Покрасневший от удовольствия краснодеревщик сидел в своем резном кресле, украшенном сердоликовыми пластинами и бирюзой, в правой руке он держал серебряный бокал с вином, в левой – крылышко жареной утки.
– О, друг мой, Джедеф! В счастливый день встретился ты мне. Ешь же, пей, развлекайся! А хочешь, покажу тебе кое-что?
– Конечно хочу, – тут же согласился Максим, давно уже выгадывающий подходящий момент для приватной беседы. – Веди же меня, дружище!
– Идем. Клянусь Амоном, ты такого еще не видел.
Вслед за хозяином Макс прошел в западное крыло дома, где было устроено нечто вроде приемной или хозяйского кабинета, хотя, видят боги, кого мог принимать в своем доме краснодеревщик? Клиентов? Своих подмастерьев? Может быть, и так, а скорее всего Атарша просто подражал придворным, которым самолично отделывал подобные комнаты, украшая их полированной мебелью из крепкой киликийской сосны. Почему б себе подобное не устроить, если средства позволяют? Сапожник без сапог, что ли? Вот уж нет!
По всей видимости, именно так и рассуждал краснодеревщик, хвастливо показывая гостю собранные в кабинете диковины – огромные, редкостной красоты раковины, резную изящную мебель явно своей работы, модели судов. Вернее, одна модель – изящную копию нильской барки с высоко поднятыми кормою и носом. Ах, как чудесно было все сделано, поистине изысканно, с большим трудолюбием и вкусом! Весла, фигурки гребцов и кормщика, мачта с матерчатым парусом, канаты, даже нарисованные на носу барки глаза – чудесно синие, большие – все говорило об умелой руке мастера…
Которую Максим уже где-то видел! Ну, несомненно, видел, и не так давно… О, Амон! Хори! Подобную штуку приносил как-то во двор Хори, мальчишка, правда, не целую барку, а лишь половину, обломок, который, говорил, нашел на берегу у храма бога-воителя Монту.
– Клянусь Осирисом и Исидой – замечательная работа! – зацокал языком Макс. – Прямо не оторвать глаз. Тоже ты делал, уважаемый Атарша? Или кто-то из твоих сыновей?
– Не угадал, друг мой! – Хозяин дома неожиданно расхохотался. – На это раз не я и не мои дети. Так, один человек… Я ему иногда поставляю обрезки различных пород деревьев – большая, кстати, редкость у нас. А он вон что делает! Такие ладьи обычно ставят в гробницах знатных людей или в храмах, и ты даже не представляешь себе, Джедеф, каким большим спросом пользуются такие кораблики и сколько стоят.
– А сколько? – подняв глаза, поинтересовался гость.
– Половину шетита! – почему-то шепотом пояснил Атарша. – Или, чтоб понятнее, полдебена серебра и два кедета золота.
– Половина шетита?! – Максим округлил глаза. – Но ведь столько же стоит небольшой дом! Не такой, конечно, особняк, как у тебя, но все-таки. Отдать столько за маленькую – пусть и красивую – лодочку! Поистине, есть еще в Уасете богатые люди!
– Не только в Уасете, друг мой Джедеф! И они не только есть, но к тому же готовы платить хорошую цену. О, мой знакомый… это влиятельный, но не очень заметный человек… и не очень любит ходить в гости… Впрочем, что-то мы заболтались. Пойдем же, дружище Джедеф, вернемся к гостям. Будем продолжать пить вино, смотреть на танцовщиц и веселиться. Кстати, тебе понравились мои служанки? Уж признайся, признайся, я видел, как ты не сводил с одной из них глаз! И даже – не с одной.
– Хорошие у тебя служанки, да, – одобрительно отозвался молодой человек. – Что же касается твоего знакомого… ну, который делает эти замечательные кораблики… Кажется, я его тоже немножко знаю. – Максим посмотрел старику прямо в глаза. – Это жрец храма Монту, не так ли?
– Тсс!!! – почему-то испугался Атарша. – Я этого тебе не говорил.
– Ну понятно. – Гость развел руками. – Жрецы вообще не любят пристального внимания. Да, и вот еще что – мне бы хотелось попросить у тебя деревянных обрезков. Разных. Хочу сам кое-что сделать в своем доме.
– О, у тебя уже есть и дом?
– Не здесь, в Шмуну.
– Далековато забрался, дружище Джедеф!
Пир закончился еще до темноты – засиживаться дольше было не принято. Напившиеся, наевшиеся и от души повеселившиеся гости, прощаясь, желали хозяину всяческих благ:
– Благодарю тебя за прекрасное вино, уважаемый Атарша. Воистину, это чудесный напиток.
– Пусть всегда будет благоденствовать твоя семья!
– Да хранят тебя великие боги!
Простился и Максим, впервые направляясь домой пьяным. Нет, на ногах, конечно, стоял, но постоянно хихикал, а уж язык как заплетался – ух! Еще бы, столько выпить, и ведь не откажешься, да и вино, честно говоря, вкусное, чего ж не пить-то?
– О, муж мой, – хохотала Тейя, помогая супругу подняться на крышу. – Я рада, что ты хорошо сегодня повеселился. Жаль только, что не смог взять меня, уж я бы тоже не пронесла бокал мимо губ! Хвала Амону, ты явился домой вовремя и не ограбленным до нитки. А ведь могло быть и так – хватает лиходеев на вечерних улицах.
– Попробовали бы только, – освобождаясь от излишней одежды, буркнул Максим. – Ах-маси, дружище, там, внизу, я принес доски… Смотри не брось их в очаг!
– Ого! – со смехом откликнулся анхабец. – Так ты, о великий, похоже, надумал отбивать хлеб у плотника Панехси?!
С плотником Макс встретился уже следующим утром, раненько так, с восходом. Зашел по пути в мастерскую. Поболтал о том о сем, кое-что спросил и через некоторое время уже был у пристани, где подозвал лодочника и, быстро сговорившись о цене, отправился на тот берег.
О, как чудесно было на реке ранним утром! Желтое солнце висело ярким веселым мячиком в полупрозрачной дымке, такой же легкий туман…туманец… туманчик, играя, стелился нал самой водой, уже поднявшейся, красноватой от плодородного ила. В подсвеченных пушистыми солнечными лучиками камышах дружно крякали утки, с пристани от развешенных для просушки сетей несло свежей рыбой, впрочем, появившиеся рыбаки уже снимали свои снасти, готовясь к очередному дню.
Выпрыгнув из лодки на причал Города Мертвых, Максим углядел в высокой, желтой, с созвездиями красных цветов траве узенькую тропинку и уверенно зашагал по ней к храму Монту – приземистому, с массивными пилонами зданию, выстроенному из красного кирпича.
Не доходя до храма, молодой человек свернул к Нилу, там и устроился прямиком на небольших мосточках, где уже копошились у вытащенных на берег лодок жрецы. Поначалу они отнеслись к незнакомцу без особой приветливости.
– Это наши мостки! – так и заявили ничтоже сумняшеся, ни «здасьте» тебе, ни «как зовут»! Мол, канай отсюда. Как бы сами не поканали!
Максим натянул на лицо самую радушную улыбку:
– Я от Панехси, плотника. Принес кое-что.
– А-а-а! – Жрецы тут же сменили гнев на милость. – Так бы сразу и сказал, а то сидит тут на наших мостках, как будто они его собственные! Ладно уж, сиди, мы сообщим о тебе старшему.
