такое курьезное.
— А что было бы, если бы басмачи обнаружили пограничников? — поинтересовался Илья Маркович.
— Думаю, все было бы, как нужно, — серьезно ответил Сергей.
— Но ведь наряд, наверное, мог стрелять без предупреждения, первым? — не унимался ученый.
— Да, вы правы, для отражения на советскую территорию войсковых групп и банд наряд имел право применить оружие без предупреждения. Но на границе с Афганистаном, тем более на нашем участке, было все не так просто. Оружие на той стороне имели тогда все — и враги, и друзья. Кто его знает, может, это люди дружественного нам племени, а их вокруг Кушки немало было, просто заблудились. Ведь старший пограничного наряда не знал, о чем они говорят. Здесь всегда требовалось соблюдать пограничную дипломатию. Это потом все прояснилось.
— Так, так, — заинтересованно отозвался Илья Маркович, приготовившись слушать продолжение истории.
В это время зазвонил телефон.
— Да, я вас слушаю, — поговорил ученый в трубку.
— Странно, повесили трубку, — удивился Илья Маркович.
— И часто вам так звонят? — насторожился Сергей.
— Впервые.
— Ладно, будем считать, что кто-то ошибся номером, — скорее успокаивая себя, чем Илью Марковича, проговорил Сергей.
***
Илья Маркович встал из-за стола и, взяв в руки чайник, произнес:
— Пойду еще чайку заварю. Послушайте, Сергей, а может, чего покрепче?
— А что, завтра воскресение, можно и покрепче, — согласился Сергей.
— Сережа, а вы оставайтесь сегодня у меня, места предостаточно, да к тому же нам ведь есть, что обсудить.., — предложил Илья Маркович. — Да и историями своими заинтриговали вы меня.
— Можно и остаться, я только домой звякну, чтобы мои не беспокоились.
— Вот и отлично, я сейчас, — и Илья Маркович быстро вышел на кухню, откуда через минуту послышались хлопанье дверей холодильника, звон посуды, гудение микроволновки.
Когда минут через двадцать мужчины выпили по рюмочке и закусили, Илья Маркович произнес:
— Так чем закончилась сегодняшняя история?
— Сегодня было воспоминание, а история та продолжилась через две недели, — Сергей откинулся в кресле и начал рассказ. — Я, как вы помните, служил на 6-й заставе, а соседом справа была 5-я застава, самая южная в СССР. Командовал тогда заставой лихой начальник. Гонял он своих бойцов и в хвост, и в гриву. Начальникам застав приходилось проявлять хитрость и смекалку, чтобы избегать шаблонов и обеспечить выполнение возросших задач. А кто действовал по старинке, бездумно посылая пограничные наряды по одному и тому же маршруту, в одно и то же место и время — того всегда ждали серьезные неприятности. Да и цена просчетов была высокой — жизни пограничников. Что касается афганцев, то я всегда уважал этот народ, называл их индейцами, детьми природы. Они были выносливы, неприхотливы, великолепные охотники и следопыты. Когда в силу различных обстоятельств, порой не по своей воле, бывшие чабаны и дехкане становились душманами, действовать против них было очень тяжело. Но можно, если применять их методы и нестандартные решения. Еще одна деталь, чтобы вам было понятней. В ночное время подступы к пограничной заставе, как правило, охраняет пограничный наряд. Но его место нужно было постоянно менять, чтобы избежать упомянутого шаблона.
Так вот, в ту ночь начальник 5-й заставы послал наряд из трех человек на подступы к заставе не туда, где они обычно несли службу, а метров на пятьсот вперед, ближе к границе. А недели за две до этого, после моего случая, на том месте начальник приказал выкопать окоп. Копали его ночью и тщательно замаскировали… Часа в два ночи старший пограничного наряда, а там были опытный сержант и с ним два молодых пограничника, заметил, как прямо перед нарядом в 200 метрах, на сопочке, на фоне огромной луны, появился всадник. Старший наряда шепнул бойцам, мол, внимание, начальник заставы, наверное, на проверку выехал. В бинокль, а в лунные ночи нарядам кроме приборов ночного видения давали еще и бинокли, была хорошо видна фигура всадника, но — почему-то в чалме… А за ней показалась еще одна, и еще. Как в фильме «А зори здесь тихие». Группа всадников, около 25—30 человек, все вооружены, быстро приближалась к наряду. Но душманы просчитались, они не знали, что в эту ночь наряд выставлен не там, где обычно. Кстати, направлялись они прямо к заставе. Зачем? Да кто его знает. Как потом разведка наша докладывала, чтобы устроить очередную провокацию на границе: мину поставить, заставу обстрелять, наряд украсть — выбор способов и средств у них был богатый. Деньги на это антисоветские зарубежные центры не жалели… А может, и еще зачем, — после небольшой паузы добавил Сергей.
— Действительно, создается впечатление, что все враги нашего государства только для того и идут к нам с мечом, чтобы потом геройски погибнуть от карающей руки наших Вооруженных сил, — вставил реплику Илья Маркович.
— Мысль интересная, но мы тогда так не думали. За 10 лет войны в Афганистане пограничники и органы КГБ потеряли 576 человек, причем ни один из них не попал в плен, а на участке нашего пограничного отряда погибло около 150, почти четверть всех потерь. Воюющий был отряд, и время выпало нам непростое…
— Так что же было дальше? — нетерпеливо, но вежливо напомнил Илья Маркович.
— А вам какую версию рассказать, официальную или…
— Конечно, или, — быстро ответил ученый.
— Правда, к сожалению, не всегда бывает красивой… Так вот, когда нарушители границы, тихо переговариваясь, подошли к наряду метров на 15—20, старший пограничного наряда, как и положено, остановил их окриком: «Стой, пропуск!»… В ответ бандиты открыли на голос огонь из автоматов. Появление пограничников явилось для них полной неожиданностью. Но наряд-то был в окопах, торчали только каски и автоматы, а басмачи — в чистом поле да на фоне луны. Тир, да и только. Сержант дал команду на открытие огня и сам начал стрелять. Бандиты, что были поближе, попадали с лошадей. Старший наряда крикнул одному из пограничников, чтобы тот сообщил на заставу по радиостанции об обстановке. Обратив внимание, что второй не стреляет, крикнул: «Ты чего?! Огонь!».
— Да у меня панама из-под каски упала, — пролепетал тот, шаря рукой по дну окопа.
— Растерялся, видно, пацаны ведь совсем, — проговорил Илья Маркович.
— Тут и бывалый растеряется, — продолжил Сергей. —
