Ознакомительная версия.
– Прекрасная идея, Фроул! – воскликнул Боб. Паркс лишь нехотя кивнул.
– Ты не против, Майк? – впервые как к равному обратился к Михасю Фрол.
– Конечно, нет, раз господа сержанты согласны, – с подчеркнутым почтением ответил Михась.
Фроул поднялся со своего места, подошел к группе недавних противников:
– Господа, надеюсь, вы не в обиде на некоторую горячность этого юноши? А посему прошу оказать нам честь, присоединиться к нашей компании и вместе выпить за здоровье Ее Величества королевы, интересы которой мы с вами скоро будем защищать плечом к плечу в далеких океанах.
Есть предложения, от которых при соответствующих обстоятельствах невозможно отказаться, и вскоре матросы и морские пехотинцы, преодолев остатки застарелой настороженности и взаимного недоверия, чему изрядно способствовал потекший рекою ром, предались безудержному веселью, время от времени прерываемому вполне патриотическими тостами во славу лучшего в мире английского военно-морского флота.
Михась шагал по территории порта, почти безлюдной в этот вечерний час. Слева от него тянулись бесконечные ряды пакгаузов и складов, закрытых на огромные висячие замки. Сразу за пакгаузами начинался огромный город, его невнятный неумолчный шум сливался с криками чаек и плеском волн, бьющихся о стенки причалов и борта пришвартованных кораблей. Михась двигался, как всегда, легко и стремительно, хотя его движения несколько стесняло непривычное обмундирование флагманского морского пехотинца: короткий камзол с широкими лацканами, обшлагами и внушительного размера карманами, а также довольно узкие панталоны. Одежда лесных дружинников была не в пример удобнее: не очень широкие, но достаточно просторные шаровары, летом – русская рубаха с небольшим стоячим воротничком, весной и осенью – короткая куртка, перехваченная в талии ремнем, зимой – такой же короткий полушубок. Туго повязанный головной платок, давивший на лоб и виски, Михась также с удовольствием променял бы на привычный мягкий берет. А еще его раздражал красный цвет нового обмундирования. Михась привык не выделяться на фоне окружающего пейзажа, сливаться с ним, но сейчас он ярким пятном маячил на фоне серых пакгаузов и такого же серого моря, являя собой для мира прекрасную ходячую мишень. Слово «мишень» возникло в его голове не случайно, ибо было непосредственно связано с целью его прогулки.
Михась шел в первое свое увольнение с флагманского корабля «Принцесса», в экипаж морской пехоты которого он был зачислен полмесяца назад, после интенсивных трехдневных испытаний. Хотя череда препятствий, которую пришлось преодолевать на этих испытаниях, была для него непривычной, он пробежал ее одним из первых. Самым трудным являлось разве что упражнение на силовую координацию всех групп мышц, шедшее в общий зачет: в Лесном Стане таковым являлся подъем переворотом на перекладине, который следовало выполнить как можно большее число раз, а здесь, в английской морской пехоте, вместо этого была «лягушка» – прыжки в упоре лежа, при которых следовало с прямым корпусом оторваться от земли одновременно всеми четырьмя конечностями, при этом успеть хлопнуть в ладоши и встать опять в упор лежа, а не плюхнуться брюхом на землю. Михась подпрыгнул необходимое число раз и даже в этом незнакомом ему упражнении умудрился оказаться одним из первых. Все остальное – стрельба (к радости Михася, только из аркебузы, без всяких там стрел), рукопашная, фехтование, метание ножа, бег, гребля и т. д. – было привычным и знакомым, и здесь Михасю не было равных. Михась бы еще с удовольствием, например, поскакал на коне, покидал аркан, но этого, естественно, от него не требовалось.
Сержанты Коул и Паркс, после долгих споров так и не придя к соглашению, в конце концов кинули жребий, и Михась был зачислен во взвод Джонатана Паркса. Михась усмехнулся про себя, вспомнив забавный рассказ Фрола, присутствовавшего при этом споре, каковой произошел на прощальном банкете в честь отъезда сержанта Фроула на родину, в северное Русское княжество (понятно, Фрол не уточнял, куда именно он едет).
Из монотонных шумов города и моря выделился отдельный, четкий звук, нараставший и приближавшийся, в котором без труда можно было узнать стук копыт. Вскоре Михась увидел и самого всадника, показавшегося из-за угла очередного пакгауза, к которому, очевидно, вела одна из городских улиц. Всадник отличался гордой и властной осанкой, хотя его посадка на низко опущенных, как и у всех английских всадников, стременах, казалась Михасю слегка нелепой. Одет он был в хотя и красный, но явно не военного покроя камзол и белые лосины, заправленные в черные лакированные сапоги до колен. На голове у него была маленькая черная шляпа.
Наряд этот, хотя и не виданный ранее, показался Михасю смутно знакомым. Он напряг память и вспомнил соответствующее описание, слышанное им еще в Лесном Стане, в период подготовки к заморщине: лисья охота, любимое занятие английских аристократов. Всадник явно возвращался с лисьей охоты.
Незнакомец приблизился к Михасю, спокойно и стремительно шагавшему мимо него своей дорогой, и внезапно резко осадил коня.
– Эй, матрос! Стоять! Кто такой? Почему не отдаешь честь? – Незнакомец говорил властным тоном. Он явно привык командовать.
Однако Михась лишь искоса глянул на него через плечо, причем довольно небрежно и презрительно, и продолжил путь, не снижая темпа.
Незнакомец, буквально задохнувшись от гнева, резко развернул лошадь. Он дернул повод так, что благородное животное захрапело и чуть было не закинулось вбок, но, получив шпоры, скакнуло вперед и мгновенно нагнало Михася.
– Ты что же, наглец, не знаешь меня!? – яростно выкрикнул всадник.
– Нет, – равнодушно ответил Михась, даже не удостоив вопрошавшего поворотом головы.
– Но если ты не совсем дурак, то должен был понять, что разговариваешь со своим начальником, офицером! – раздраженно произнес незнакомец.
Михась наконец остановился, повернулся к всаднику лицом.
– Я сначала именно так и подумал, но неуважение и высокомерие, которые вы проявили к Ее Величества морскому пехотинцу, заставили меня в этом усомниться, – со спокойным достоинством ответил дружинник, он же флагманский морской пехотинец.
– Ого, вот это да! Такого в свой адрес мне выслушивать еще не доводилось! – произнес всадник уже совсем другим тоном, в котором прозвучали, пожалуй, даже одобрительные нотки.
– Мой мундир говорит сам за себя, вы же одеты в партикулярное платье, поэтому вам, очевидно, следует представиться первым, – так же спокойно и твердо продолжил Михась.
Всадник осадил лошадь и уже хорошо знакомым Михасю жестом поднес раскрытую ладонь к шляпе, в его глазах заблестели веселые искорки.
Ознакомительная версия.
