глаз, мясистые щёки показались обвисшими, как у бульдога… И без того не красавец, Лавилье при тусклом освещении выглядел просто отталкивающе.
Первым побуждением было развернуться и уйти. Не очень-то хотелось пить вино в компании с почти незнакомым и малоприятным человеком, да ещё ночью. Затем, однако, Сергей счёл это невежливым и решил остаться.
— Доброй ночи, мсье, — как мог приветливо сказал он.
Лавилье окинул его равнодушным взглядом.
— Приветствую, — откликнулся с некоторым трудом. Выпитое вино давало знать. — Похоже, и вам не спится, а?
— Увы…
— Ну, так присоединяйтесь, — великодушно предложил Лавилье и сделал широкий жест. — Лучшее лекарство от бессонницы у хозяина вон в том шкафчике. И на мою долю захватите. Лучше красного.
— Да как-то неудобно…
— Ерунда. Завтра заплатим, и всё.
В указанном шкафчике Сергей нашёл целую дюжину бутылок и взял две. Красное вино передал визави, а себе налил стакан белого. Чокнулись молча. Сергей отхлебнул, Лавилье опрокинул стакан залпом. Заев ветчиной, пододвинул тарелку Сергею.
— Угощайтесь. Хозяин наш, конечно, мошенник, но вино и копчёности у него хорошие.
— А почему мошенник? — поинтересовался Сергей, с удовольствием вгрызаясь в сочное, с прожилками сала мясо.
Хихикнув, Лавилье махнул рукой.
— А вот придёт время платить по счёту, так и сами поймёте… Я, молодой человек, тут уже две недели живу и мсье Арно знаю как облупленного.
— Да неужто?
— Верно вам говорю.
С этими словами Лавилье налил очередной стакан. Сергею стало забавно.
— А коли так, скажите-ка, что за портрет висит у нашего хозяина в общем зале? Какой-то лихой вояка в усах и бакенбардах… Всё хочу спросить, да случая не было.
— Тоже мне загадка, — хмыкнул собеседник. Выпил стакан залпом. Отдышался. — Дед его висит. Служил у Наполеона пехотным капитаном и погиб при Ватерлоо. Хозяин уверяет, что геройски. Врёт, наверно, поди проверь… Да ну его к чёрту вместе с дедушкой. — С этими словами Лавилье, навалившись грудью на стол, неожиданно перегнулся к Сергею. — Вы мне лучше скажите…
— Что?
— А вот что… Жена рассказала, что вы утром похвалили её рисунки.
— Было такое, — подтвердил Сергей, озадаченный резкой сменой темы.
Лавилье насмешливо посмотрел на художника.
— Что, действительно хороши?
— Несомненно.
Сергей коротко пояснил своё мнение и закончил тем, что мадам Лавилье — человек способный и надо бы ей заниматься живописью всерьёз.
— Ещё чего, — отрезал супруг и даже замотал головой. — Парижские художницы, мсье, — отпетые шлюхи. Вино, мужчины, свободная любовь и всё такое… Моя вот дома сидит и то, при мне живом, налево смотреть ухитряется. Ей только и осталось, что в художницы, на Монмартр.
Засопел яростно.
— Ваши семейные дела меня не касаются, — холодно сказал Сергей, неприятно удивлённый взрывом непрошенного откровения. — Вы хотели знать моё мнение о рисунках супруги, я его высказал. И всё.
— Всё ли? — свирепо переспросил Лавилье и привстал. — Я, по-вашему, слепой? Не замечаю, как она вам глазки строит? А вы, стало быть, в ответ, её рисунки нахваливаете… Не странное ли совпадение, мсье художник?
Теперь встал и Сергей. С отвращением посмотрел на собеседника.
— Вы пьяны, и только это немного извиняет бред, который вы несёте, — сказал жёстко. — Зарубите на носу: ваша жена меня не интересует.
— Врёте! Красивая женщина всегда интересует мужчину, если только он не евнух, — пробубнил Лавилье. — Особенно когда её муж стар и слаб. (Сергей вспомнил Марешаля, ночной визит женщины в его номер, и про себя вынужден был отчасти согласиться.)
Но, к вашему сведению, я всегда готов постоять за свою честь, — добавил угрожающе.
С этими словами он сделал неловкое движение, и тяжёлый стул шумно полетел на пол.
— Идите-ка лучше спать, — неприязненно заметил Сергей. — И успокойтесь, ради бога. Я на вашу честь не покушаюсь.
"А за других не ответчик", — добавил мысленно.
Кажется, маленькое происшествие Лавилье слегка отрезвило. Покачнувшись и схватившись за край столешницы, он молвил заплетающимся языком:
— Не обижайтесь, мсье. Возможно, я перебрал и наговорил лишнего. Но, понимаете, всё одно к одному: бедность, возраст, болезни. А тут ещё жена хвостом крутит. Вот чувствую, что крутит…
В голосе его звучало слезливое ожесточение.
— Насчёт болезней и бедности сочувствую. Возраст какой есть, такой и есть. А с женой разбирайтесь сами, — отрезал Сергей, поворачиваясь к собеседнику спиной.
Вышел. Не видел, конечно, какой издевательской гримасой проводил его Лавилье. А если бы вдруг обернулся, то непременно подивился бы лёгкости, с какой старый пьяница наклонился и одним движением поднял тяжёлый стул…
Жандарм Пифо, оставленный в Сен-Робере разбираться с убийством Звездилова, должен был вернуться домой, в Ла-Рош, вечером следующего дня. Однако не вернулся.
Прождав до утра, встревоженная жена оставила детей на соседку и побежала в участок. Атаковала сержанта Мартена вопросом, где муж? Раздосадованный Мартен, и сам ожидавший Пифо с докладом, сел на лошадь и поехал в Сен-Робер.
Родственники Пифо, у которых он остановился, сообщили, что жандарм у них переночевал, утром простился и уже не вернулся. Расспросы сельчан показали, что Пифо весь день ходил по деревне, разговаривал с людьми, пообедал в местном кабачке… В последний раз его заметили на улице недалеко от мэрии часа в четыре пополудни. А больше, как ни старался выяснить Мартен, жандарма никто не видел.
Исчез Пифо. Среди бела дня, в родной деревне, можно сказать, на глазах односельчан, — пропал, как и не было.
Внимательно выслушав Ефимова и задав уточняющие вопросы, Победоносцев коротко задумался. Затем, склонив голову набок (и ставши похожим на старого мудрого ворона), решительно каркнул:
— Нет.
Черевин, третий участник разговора, мрачно кивнул, подтверждая своё согласие с позицией обер-прокурора Святейшего синода. И хотя Ефимов такой реакции, в общем-то, ждал, от категорической реплики Победоносцева повеяло вдруг таким холодом, что стало не по себе.
Встретиться предложил Ефимов.
Все последние недели генерал занимался договором между Россией и Францией. Документ был обоюдно уже почти согласован, не за горами и подписание, но вот поди ж ты, — чем дальше, тем больше возникало проблем с обеспечением секретности. На ней, как известно, категорически настаивал император.
А между тем ничего не знающая наверняка германская разведка словно осатанела. По всей информации, её агенты удесятерили усилия, пытаясь найти какие-то сведения о будущем договоре — хоть пылинку, хоть крупиночку. Только что в окна Министерства иностранных дел по ночам не лазили… Уж лучше бы лазили. Поймать за шиворот на месте преступления всяко легче, нежели контролировать совокупность работ по подготовке документа и парировать попытки противника проникнуть в тайны франко-русских соглашений.
В те дни российская разведка и контрразведка работали с небывалым напряжением, пресекая потуги неприятеля получить
