— Вам пришлось бы плохо, благородный рыцарь? — переспросил его недавний противник. — Как так? Разве вы не сторонник сэра Дэниэла? Клянусь, я ничего не понимаю. Зачем же вы, в таком случае, напали на мой отряд? Из-за чего нам было ссориться, мой юный и чрезвычайно пылкий друг? Чтобы покончить со всеми недоумениями, откройте мне имя того достойного джентльмена, которому я сдался в плен.
Но прежде чем Дик успел ответить, совсем рядом раздался чей-то голос. Дик мог различить в темноте, что у обладателя голоса был белый с черными полосками значок и что он обращался к своему начальнику с необыкновенной почтительностью.
— Милорд, — сказал он, — если эти джентльмены — враги сэра Дэниэла, то, право, очень жаль, что мы вступили с ними в бой. Но будет еще хуже, если мы останемся здесь. Люди, которые караулят дом, не умерли и не оглохли. Они не могли не слышать, как мы тут бьемся уже целых четверть часа, и уж, конечно, дали знать в город; если мы сейчас же не уйдем отсюда, нам придется сражаться с новым врагом.
— Хоксли прав, — сказал лорд. — Какое вы примете решение, сэр? Куда мы должны идти?
— Куда вам угодно, милорд, — сказал Дик. — Я начинаю думать, что мы с вами можем подружиться. Я представился вам несколько грубовато, и мне не хотелось бы, чтобы наши дальнейшие отношения были похожи на наше первое знакомство. Нам нужно расстаться, милорд. Так пожмем на прощание друг другу руки; а в назначенный вами час и в назначенном вами месте мы встретимся снова и обо всем сговоримся.
— Вы слишком доверчивы, мой мальчик, — сказал рыцарь, — но на этот раз ваша доверчивость не причинит вам зла. Я встречусь с вами на рассвете у креста Святой Девы. Друзья, за мной!
Незнакомцы исчезли во мраке с подозрительной быстротой. Пока разбойники по своему обыкновению грабили мертвецов, Дик в последний раз обошел вокруг садовой стены, чтобы взглянуть на фасад дома. В маленьком чердачном окошке сиял свет; этот свет, вероятно, был хорошо виден из задних окон городского дома сэра Дэниэла. Дик понял, что это и есть тот сигнал, которого так опасался Хоксли, и что скоро сюда явятся воины тэнстоллского рыцаря.
Он приложил ухо к земле, и ему показалось, что он слышит приближающийся стук копыт. Дик поспешно кинулся назад, на берег. Но работа была уже кончена: четверо разбойников тащили к морю последний труп, раздетый догола, чтобы бросить его в воду.
Когда через несколько минут из переулков Шорби вылетели галопом сорок всадников, на пустынном берегу возле маленького дома было тихо и пусто. Дик со своими людьми находился уже в харчевне «Козла и волынки» и снимал с себя доспехи, чтобы хоть немного поспать перед утренним свиданием.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
КРЕСТ СВЯТОЙ ДЕВЫ
Крест Святой Девы стоял неподалеку от Шорби, на опушке Тэнстоллского леса. Тут соединялись две дороги — одна шла лесом из Холивуда, другая — та, по которой летом отступала разгромленная армия ланкастерцев, — из Райзингэма. Здесь обе дороги сливались в одну, и эта дорога, сбегая с холма, тянулась до самого Шорби. Немного позади того места, где они соединялись, возвышался небольшой бугор, на вершине которого стоял древний, изъеденный непогодами крест.
Дик явился к этому кресту около семи часов утра. Холодно было по-прежнему; земля, покрытая серебряным инеем, казалась седой, на востоке занималась багряно-рыжая заря. Дик сел на ступеньку под крестом, закутался в свой плащ и зорко осмотрелся по сторонам. Ждать ему пришлось недолго. На дороге, ведущей из Холивуда, появился джентльмен в сияющих латах, поверх которых была накинута мантия из драгоценных мехов; он ехал шагом на великолепном боевом коне. Следом за ним, держась на расстоянии двадцати ярдов, двигался отряд всадников, вооруженных копьями; КО, увидев крест, воины остановились, и джентльмен в мехах двинулся к кресту один.
