Вскоре Аржановой надоело слушать их споры. Она сказала, что уходит обедать, а достопочтенные господа пусть сами урегулируют этот вопрос. Через полтора часа она вернется. К тому времени полковые списки, либо исправленные, либо неисправленные, уж как им то захочется, должны быть готовы. По ним все участники получат деньги, обещанные таврическим губернатором. Затем, в четвертом часу пополудни полк, построившись в колонну по три, вместе с обозом отправится в поход и 19 мая сего года будет встречать императрицу у крепости Ор-Капу на Перекопе…
Для обеда с мужем и детьми ей следовало переодеться из причудливого платья богатой татарки, красной фески и белого покрывала в обычный европейский наряд. Курская дворянка не хотела, чтобы о ее службе в секретной канцелярии раньше времени узнали почти трехлетняя княжна Александра и маленький Владимир, ползком давно облазивший все комнаты первого этажа. Никакого сладу не было с непоседливым мальчишкой. Зато князь Мещерский, глядя на его подвиги, часто повторял: «Вот растет будущий герой-кавалерист!»
На ходу застегивая блузку и поправляя прическу, Аржанова вошла в столовую. Сегодня на обед они с мужем пригласили царских телохранителей: корнета Чернозуба, сержанта Ермилова и унтер-офицера Прокофьева. Дети, увидев этих огромных людей, испугались и заплакали. Однако Чернозуб, ласково улыбнувшись, подарил Александре и Владимиру по глиняной птичке-свистульке, раскрашенной в красный, желтый и синий цвет. Зря он, конечно, это сделал. Князь Мещерский-младший, мгновенно уяснив себе принцип действия игрушки, принялся в нее свистеть. Кончилось все удалением Александры и Владимира в детскую, куда их няня Арина отнесла и еду: гречневую кашу, кисель и засахаренные фрукты.
Управитель канцелярии таврического губернатора, выпив вместе с кирасирами рейнского вина, заговорил проникновенно и задушевно:
– Друг мой Остап Макарович, зная тебя много лет, бестрепетно поручаю твоему благораспоряжению самое ценное, чем Бог меня наградил в бренной нашей жизни…
– Шо-то я до кинца не зрозумив, вашвыскобродь, – ответил ему украинец, поставив бокал на стол.
– Ну, ты отвечаешь теперь за жизнь и здоровье Анастасии Петровны. Понятно?
– Дуже внятно, вашвыскобродь.
– Три года был я начальником ее охраны, теперь им будешь ты.
– Це вже внятно, як билый свит.
– Будто бы все мирно, все тихо у татар, а верить им нельзя ни на йоту, – продолжал князь Мещерский. – Потому ехать вокруг царской кареты, строго придерживаясь разработанной схемы. Карабины и пистолеты перезаряжать каждый день. Стрелять без предупреждения в тех, кто нарушит дистанцию безопасности, ибо стреляющий первым всегда в выигрыше…
– Так точно, вашвыскобродь!
– Да что ты, Михаил, нервничаешь, – сказала Аржанова. – Встретим мы царицу на Перекопе и препроводим до самого Бахчи-сарая, где ты ее и увидишь. Уж не изволь о том беспокоиться.
– Хорошо, коль так оно будет, – вздохнул князь.
– Господа, вынуждена вас покинуть, – Анастасия улыбнулась кирасирам. – Превращение русской женщины в мусульманского воина требует немало времени…
Они, как по команде, вскочили с места, щелкнули каблуками и поклонились. Унтер-офицер Прокофьев, стоявший ближе всех к курской дворянке, даже изловчился поцеловать ей ручку. Коллежский советник задумчиво наблюдал за ними. По его приказу лакей принес штоф с ромом. Михаил разлил крепкий напиток по лафитникам, наполнив их до краев, и сказал:
– Теперь, солдатушки-ребятушки, традиционный тост за добрую государыню нашу Екатерину Алексеевну…
Перешеек, соединяющий Крым с континентом, имел в ширину более девяти километров и назывался почему-то «Перекоп». Кто его перекопал и для какой цели, осталось неизвестным. Но ров и земляной вал над ним, тянувшиеся от берега Черного моря до Сивашского залива, действительно существовали с незапамятных времен. Ходила легенда, будто ров и вал еще до нашей эры возвели киммерийцы, древнейшие жители полуострова, для защиты от набегов враждебных им племен из диких, безлюдных степей.
Татары, придя в Крым лишь в конце XIV века, тоже занимались этим оборонительным сооружением. В правление хана Сахиб-Гирея Первого они с помощью турок углубили ров, усилили крепостной вал каменной кладкой в некоторых местах, построили небольшую крепость Ор-Капу с несколькими башнями и бастионами. Недалеко от крепости находились единственные на всем валу ворота с подъемным мостом, переброшенным через ров. После 1783 года крепость утратила свое стратегическое назначение и медленно разрушалась. Потемкин приказал отремонтировать ее и ворота с подъемным мостом, поскольку царица пожелала въехать на полуостров именно по этому мосту и затем осмотреть крепость Ор-Капу как образец османской фортификации.
Естественно, все приказания Григория Александровича были исполнены в точности. Теперь крымско-татарский полк разбил лагерь под заново побеленными стенами Ор-Капу, своим живописным видом воскрешая минувшую эпоху исламского владычества в этих краях. Дабы вольным сынам степей не пришло в голову что-нибудь, протоколом встречи не предусмотренное, на некотором расстоянии от них располагался другой лагерь – Копорского пехотного полка. Дула трех полковых пушек по странной случайности смотрели как раз в татарскую сторону.
О приближении царского поезда известил нарочный, прискакавший в Ор-Капу примерно за час до знаменательного события, то есть во втором часу пополудни 19 мая 1787 года.
День стоял чудесный. Степь, расстилавшуюся вокруг, покрывала густая и сочная трава, на солнце еще не выгоревшая. Она была подобна бархату, вытканному неведомой мастерицей-волшебницей. На этом зеленом бархате проступали узоры: то поля лиловых фиалок, то всплески бело-желтых ромашек, то острова красных тюльпанов, то прогалины светло-фиолетовых крокусов.
Степь не только цвела. Она звенела на тысячу голосов. Самые верхние ноты брали жаворонки, летающие высоко и потому едва различимые в голубизне небесного свода. Резкие крики дроф и журавлей, методичное пощелкивание скворцов и галок дополняли степную весеннюю симфонию.
Но вдруг грохот артиллерийского салюта заставил пернатых обитателей степи испуганно замолчать. Это царский поезд въехал на подъемный мост. «Ур-ра!» – дружно закричали пехотинцы-копорцы, построенные шпалерами вдоль дороги, ведущей от моста к крепости.
Спешенные татары находились за крепостью. Они с трудом удержали на месте своих полуобъезженных скакунов, напуганных громом выстрелов.
