либо такое, что могло б также быть приятным сюрпризом для вашего превосходительства». — «Ну, сударь, сказал мне на сие наместник, так я не хочу мешаться в ваши замыслы и намерения, а делайте что заблагорассудите, а скажу только, что ежели б что потребовало и небольших коштов, так, пожалуйте, не отписываясь ко мне, их употребляйте. Я уверен, что вы не потеряете ни полушки по–пустому и сохраните нужную экономию». — «О, конечно, ваше превосходительство, в этом можете вы на меня, как на самих себя, положиться, и я верно сам не подумаю при том наживаться, а скорее и охотнее своего собственного лишуся, нежели подумаю о неправдивом каком приобретении». — «В этом я, сударь, подхватил наместник, не сомневаюсь ни мало, и все ваши деяния мне то доказывают ясно.
Отошед от сего места, пошел он опять по тем местам, где ходил накануне, и вновь всем и всем любовался. И тогда указал я ему еще одно место на горе, удобное для сделания там небольшого павильона, говоря, что и сему также приискивая в книге у меня рисуночек, и что хорошо бы, если со временем воздвигнуть такой садовый храмик. Наместник и при сем случае промолчал. А пришед опять к мраморным лескам, любовался вновь оными и расспрашивал уже обстоятельнее, что и что думаю я тут еще сделать, и я принужден был рассказывать ему все мои преднамерения, и казалось, что всеми ими был доволен.
Отсюда ведя его далее по набережной, завел я речь о новооткрытом мною источнике с минеральною водою и сказал ему, что мне недавно случилось найтить в самой близи от сих мест колодезь с водою, которая по всем приметам кажется мне быть минеральною и содержащею в себе множество марциальных и селенитных частей.
Как наместник был во всех таких случаях весьма любопытный человек и жадно ловил всё, замечания достойное, — то ухватился он и за сей предмет и хотел источник сей видеть. Итак, принужден я был довесть его я до оного, и показав, рассказать ему, почему именно я догадываюсь, что он минеральный, и какие я с водою сею делал опыты. Сие возбудило еще более его любопытство, и он хотел их видеть лично. Почему я тотчас я послал за кувшином и за порошком, натолченным из чернильных орешков, я приказал принесть оные прямо во дворец (куда мы от сего места пошли) и велел вместе принести я сей воды, почерпнутой из самого бьющего из земли ключа.
Как по возвращении во дворец было еще довольно рано, то покуда ходили за водою и готовили чая, занялся наместник рассматриванием моих садовых Гиршфельдовых книг. И как все они наполнены были множеством эстампов и разных изображений, то, перебирая их, он все листы рассматривал с превеликим любопытством и мне сказал: «Ну, сударь, где та ротонда и павильон, которые вами тут замечены?» Я тотчас их ему приискал, и как они ему в полной мере полюбились, то, призвав архитектора г. Сокольникова, ему сказал: «Как бы, Кузьма Семенович, сих зданий сделать поболее и такие планы, по которым можно б было здесь их Андрею Тимофеевичу построить?» — «Очень хорошо, ваше превосходительство, сказал г. Сокольников, это уже можно очень скоро сделать, и они к утру могут быть готовы». — «Итак возьмите ж, сударь, эту книгу и потрудитесь; а вы, Андрей Тимофеевич, сделал б мне превеликое удовольствие, если б приехали ко мне в мою подмосковную деревню, где я около 1–го числа августа находиться буду. Я б, сударь, вам показал и сад, сельское жилище, и мы бы с вами походили там, и также подумали кое о чем». — «С превеликим удовольствием, сказал я на сие, я готов исполнить повеление вашего превосходительства». — «Но привезите с собою, пожалуйте, и все те книги, сказал наместник, мне хочется их на досуге подолее порассмотреть». — «Очень хорошо», сказал я. И увидев, что принесли минеральную воду и порошок в бутылке, продолжал: «вот и вода; не угодно ли вашему превосходительству видеть?» И как он изъявил свою к тому охоту, то велел я подать два стакана, и один из них налить простою, а другой — сею водою; и потом взял порошку из чернильных орешков, всыпал его несколько в стакан с простою водою и сказал: «вот изволите видеть, ваше превосходительство: в простой воде не делается оттого никакой перемены, а в сей произойдет совсем не то: и как довсыпать в нее, она в тот же миг сделается алою». Наместника сие так удивило, что он смотрел на сие с превеликим любопытством и говорил, что не оставит он и о сем предмете подумать и велит ее испытать господам химикам.