Он ехал с поднятым забралом; лицо у него было властное и гордое, под стать его пышному одеянию. И Дик не без смущения двинулся навстречу своему пленнику.
— Благодарю вас, милорд, за точность, — сказал он и низко поклонился.
— Не угодно ли вашей светлости сойти на землю?
— Мы здесь одни, молодой человек? — спросил рыцарь.
— Я не так прост, — сказал Дик, — и должен признаться вашей светлости, что в лесу, возле этого креста, лежат мои честные ребята с оружием наготове.
— Вы поступили мудро, — сказал лорд, — и я очень этому рад, потому что вчера вы дрались как безрассудный сарацин, а не как опытный христианский воин. Впрочем, не мне об этом говорить, так как я был побежден.
— Вы были побеждены, милорд, только потому, что упали, — ответил Дик.
— Если бы волны не пришли мне на помощь, я бы погиб. Я до сих пор ношу на теле знаки, которыми отметил меня ваш кинжал. Мне думается, милорд, что весь риск, так же как и все выгоды этой маленькой слепой стычки на берегу, выпал на мою долю.
— Я вижу, вы достаточно умны, чтобы не хвастать своей победой, — заметил незнакомец.
— Нет, милорд, — ответил Дик, — для этого особого ума не нужно. Теперь, когда при свете дня я вижу, какой отважный рыцарь сдался — не мне, а судьбе, темноте и приливу — и как легко бой мог принять совсем другой оборот для такого неопытного и неотесанного воина, как я, я несколько смущен своей победой, и вам, милорд, это не должно казаться странным.
— Вы хорошо говорите, — сказал незнакомец. — Ваше имя?
— Мое имя, если вам угодно знать его, Шелтон, — ответил Дик.
— А меня называют лорд Фоксгэм, — сказал рыцарь.
— Так вы опекун самой милой девушки в Англии, милорд! — воскликнул Дик. — Теперь я знаю, какой мне взять с вас выкуп за вашу жизнь и за жизнь ваших слуг! Я прошу вас, милорд, окажите мне милость, отдайте мне руку моей прекрасной дамы, Джоанны Сэдли, и получите взамен свою свободу, свободу своих слуг и, если желаете, мою благодарность и преданность до самой смерти.
— Разве вы не воспитанник сэра Дэниэла? — спросил лорд Фоксгэм. — Если вы сын Гарри Шелтона, то, насколько мне известно, сэр Дэниэл должен быть вашим опекуном.
— Не угодно ли вам, милорд, сойти с лошади? Я расскажу вам подробно, кто я такой, каково мое положение и на каких основаниях я осмеливаюсь просить у вас руки Джоанны Сэдли. Присядьте, пожалуйста, милорд, вот на эту ступеньку, выслушайте меня до конца и не судите меня строго.
С этими словами Дик протянул лорду Фоксгэму руку и помог ему слезть с лошади; он привел его на бугор к кресту, усадил на то место, где недавно сидел сам, и, почтительно стоя перед своим благородным пленником, рассказал ему всю свою жизнь вплоть до вчерашнего дня.
Лорд Фоксгэм внимательно его выслушал.
— Мастер Шелтон, — сказал он, когда Дик кончил, — вы одновременно и самый счастливый и самый несчастный молодой джентльмен на всем свете. Но счастье свое вы заслужили, а несчастье получили незаслуженно. Не падайте духом, вы приобрели друга, который может и хочет вам помочь. Хотя человеку вашего происхождения не следует якшаться с разбойниками, я должен признать, что вы храбры и благородны. Во время боя вы опасны, во время мира учтивы. Вы молодой человек с прекрасными возможностями и отважной душой. Имений своих вы не увидите до нового переворота. Пока ланкастерцы стоят у власти, сэр Дэниэл будет пользоваться ими как своими собственными. С моей воспитанницей дело обстоит тоже не просто. Я обещал ее одному джентльмену, моему родственнику, по имени Хэмли; обещание ему дано давно…
