Ознакомительная версия.
— Да, перебежками, — согласился Сбродов и кивнул направо: — Тот фланговый пулеметчик еще молчит и правильно делает. Ему бы начать вовремя, когда пообдерутся метров на сто к нам. Сумеет ли?..
— Может, я сбегаю, ваше высокоблагородие? — вызвался пулеметчик.
— Как атаман прикажет — он у тебя командор.
— Дуй, Хлынов! — кивнул Камов. — И будь там с ним, поправляй, ежели что. Он молодой еще…
Пулеметчик сорвался и взапуски кинулся на левый фланг. Пули зацвыркали над ним рьяно и густо. Пригнувшись, он нырнул в голые кусты боярышника. Немного прополз и опять вскочил. Чередуя падения и рывки, он скрылся из вида.
— Отчаянный он у меня, — похвалил казака Камов.
Красные предприняли очередной бросок — и поплатились за это еще пятью жертвами сбродовского пулемета.
— Сейчас вот, сейчас бы… — выдавил Сбродов. — Вот сейчас поднимутся, и тогда бы с фланга. Добежал ли Хлынов твой?
Как бы в ответ ему поднялись красные, но во фланг им хлестнул жесткий огонь флангового пулемета.
— Молодец Хлынов! — довольно крякнул Камов.
— Добрые казаки у тебя… Иван Герасимович… славные… — выкрикивал Сбродов в перерывах между очередями.
Не ожидая двойного огня, красные начали отползать. Сбродов, выпустив еще пару очередей, дал им возможность спокойно достичь своих позиций.
— Такая вот наука, Иван Герасимович, — поднимаясь, сказал Сбродов. — Орлы твои казаки! Хоть сейчас пойду твоим начальником штаба.
Они рассмеялись и обнялись. Вдали, над красными позициями, протрубил сигнал к отходу.
— Смотри-ка, и у них педагоги есть настоящие, — кивнул Камов в сторону красных.
— Правду ты, видимо, сказал, Иван Герасимович. Военспец у них подвизается, не иначе, — задумался Сбродов и грустно добавил: — Что же нас разделило-то в конце-концов?
Весть о разгроме хабаровского подполья принес во Владивосток капитан Брындин. Он рассказал о случае в порту, об арестах офицеров. Сам он еще три дня скрывался в Хабаровске, пытался помочь семьям арестованных и только после этого скрылся из города.
— Что с Василием Кузьмичом? — нетерпеливо перебил его Мизинов.
Они сидели втроем у генерала Вержбицкого и пробовали пить чай. Не выходило, на душе было не то.
— Полковник Сбродов успел бежать из города, — ответил Брындин.
— И куда? — спросил Мизинов.
— По слухам, он у Камова.
— У Камова? — удивленно вытянулся Вержбицкий.
— Так точно, ваше превосходительство, у атамана Камова, — повторил капитан.
— Но зачем же он так… так неразборчиво? — Вержбицкий встал со стула, в волнении походил по комнате, не находя ответа. — Ведь Владивосток ближе. К тому же здесь мы, свои. Василий Кузьмич до недавнего времени сражался в наших рядах…
Ответ нашел Мизинов. Он встал и подошел к Вержбицкому:
— Возможно, Григорий Афанасьевич, полковник Сбродов тяготился бездеятельностью подполья, жаждал борьбы. Мы здесь, простите, не горим, а тлеем. Вот Сбродов и подался к атаману. Там все-таки какая-никакая, но борьба. Простите, Григорий Афанасьевич, не в упрек лично вам хотел сказать, поверьте, — извинился Мизинов.
— Да-да, я понимаю вас, Александр Петрович, — согласился Вержбицкий. — Мы перейдем в наступление со дня на день.
— Пора бы, Григорий Афанасьевич, ох пора! — поддакнул Мизинов. — Он воодушевился и горячо продолжал: — Армия в Приморье уже больше года. Сам я сижу в Харбине столько же и все никак не дождусь, когда же можно будет применить свои силы. Григорий Афанасьевич, мы еще достаточно молоды, мне вот только недавно исполнилось тридцать восемь, а уже выглядим и ведем себя, как вышедшие в тираж старики, простите мне…
Брындин настороженно глядел на обоих генералов, чувствуя себя неуютно. Он поерзал на стуле и резко поднялся.
— Ваше превосходительство, — обратился он к Вержбицкому. — Я полностью согласен с его превосходительством. Там, в Хабаровске, мы жили только одним: что наши войска обязательно освободят город…
— Еще немного терпения, господа, — урезонивал офицеров Вержбицкий. — Уверен, каждому из вас найдется место в строю.
— Очень жаль, что генерал Дитерихс не согласился, — сокрушался Мизинов.
— Я его понимаю, Александр Петрович, — пояснил Вержбицкий. — Ему не импонирует половинчатость меркуловского правительства. К тому же предвидятся немалые затраты…
— Григорий Афанасьевич, я уже целый год сижу на деньгах… — начал было Мизинов, но Вержбицкий прервал его:
— Не торопите события, Александр Петрович. Этим средствам мы вскоре найдем применение.
— Кстати, господа… все не решался вам сказать, — замешкался Брындин. — Супруга полковника Сбродова покончила с собой…
— Боже мой! — воскликнул Мизинов. — Бедная Мария Викторовна!
— Воздастся всем за терпение! — Вержбицкий перекрестился и добавил: — Кстати, капитан, вам есть где остановиться?
— Благодарю, ваше превосходительство… — помялся Брындин.
— Если не возражаете, Григорий Афанасьевич, капитан переночует в моем номере. Только одну ночь, разумеется, ибо мы надеемся, что следующую проведем уже в походе, — намекнул Мизинов.
— Вот и славно, господа. Вот и славно. Обещаю, что пусть не так скоро, но в походе мы обязательно побываем. Честь имею!
В ответ Мизинов и Брындин щелкнули каблуками.
Стоя на вершине сопки рядом с атаманом Камовым, полковник Сбродов наблюдал в бинокль за наступающими по лощинке редкими цепями красных. По первому неглубокому снегу они шли неумело, наудачу, пренебрегая всеми правилами военной науки — это полковник отметил сразу же, как поднес бинокль к глазам. Постреливали тоже невпопад — когда вздумается, не целясь. Редкие пули свистели рядом, но ни одна из них не причинила вреда, а между тем Сбродов и Камов представляли собой весьма заметную мишень. В лощинке было много овражков, зарослей мелкого кустарника, за которыми удобно было укрыться от огня, рассредоточиться, перезарядить оружие, прицелиться. Но наступающие перезаряжали винтовки на ходу, вытянувшись во весь рост, досягаемые даже для револьверного выстрела.
— Может быть, сойдем вниз, Василий Кузьмич? — предостерег полковника Камов.
— Не беспокойся, Иван Герасимович, — успокоил тот. — Такие вояки хороши только митинговать да пленных расстреливать, знаю я их! — и Сбродов с отвращением сплюнул.
— Лучше все-таки поберечься, — настаивал Камов.
— Одну минутку, Иван Герасимович, указание только дам стрелкам твоим. А дальше, — Сбродов презрительно усмехнулся, — дальше они и без нас справятся.
Ознакомительная версия.
